стеклом. Но главное, за что взгляд зацепился, был мужчина в темно-зеленой футболке, коричневых брюках с широкими карманами на бедрах и голени, и высоких военных черных ботинках. На его поясе висела, слегка позванивая при каждом шаге, сумочка. Длинные седые волосы старика были прибранные в хвост, а под подбородком подвязана пышная седая борода. Услышав, что я ворочаюсь на кровати, он повернулся ко мне.
− Очнулись, наконец? Как себя чувствуете? – старик подошел ближе и наклонился ко мне, его голос был мягким, но хриплость возраста пробивалась сама по себе.
− Плохо… Мутит… Где я? – изо всех сил я старался произносить слова громким и четким голосом, но получался только полушепот.
− Вам крепко досталось. Лежите, не вставайте. Вы в моем доме.
− В каком доме? Где?
− Расслабьтесь и отдохните. Я вколю вам препарат. Вы ощутите сильную сонливость, но это и к лучшему. Пока вы будете спать, поврежденные кости и мягкие ткани восстановятся почти окончательно, − старик взял маленькую ампулу из нижнего ящика лабораторного стола, сломал ее и набрал в шприц мутное серебристое вещество. Вытянул мою руку и пережал ее чуть выше локтя резиновым жгутом. Легкий укол и вещество побежало по моим венам.
От препарата мой мозг начал играть в странную игру: на зубах возникло чувство чего-то мягкого и тугого, помещение стало вытягиваться в направлении взгляда и вместе с тем, появилось ощущение, что мое тело начало уменьшаться, мышцы обмякли и вновь перестали слушаться. Веки отяжелели и непроизвольно сомкнулись. Я снова упал в сон.
Очнувшись в очередной раз, я почувствовал себя сильнее: тело вновь послушно; мозг, хоть и с трудом после проведенного во сне времени, но начинал оживать. Попытка встать с кровати удалась, но головная боль, незамедлительно дала о себе знать. Она остановила меня на несколько секунд, однако не смогла опрокинуть меня назад. В помещении я находился один. Пришло время осмотреться получше и понять, где я очутился. Кроме столов с пробирками, микроскопами и центрифугами, у выхода слева на стене висело ружье. Старое, с крошечными пятнами на прикладе. Ружье было в отличном состоянии: почищенное, с блестящим металлом и лаком на деревянных вставках, с гравюрой на прикладе, изобразившей орла, напавшего на змею. И ни следа модернизации. Даже мушка прицела осталась прежней, без фосфорных меток. Ящики столов оказались наглухо заперты. Впрочем, это не стало для меня неожиданностью. Если ты находишь незнакомца, даже в побитом состоянии, и делаешь все, чтобы он выжил и встал на ноги, то лучше не испытывать судьбу и запереть все, что возможно. По итогу многое оказалось недоступным, многое не представляло особого интереса.
Вернувшись к кровати, я услышал глухой щелчок дверного замка. Дверь открылась. Фигура старика предстала передо мной. Следовало отдать должное – на вид он был в хорошей форме: руки подкачены, что говорило о частом и тяжелом физическом труде; мягкие и плавные шаги свидетельствовали о здоровых суставах; кожа была смуглая со слабо различимыми морщинами. Единственное, что выдавало возраст – седина. На первый взгляд ему было лет пятьдесят-пятьдесят пять, но по физическому состоянию ему можно было дать чуть менее сорока. У меня возникло еле уловимое чувство, что я его уже видел.
− Как себя чувствуете сегодня? – поинтересовался он.
− Лучше, хоть и голова, словно из-под катка, − на лице старика появилась легкая улыбка.
− Рад, что удалось поднять вас на ноги. Головная боль – остаточный признак сильного сотрясения. Она пройдет через некоторое время.
− Где я и кто вы? − не желая растягивать и не без того потерянное время, спросил я.
− Мое имя Герберт Николсон, я глава коммуны, в которой вы находитесь. Я со своими людьми нашел вас на северо-западе, не очень далеко отсюда четыре дня назад. Вы были весь в крови, а у нас был медицинский чемоданчик. Мы принесли вас сюда и выходили. Ваши вещи и транспорт находятся в другом помещении. Не беспокойтесь: все под охраной. Конечно же, вашу электронику пришлось обесточить, − «обесточить» значило, что ни «Гекса», ни Селин не знают, где именно я нахожусь, что нельзя было назвать хорошей новостью.
− Кто напал на меня?
− Вы называете их Техно-варвары. Мы же называем их мутантами. Они бывшие представители рода человеческого. Есть несколько теорий, как они стали такими. Если вам интересно, то я могу рассказать.
− Это подождет. Как далеко от Города № 13 мы сейчас?
− Достаточно далеко. Все, что могу сказать. Но вот на сущий вопрос: кто вы?
− Кристофер Ромвель.
− Кристофер. И что же вы здесь делали?
− Я здесь по работе.
− По какой именно?
− Я не думаю, что сейчас не лучшее время для таких вопросов.
− Для таких вопросов всегда есть время. И, на мой взгляд, я имею право знать ответ, − Герберт стоял неподвижно у одного из столов и смотрел на меня, пока я пытался придумать хоть что-то, но на ум ничего не приходило, кроме правды.
− Я охотник, − лицо старика не изменилось: ни удивления, ни испуга, ни разочарования.
− Об этом я догадывался. Что ж, сейчас вы никому причинить вреда не сможете, да и у меня есть дела, требующие присутствия, поэтому мы продолжим разговор позднее. А пока можете выйти на свежий воздух, сегодня хорошая погода.
Уходя, старик дал самодельные пилюли с какой-то травой, пахнущей довольно ядовито, а на вкус и того хуже – вязкая горечь. «Самое полезное – не самое вкусное» – говорила мне мать. Я запил средство как можно быстрее, чтобы не дать горечи заполнить рот. Ноги изнывали от бездействия. Герберт позволил мне выйти наружу и прогуляться. Упустить такую возможность я не мог ни в коем случае.
Солнце ослепило меня, как только я открыл дверь. Через пару минут глаза привыкли к ярким лучам небесного светила. Здесь было жарче, чем в помещении. Оказалось, что я попал в маленький поселок с одноэтажными вытянутыми капсулами, явственно дающими понять, что раньше они были лабораторными блоками и все поселение был полевой исследовательской базой. На обтекаемых блестящих сигаровидных корпусах ослепительно играло Солнце. С непривычки на них было невозможно смотреть. Глаза слезились, поэтому я обратил свой взгляд на землю. Под ногами хрустел щебень. Кусочек цивилизации по мере моего продвижения вперед начал постепенно исчезать. На место исследовательских капсул приходили деревянные постройки из бревен и крошечные шалаши. Из последних на меня косились молодые люди. Такие же смуглые, как и Герберт. Они стояли внутри шалашей,