Читать интересную книгу Экономические правонарушения: Вопросы юридической оценки и ответственности - Ирина Шишко

Объективные причины сложности регулятивного законодательства в сфере экономической деятельности обусловливают и объективную сложность описания нарушений его требований в нормах УК. Поэтому трудно согласиться с обсуждением вопроса об уменьшении уровня бланкетности диспозиций[175].

§ 2. Отраслевая принадлежность и «статус» нормативных правовых актов, связанных с бланкетными нормами УК

Изучение публикаций, посвященных анализу составов отдельных экономических преступлений, показало, что в ряд дискуссионных попал и вопрос о том, к нормативным правовым актам какого уровня – только федерального или и иного – можно обращаться для уяснения смысла бланкетных признаков этих составов.

Так, В. А. Егоров утверждает, что предметом уклонения от уплаты налогов или страховых взносов в государственные внебюджетные фонды с организации являются только федеральные налоги, а не налоги субъектов РФ и не местные налоги[176]. При ином подходе, считает автор, нарушался бы принцип равенства граждан России об основаниях и пределах уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов и страховых взносов в зависимости от региона пребывания и деятельности налогоплательщика.

Данная трактовка предмета преступления, предусмотренного ст. 199 УК, была поддержана профессором Б. В. Волженкиным. Он отмечает, что «бланкетные нормы об ответственности за уклонение от уплаты налогов, сформулированные в ст. 198 и 199 УК, не могут иметь разное содержание в различных регионах страны. В противном случае круг преступного будет не одинаков в зависимости от региона, и преступность деяния будет определяться не только

Уголовным кодексом (курсив наш. – И. Ш.) и федеральным законодательством, а и региональным, что противоречит статье 71 Конституции РФ, определившей, что уголовное законодательство (в отличие от административного) находится в исключительном ведении Российской Федерации»[177].

Другие авторы не исключают региональные и местные налоги из предмета уклонения от уплаты налогов или страховых взносов в государственные внебюджетные фонды с организации, и таким образом признают возможность обращаться для уяснения признака «налог» к законодательству о налогах субъектов РФ и нормативным правовым актам о местных налогах органов местного самоуправления. В частности, прямо указывают на то, что налоги могут быть федеральными, региональными и местными Н. А. Лопашенко[178], А. Н. Караханов[179], Т. Ю. Погосян[180], Д. А. Глебов[181] и др.[182]

Если продолжить мысль, высказанную первой группой авторов, то следует признать неприменимой в целом ст. 176 УК, и частично неприменимой – ст. 183 УК. Дело в том, что круг сведений, необходимых к представлению кредитной организации для получения кредита, определяется самими кредитными организациями (в локальных актах этих организаций), и, конечно, может быть не тождествен для заемщиков, заключающих договоры с разными кредиторами.

Статья 183 УК устанавливает ответственность за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну. При этом содержание перечисленных видов тайн определяется по-разному: двух последних – в федеральных законах (ст. 102 Налогового кодекса РФ, ст. 857 Гражданского кодекса РФ), первой – самими обладателями информации, т. е. организациями и индивидуальными предпринимателями (и значит тоже в локальных нормативных актах). Следовательно, круг сведений, составляющих коммерческую тайну, у разных субъектов может существенно отличаться, что, по мнению двух первых авторов, ведет к несовпадению круга преступного (в указанных случаях, наверное, в зависимости от организации или иного субъекта), и преступность деяния будет определяться не только Уголовным кодексом и федеральным законодательством, но даже локальными нормативными актами хозяйствующих субъектов.

Общественные отношения в сфере экономической деятельности в значительной мере регулируются указами Президента РФ, постановлениями Правительства РФ, нормативными правовыми актами министерств, государственных комитетов, федеральных служб и иных федеральных органов исполнительной власти. Поэтому самое непосредственное отношение к исследованию вопроса, обозначенного в названии данного параграфа, имеет и позиция Л. Д. Гаухмана. Он считает недопустимым ссылки в бланкетных нормах Уголовного кодекса на нормативные правовые акты, не относящиеся к законам. Автор не поднимает вопрос о том, какими должны быть эти законы (федеральными или и субъектов Федерации): главное, по его мнению, в том, что «сфера уголовной ответственности (курсив наш. – И. Ш.) должна определяться только законодателем и ни при каких условиях органами исполнительной власти»[183]. По мнению В. Минской, «представляется необходимым и правильным при конструировании бланкетных норм УК отсылать только к федеральным, а не иным законам, а тем более другим нормативным актам»[184]. Такой же точки зрения придерживается и Ю. Е. Пудовочкин[185].

На первый взгляд, Б. В. Волженкин и В. А. Егоров, с одной стороны, а Л. Д. Гаухман, В. Минская и Ю. Е. Пудовочкин, с другой, отрицают возможность использовать при толковании бланкетных норм УК не уголовные нормативные правовые акты разных «срезов»: первые авторы исключают акты двух уровней «по вертикали» – субъектов Федерации и муниципальных образований, вторые – и акты одного уровня «по горизонтали», т. е. все подзаконные акты либо законы, не относящиеся к федеральным. Однако их позиции объединяет общий аргумент – ссылки на нормативные правовые акты, не имеющие определенного «статуса» (федеральных или законов либо федеральных законов), означают возможность непосредственно влиять на изменение сферы уголовной ответственности тем (субъектам РФ или федеральным органам исполнительной власти), в чьем ведении уголовное законодательство не находится.

Как мы уже отметили в начале параграфа, позицию В. А. Егорова и Б. В. Волженкина разделяют не все авторы. Нет безусловного признания и второй позиции. Напротив, множество нормативных актов, к которым необходимо обращаться для уяснения бланкетных норм УК, стало критерием деления бланкетности на восходящую (обращенную к международно-правовым актам надзаконного характера) и нисходящую, т. е. обращенную к внутренним актам подзаконного (подчиненного) уровня[186].

Вместе с тем существование позиций, не допускающих обращения к нормативным правовым актам, которые не имеют определенного статуса, и отстаивание их даже авторитетными специалистами не случайны. Сделанный ими вывод не только не исключается, но, напротив, с неизбежностью вытекает из распространенного определения бланкетных норм, как не содержащих описания признаков преступления[187]. Ведь если признать, что признаки состава преступления, описанного в бланкетной диспозиции нормы Уголовного кодекса, содержатся в иных нормативных актах, а последние не являются федеральными, то, действительно, единое основание уголовной ответственности в разных регионах ставится под сомнение. Недопустимым представляется и «черпание» признаков состава преступления из нормативных актов без статуса закона: ч. 1 ст. 1 УК РФ определяет уголовное законодательство как состоящее, помимо Уголовного кодекса, из новых законов (только законов), подлежащих включению в этот Кодекс.

Таким образом, в указанных позициях просматривается вывод о том, что нормативные правовые акты иных отраслей в силу необходимости обращения к ним в процессе применения бланкетных норм УК становятся еще одним источником уголовного права, и, следовательно, частью уголовного законодательства. «Если уголовный закон есть единственный источник уголовного права, то как тогда объяснить наличие в уголовном праве, в частности, “бланкетных диспозиций”..?», – недвусмысленно ставится вопрос в учебной литературе[188]. Иные отраслевые и межотраслевые законодательные акты считает источником уголовно-правовых предписаний Общей части уголовного права (хотя и называет это исключением из правила) В. П. Коняхин[189]. К источнику уголовного права в целом ряде случаев относит федеральные нормы не уголовно-правового законодательства Ю. Е. Пудовочкин[190].

Вывод о «слиянии» регулятивных и уголовно-правовых норм был сформулирован профессором А. В. Наумовым, указавшим, что применительно к бланкетным диспозициям неуголовно-правовые нормы превращаются в «клеточку» уголовно-правовой «материи»[191]. Этот подход полностью разделяет и профессор П. С. Яни, по мнению которого, включение нормы неуголовного законодательства, регулирующей отношения в соответствующей сфере, в уголовно-правовую норму является главным основанием, по которому «экономические» нормы УК сконструированы как бланкетные[192]. На имплантацию в уголовное право норм иных отраслей указал Н. И. Пикуров[193], а по мнению Ю. М. Михалева, «вообще нет такой отрасли права, отдельные нормы которой не входили бы органически в уголовно-правовые»[194].