Может быть и не все было так, как тогда говорили, тем не менее, из окружения они вышли. В плен не попали.
Из полков артиллеристы начали докладывать: "Поросята" все собраны. Так они называли снаряды. И что они сами готовы и ждут приказаний.
В это время полковника снова вызвали в землянку штаба армии. Уходя, он сказал:
- Если меня не будет через полчаса, отдай приказ в артполки, чтобы выпустили все до единого снаряда.
- Есть! - ответил я. Полковник вышел. В узле связи стало просторнее. Ушел радист со своей рацией. Телеграфист разбил телеграф и тоже куда-то ушел. Остались Мишка на коммутаторе и я. Я в силу сложившихся обстоятельств командовал боем дивизии, а он связывал меня то с одним, то с другим полком.
Прошло, как нам показалось, полчаса. Полковник не возвращался.
- Ну что? Начнем? - Спросил я Мишку.
- Давай, - ответил тот.
Я отдал распоряжение полковника артиллеристам.
Начался сильный грохот. Била вся оставшаяся артиллерия нашей дивизии. А может быть, еще и другие дивизии тоже били в это же село, чтобы прорваться. Во всяком случае, стрельба была столь мощной, что до этого еще ни разу не приходилось слышать подобного. Чтобы посмотреть на плоды трудов своих я вылез из землянки. Вся Михайловка была густо одета дымом. Не было видно ни отдельных горящих домов, ни взрывов. Один сплошной черный дым. Наверное, было много пожаров. Я подумал: "вот если бы так было с самого начала, наверное, давно бы взяли село". Артиллерийский обстрел продолжался минуты три-четыре. Начался он мощным потоком, который кончился тоненьким ручейком и иссяк на капли отдельными выстрелами. К этому времени пришел из штаба армии полковник. Он сказал, что необходимо, чтобы наши танки уже сейчас вышли к селу из ущелий. Попробовали отдать приказание по телефону. Связь уже не работала.
- Что же нам делать нам? - задумчиво пробормотал полковник. Потом он почему-то перешел на строго официальный тон. Как мне даже показалось, встал по стойке смирно и четко, раздельно выговаривая слова, произнес:
- Немедленно, бегом, направляйтесь к танкистам! Передайте мой приказ: Всем, немедленно, обгоняя пехоту, войти в Михайловку. Все! Действуйте!
- Есть! - Ответил я. Козырнул как положено по уставу. Повесил за плечи свою СВТ и бегом (по крайней мере вначале) побежал по оврагу в лесочек. Там стояли наши танки. Бежать надо было около километра, и я, по мере своих сил, старался это сделать быстрее.
В овраге росло много травы. Трава была примята солдатскими сапогами, скользила. Я падал, вставал и снова бежал. На полпути к танкистам в овраге сидела мирная старушка. На спицах она вязала чулок и поглядывала на корову, которая паслась рядом. Корова мирно щипала траву и они обе ни на какую стрельбу не обращали внимание. Перейдя от бега на шаг, я спросил старушку:
- Бабуся, а вам не страшно, что убьют?
- Нет, - подслеповато глянула на меня бабуся. - Я не воюю. Я мирный житель.
Уже в конце оврага, метрах в ста от танкистов, я решил передохнуть, отдышаться, чтобы не производить на них впечатления спешащего паникера. Я хотел, чтобы вид мой произвел на танкистов хорошее воинственное настроение. Здесь начинался лесок, стояли нетронутыми штабеля чьих-то артснарядов. В разных местах валялись убитые красноармейцы, из огороженного родника вытекал ручеек чистой, прозрачной воды. Сразу захотелось пить. Я лег на живот и потянул вкусную, холодную родниковую воду. Сделав несколько шагов, подумал, почему сейчас война, а не мир. В это время с меня сорвало с головы пилотку, а лицо обдало брызгами воды и грязи. Выстрела поблизости не было слышно. Я поднял голову, огляделся. Никого не видно. Решил не испытывать своего счастья. Быстрым шагом пошел от родника. На тропинке лежал раненый красноармеец.
- Что? Напугался? - шепотом спросил красноармеец. Я промолчал. - Это из леса балуются. Кукушка сидит там.
Я прибавил шаг и почти бегом добежал до танкистов. С десяток танков Т-34 стояли замаскированные в мелколесье. Люки танков были открыты, из них выглядывали шлемы танкистов. Между танками спокойно расхаживал их командир. Мужчина средних лет. За застегнутым комбинезоном не смог различить его звание. Лицо его было до безразличия ко всему спокойно. "Специально притворяется" - подумал я. Я подошел к нему, по форме доложил. Точь-в-точь так, как приказал полковник.
- Ну что ж, - сказал комбат, как его называли сами танкисты, - Мы готовы. Только вот укажите, какую пехоту обгонять? Если нашу, то она сама бежит сюда. Вот, смотри, они все уже здесь.
Действительно, обгонять было некого. Огромная масса красноармейцев, по-видимому, никем не управляемая, тесными толпами бежала в сторону танкистов, в лесок. Немецкая артиллерия медленно и не спеша следовала в лес за бегущими. Вот уже первые солдаты достигли нас. Еще минута и вся эта лавина захлестнет позиции танкистов. Начнется то же самое, что уже было много раз. Солдаты собьются в кустарнике вокруг танков, а немцы, согнав их в кучу, будут бить частым, беглым огнем.
- Да, положеньице, - проворчал комбат.
В следующий момент он отдал какое-то распоряжение. Зарычали моторы танков. Я отошел в сторонку, чтобы было лучше наблюдать. Масса людей уже достигла позиции танкистов. Они густо обтекали людским потоком танки и кустарник. Немецкие снаряды начали рваться вокруг. Спереди, сзади, по бокам. Было непонятно, куда же бежать от них, от снарядов. Рвались они повсюду. Вверх летели ветки от деревьев, земля. Вокруг дым, запах гари. Вопли сраженных людей и грохот снарядов.
Я спрятался в воронку. Там уже сидело трое. Один, обхватив голову руками, уткнулся лицом в землю, не двигался. Вслед за мной спрыгнуло в воронку еще несколько человек. "Вот дает" - сказал один из спрыгнувших. Потом разрывы стали отдаляться в сторону. Я выглянул из воронки. В сторону Михайловки, широко рассредоточившись, двигались наши танки. Вслед за ними, прячась за их силуэтами, следовала пехота. На некоторых танках сидели самодеятельные десантники. Вся немецкая артиллерия сосредоточила свой огонь на них. Артиллерия была весьма активна. Однако, танки как двигались своей дорогой, так и не свернули, пока их можно было видеть. Потерь среди них было не видно.
Я вернулся в свою часть. Там, где раньше находился узел связи штаба дивизии и штаб армии, все выглядело иначе. Не так, как в тот момент, когда я уходил к танкистам. Если до этого простые солдаты вообще не подходили близко к этим штабным землянкам, обходили их стороной, то сейчас здесь царило шумное солдатское оживление. Повсюду было очень много солдат. Большие армейские чины куда-то исчезли. Не было видно ни одного командира выше старшего лейтенанта. Настроение у солдат было какое-то приподнятое. Шутили. Залезали в землянки, проверяя, не забыли ли чего. Из землянок со смехом выносили какую-нибудь вещичку, били ее тут же, при всех. Некоторые приговаривали: "Ни нам, так и не вам". Били, жгли и ломали все, что хоть чуточку представляло какую-то ценность. Некоторые обменивались адресами. Впечатление было такое, будто все эти люди только что кончили гуляние на пикнике за городом и теперь, собираясь домой, среди оставленного мусора выискивают, не осталось ли чего нужного. Несмотря на кажущийся беспорядок, всей этой массой людей кто-то распоряжался. Перед тем, как окончательно стемнело, откуда-то последовала команда "Не расходиться. Проверьте еще раз. Чтобы ни у кого не было никаких лишних бумаг или документов". Стемнело.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});