Читать интересную книгу Изгнание из рая - Павел Загребельный

Гриша задыхался. Тесное пространство кабинета (довольно большого, кстати говоря) угнетало его, он подошел к окну, подвигал шпингалетами, толкнул раму, потом чуть не бегом бросился к двери, открыл ее, увидел - не увидел, кто там еще хочет к нему, но выхватил взглядом дядьку Обелиска, показал ему, что приглашает к себе. Обелиск появился, встал на пороге, поднял глаза на молодого председателя.

- Что-нибудь нужно?

- Спички. У вас есть спички?

- Зачем они вам?

- Хочу курить.

- Так вы же не курящий, как и Свиридон Карпович.

- А если хочу! Вот вам деньги. Принесите мне спички и пачку сигарет.

- Там завмаг к вам хотел, так я ему - пускай принесет...

- Может, неудобно?

- А кто же вам носить будет, если не завмаг? Я мигом!

И уже через несколько минут - и спички, и сигареты "Прима", с которыми Гриша не знал что и делать, зато поскорее поджег Верочкину писанину и пристально следил, чтобы сгорела дотла.

Потом он прикурил сигарету, пыхнул дымком, подошел к окну, посмотрел на мир божий и вдруг вспомнил слова своей странной помощницы о том, что свое письмо она размножила в трех экземплярах, и ужаснулся: один экземпляр он сжег. А остальные два? Куда они направятся? К Дашуньке? Местному начальству или в Организацию Объединенных Наций?

Гриша снова метнулся к окну. Выхватил из кармана платочек, вытер лицо, шею. Не знал, что еще с рассвета перед зданием сельсовета возле цветников сидела его оппозиция в составе Благородного и Первородного, Интригана и Хулигана, Таксебе и Нитуданисюда, следила за всем происходящим в двухэтажном здании сельсовета, направляя события, подсылала новому председателю комичных посетителей, чтобы напугать, дискредитировать, отбить охоту, заставить поднять руки, сдаться, признать свое бессилие и снова попросить дядьку Вновьизбрать к власти.

Гриша ничего этого не знал, не среагировал даже на мимолетное сообщение об оппозиции со стороны деда Утюжка, не догадался выглянуть в окно, чтобы увидеть, как красуются среди цветников, выпестованных Ганной Афанасьевной, Благородный и Первородный, Интриган и Хулиган, Таксебе и Нитуданисюда, как без устали все утро грызут семечки и как зорко следят за окнами его кабинета.

Когда он открыл окно, они тотчас же начали комментировать:

- Ага! Задыхается!

Когда выглянул и посмотрел на небо, закряхтели:

- Лететь хочет? Хотя бы поскорее!

Когда высунулся из окна и бессильно вытирал лицо и шею платочком, заторжествовали:

- Ага! Допекло!

А Гриша ничего этого не знал, потому что оппозиция сидела перед сельсоветом, в контакты не вступала, на переговоры не шла и вообще не заявляла о своем существовании, так что если бы у него спросили об оппозиции, он бы с огромным удивлением воскликнул:

- А что это такое?

До сих пор еще не звонил телефон, потому что Гриша пришел в сельсовет в семь часов утра, и в помыслах не имея, что нарушает трудовое законодательство для учреждений, но теперь черный ящичек, стоявший на столе, зазвенел так, что и мертвый бы проснулся. Гриша взял трубку.

- Алло!

- Кто это? - закричало откуда-то, неизвестно и откуда.

- Левенец.

- Что за Левенец?

- Председатель Веселоярского сельисполкома.

- Ага! Как раз ты мне и нужен. Говорит Крикливец.

- Могли бы поздороваться, товарищ Крикливец, - спокойно сказал Гриша.

- Что-о? - закричал Крикливец. - Тебе там делать нечего? Ты знаешь, кто я такой?

- Знаю. А вы должны были бы знать, кто я.

- Ну ладно, считай, что помирились, - сбавил тон Крикливец. - Слушай, Левенец, как ты думаешь: культуру в районе надо поднимать?

Гриша молчал. Не потому, что был против культуры, а потому, что не знал, что сказать.

- Ты меня слышишь? - закричал Крикливец.

- Да слышу.

- Так как ты - не против?

- Да нет.

- Так почему же Веселоярск на последнем месте по культуре? Ты меня слышишь?

- Слышу.

- Почему же молчишь?

- Да меня ведь только три дня назад избрали.

- За три дня знаешь, что люди успевали сделать? Целые города брали! Гагарин за 90 минут Землю облетел! А ты - три дня! Дай мне сводку о выручке по сокам и ситро и принимай меры! Принимай меры и будь здоров.

Беседа вогнала Гришу в такой пот, что он снова кинулся к окну и только теперь заметил оппозицию, которая расположилась между клумбами и упорно ждала, когда молодой председатель провалится, или, как говорят ученые люди, потерпит фиаско.

Оппозиция сидела босая, но не голодная. Такие могут просидеть хоть и вечность, грея ноги на солнце. Когда-то в селе не мыли ног, чтобы они не потели. Теперь ходят босые в знак протеста, что потребкооперация не завозит кроссовок "адидас". Поэтому шесть босых дядек возле здания сельсовета не удивили Гришу. (Не удивило его и то, что не было там еще двоих: Раденького и Сладенького. Разве же мир не устроен так, что всегда находятся охотники соблюдать нейтралитет, проще говоря, - посмотреть, что выйдет из того или из сего.) Удивило его то, что они спокойненько себе сидят, не думают ни о какой работе (а у сельского жителя работы всегда полно!), курят сигареты "Прима" и демократично сплевывают на выпестованные Ганной Афанасьевной клумбы. Левенцу, который с малых лет привык к озабоченности, для которого высшим идеалом была его родная мама Сашка, дико было видеть одновременно стольких бездельников (пусть они даже и пенсионеры, но ведь имеют же собственное хозяйство!), да еще в таком, можно сказать, государственном месте. Он немного высунулся из окна, прислушался, о чем же могут говорить такие люди и могут ли они вообще говорить.

Беседа протекала неторопливо, но была довольно въедливой.

- Молодой! - сказал один. - А какой толк от молодого?

- Молодое - дурное.

- Вот Свиридон Карпович - это голова!

- Всем головам голова!

- Поменяли шило на швайку.

- Надо им, видите ли, образованного!

- Все ходят в галстуках и с портфелями, а коровы не доятся!

- Эй, хлопцы, вон Петро Беззаботный едет! Давай его к новому председателю!

И тут Гриша стал свидетелем того, как мысль может овладеть даже такой инертной массой, как эта оппозиция, и творить чудеса. Все босые дядьки мигом вскочили, побежали навстречу возу, на котором, по обыкновению, спал Петро Беззаботный, окружили его, замахали руками, заговорили все разом, растолкали Петра, нажужжали ему в уши, стащили с воза и, подталкивая в спину, направили к дверям. Только теперь Гриша понял, что, наверное, все сегодняшние посетители явились к нему не случайно, а были подобраны и организованы босой оппозицией.

Он отошел от окна и принялся ждать, пока Петро Беззаботный взберется на второй этаж. Вот он пришел, остановился в двери, сонно взглянул на нового председателя, на стол и стулья, на монументальный сейф в углу, на снопы пшеницы, кукурузы, камыша и разных культурных злаков и дикорастущих растений, которые можно использовать в народном хозяйстве - наследство от старого председателя, вздохнул и уже хотел повернуться и потихоньку выйти, но Гриша его задержал.

- У вас какое-нибудь дело ко мне?

- Да оно, считай, и никакое, если бы не сапоги и не хомут, - сказал Петро.

Гриша проводил его к столу, усадил на стул, сам сел напротив, подбодрил взглядом.

- Я бы и к Зиньке Федоровне мог, так она за Днепром, а колхоз ее на этой стороне, она туда, считай, не достает, а у тебя власть, а власть, считай, достанет всюду.

- Так что же там за Днепром? - уже и сам заинтересовался Гриша.

- Позаносило туда все, - сонно зевнул Петро. - Я, считай, в степи был, за зеленой массой поехал. Набрал, еду обратно и, считай, вздремнул малость, а тут вдруг - вихрь. Ноги мои воткнулись в этот вихрь, так он, считай, сорвал мои сапоги и попер! Вскочил я, смотрю: летят мои сапоги сначала, считай, вверх, а потом прямо через Днепр, на ту сторону. А сам думаю: либо я, считай, сплю, либо сапоги мои сдурели. Когда смотрю, за сапогами - хомут. Конь подручный, считай, как раз голову воткнул в этот вихрь - оно и сорвало хомут.

- Хомут же надо перевернуть, - заметил Гриша.

- А вихрь, считай, такой, что и черта вверх тормашками перевернет, не то что хомут! Так вот я, считай, и хотел...

- Хорошо, дядько Петро, - успокоил его Гриша, - мы займемся вашим делом. Идите работайте...

Посмотреть, как встретит Беззаботного коварная оппозиция, Гриша не смог, потому что в кабинет вошла... Дашунька.

- Ты? - удивился Гриша.

- Я. А что, нельзя?

- Да почему же? Только я думал, ты на фермах...

- А я на пастбище еду, по дороге и забежала. Посмотреть, как ты тут... Ты что - курил? Полно дыма.

- Закуришь тут...

- А это что в пепельнице? Пепел? Что-то сжег?

- Доведут так, что и сам сгоришь.

- Вишь, как я вовремя! Не следовало соглашаться! А уж если избрали, то используй хотя бы свободное время...

- Какое время, где ты тут его нашла?

- Найдешь! Сумеешь найти. Это же не комбайн, который должен косить днем и ночью. Вот пока имеешь время, поступай на заочный, заканчивай институт и беги отсюда, пока цел! Слышишь? Ну, я побежала, меня машина ждет! Да открой окна - дышать нечем!