открывающий замечательные перспективы. Группе ученых под руководством Франциски Дамбахер удалось понизить уровень агрессии у мужчин – подобно тому, как это делал Дельгадо в своем эксперименте с быками. Правда, Дамбахер, в отличие от Дельгадо, работала с проактивной, а не реактивной агрессией. К счастью, метод Дамбахер не требовал операций на мозге. Исследователи стимулировали активность нейронов определенного участка префронтальной коры (правой дорсолатеральной) с помощью нового метода под названием “анодная транскраниальная микрополяризация” (ТКМП). Испытуемых просили “стрелять” в воображаемых соперников звуковыми выстрелами и по громкости и длительности выстрелов оценивали их склонность к проактивной агрессии. Эксперимент показал, что у мужчин (но не у женщин) уровень проактивной агрессии заметно снижался под воздействием ТКМП
37.
В том, что различия в агрессивном поведении связаны с нейронной активностью, нет ничего удивительного. В целом результаты, полученные для миндалевидных тел и префронтальной коры, вполне соответствуют ожиданиям. Одна из функций миндалевидных тел – это обработка отрицательных эмоций (например страха); у психопатов, склонных к проактивной агрессии, активность миндалевидных тел понижена. Префронтальная кора отвечает за самоконтроль, работу системы награды и наказания и планирование; у людей, склонных к реактивной агрессии, активность префронтальной коры снижена. Исследования анатомии и активности миндалевидных тел и префронтальной коры пока находятся на ранних стадиях. Однако уже сегодня благодаря им мы знаем, что в основе двух типов агрессии лежат разные нейробиологические механизмы.
Чем лучше мы будем понимать биологические основы реактивной и проактивной агрессии у человека, тем проще нам будет контролировать агрессию. Нейронные цепочки префронтальной коры, регулирующие реактивную агрессию, активируются под воздействием нейромедиатора под названием “серотонин”. Поэтому люди с низкой концентрацией серотонина в мозгу более склонны к импульсивной агрессии. Психически больным, склонным к избыточной реактивной агрессии, может помочь прием селективных ингибиторов обратного захвата серотонина – препаратов, повышающих концентрацию серотонина в мозге38. С проактивной агрессией, однако, дело обстоит иначе: на сегодняшний день не известно ни одного психофармакологического способа ее контроля39.
Регуляторная функция серотонина определяется не только его концентрацией, но и плотностью соответствующих рецепторов. У людей с повышенной импульсивностью (то есть склонных к реактивной агрессии) часто наблюдается исключительно высокая плотность рецепторов определенного типа (рецепторы 5-HT1A) в тех участках префронтальной коры, которые ассоциированы с самоконтролем. Также на серотониновую систему влияют половые стероидные гормоны (андрогены и эстрогены). Среди мужчин с низким уровнем серотонина в мозгу наиболее агрессивны те, у кого выше отношение уровня тестостерона к уровню гормона стресса кортизола.
У женщин распределение рецепторов 5-HT1A меняется в зависимости от уровня циркулирующих в крови гормонов, который, в свою очередь, зависит от менструального цикла. При сильно выраженном предменструальном синдроме, когда повышается раздражительность и агрессивность, женщинам могут помогать селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. И опять-таки все эти фармакологические вмешательства, воздействующие на уровень серотонина, помогают контролировать только реактивную, но не проактивную агрессию40.
Исследования на людях показывают, что за реактивную и проактивную агрессию отвечают разные участки мозга. Однако такие исследования не позволяют разглядеть деталей. Для этого нужны эксперименты на животных; с их помощью мы можем узнать, какие конкретно нейронные пути контролируют проактивную и реактивную агрессию.
Первые свидетельства того, что агрессия у животных делится на два типа с разными механизмами мозговой активности, были получены еще до Второй мировой войны. Было показано, что кошки по-разному реагируют на стимуляцию разных участков гипоталамуса. Гипоталамус – это небольшой орган нервной системы, расположенный у основания мозга и контролирующий выработку гормонов во всем организме за счет физической связи с гипофизом – маленькой железой на поверхности мозга. Ученые показали, что поведенческая реакция на стимуляцию гипоталамуса электродом зависит от того, на какую часть гипоталамуса воздействует электрод. Воздействие на один участок приводило к “молчаливому нападению”: кошки молча бросались на мышей, подсаженных к ним в клетку. Такая реакция, как мы увидим ниже, представляет собой форму проактивной агрессии. Стимуляция другого участка гипоталамуса вызывала “защитную агрессию” – форму реактивной агрессии, направленной на других кошек или на экспериментаторов.
“Молчаливое нападение” тогда классифицировали как кормовое поведение. По сути это верно, потому что оно входит в состав охотничьего процесса. Однако из-за этого поведенческие реакции, возникающие в ответ на стимуляцию разных участков гипоталамуса, долго не рассматривали как альтернативные виды агрессии. Наблюдаемые различия считали просто различиями между кормовым и агрессивным поведением41.
Представление, что “молчаливое нападение” – это не более чем кормовое поведение, изменилось после того, как похожие исследования провели на грызунах. Основными объектами исследований стали крысы и мыши, потому что и те и другие иногда демонстрируют проактивную агрессию по отношению к представителям своего вида. Главным объектом были крысы: они отличаются тем, что могут преследовать других крыс, нападать на них и даже убивать. Оказалось, что агрессия типа “молчаливое нападение” у крыс контролируется тем же участком гипоталамуса, что и у кошек. Но поскольку крысы, в отличие от кошек, нападали не на кормовые объекты (мышей), а на других крыс, на этот раз “молчаливое нападение” уже не классифицировали как кормовое поведение. Атаки были направлены на представителей своего вида, и потому их справедливо сочли проявлением проактивной агрессии.
Подобные исследования на животных позволяют лучше понять нейробиологические основы проактивной и реактивной агрессии. И у кошек, и у крыс тип агрессии зависел от того, какой участок гипоталамуса был простимулирован. Стимуляция медиобазальной части гипоталамуса вызывала “защитную” реактивную агрессию, а активация латеральной части гипоталамуса вызывала проактивную агрессию – “молчаливое нападение”. Это было замечательное и неожиданное открытие. Такая ничтожная разница в положении электрода – и такие радикальные отличия в форме агрессии. Также примечательно, что эти отличия наблюдались у столь далеких родственников, как кошки и крысы.
Похожие отличия были обнаружены и для другого участка в глубине мозга. Центральное (или периакведуктальное) серое вещество – это контрольный центр, лежащий в основании мозга. Эксперименты показали, что активация дорсальной части центрального серого вещества вызывает реактивную агрессию, а активация вентральной стороны – проактивную.
Существует ли взаимосвязь между реактивной и проактивной агрессией? Может быть, усиление агрессии одного типа приводит к усилению агрессии другого типа (взаимная стимуляция)? Или, может быть, напротив, они работают в противофазе, так что проявление агрессии одного типа подавляет проявление агрессии другого типа (взаимное торможение)? Понимание взаимодействия проактивной и реактивной агрессии в пределах одного организма позволит нам узнать, какие адаптивные функции исходно имели обе эти формы агрессивного поведения. Пытаясь ответить на эти вопросы, группа ученых под руководством венгерского нейробиолога Йожефа Халлера обнаружила крайне любопытные различия между кошками и крысами.
У кошек те два участка гипоталамуса, о которых мы говорили выше, оказались связанными по принципу