Читать интересную книгу Парадокс добродетели. Странная история взаимоотношений нравственности и насилия в эволюции человека - Ричард Рэнгем

что вероятность успеха достаточно высока, а цена усилий достаточно низка12.

Для людей с относительно высокой склонностью к проактивной агрессии характерен набор определенных социальных эмоций. Как правило, такие люди обладают пониженной социальной чувствительностью, испытывают меньше эмпатии к своим жертвам и менее склонны к раскаянию.

Соотношение количества проактивных и реактивных убийств (вне военного времени) изучено не очень хорошо, но в целом реактивные убийства случаются чаще. Как показал Марвин Вольфганг, 35 % убийств в Филадельфии происходят в результате “битв характеров”. При этом, как заключает Вольфганг вместе с криминологом Франко Ферракути, “судя по всему, менее 5 % всех известных убийств являются предумышленными, заранее спланированными и преднамеренными”13. В сумме получается всего 40 %, и неясно, какая доля из оставшихся 60 % приходится на проактивные или реактивные убийства. Неклассифицированные убийства попадают в категории “домашних ссор” (14 %), “убийств на почве ревности” (12 %) или “убийств из-за денег” (11 %)14. Безусловно, какая-то часть убийств из этих оставшихся 60 % относится к проактивным, потому что вызвана желанием мести. Криминолог Фиона Брукман показала, что месть служила мотивирующим фактором 34 % убийств в Великобритании, когда и убийца, и жертва были мужчинами, а поскольку месть всегда требует определенного планирования, эти убийства можно назвать проактивными15. Есть и вторая причина, по которой показатель в 5 %, скорее всего, остается заниженным: поскольку проактивные убийцы обычно долго и осторожно планируют свои действия, им, вероятно, часто удается скрыть преступление. По данным Федерального бюро расследований США, по меньшей мере 35 % убийств в США никогда не доходят до суда. Таким образом, проактивные убийства, скорее всего, происходят чаще чем в 5 % случаев16.

Тем не менее специалист по эволюционной биологии Йохан ван дер Деннен показал, что именно реактивная, а не проактивная агрессия лежит в основе большинства убийств. Исследование преступлений в семнадцати городах США подкрепило данные Вольфганга по Филадельфии, показав, что причиной большинства убийств становятся мелкие ссоры: “Судя по всему, перебранки служат главным мотивирующим фактором как в этом, так и в предыдущих исследованиях”17. “Битвы характеров” снова оказались частой причиной убийств. Говоря словами одного следователя по убийствам из Далласа: “Люди выходят из себя. Начинается драка, кто-то выхватывает нож или пистолет. У меня были дела, в которых фигуранты ссорились из-за десятицентовой песни в музыкальном автомате или из-за долга в один доллар в настольной игре”. Связано ли преобладание импульсивных убийств с доступностью современного оружия – например пистолетов? Судя по всему, нет: в Оксфорде XIII и XIV веков, как отмечает ван дер Деннен, большинство убийств тоже были спонтанными18.

У проактивных и реактивных убийств разные причины. Поскольку проактивные убийства совершаются преднамеренно, их легче понять. Как демонстрирует случай Давида Хайсса, у проактивного убийцы всегда есть определенная цель, которая ему самому кажется полностью осмысленной, пусть даже на самом деле он и заблуждается. Реактивные убийства объяснить сложнее, потому что сила агрессии часто совершенно непропорциональна поводу, а само убийство нередко оказывается случайным. Убийца обычно испытывает раскаяние, часто он попадает под арест и несет наказание, как это случилось с юным убийцей Бейли Гвинна. Специалисты по эволюционной психологии Марго Уилсон и Мартин Дейли считают, что большинство убийств, происходящих в результате мелких ссор, связаны с желанием поддержать свой статус – желанием, которое было бы вполне адаптивным в мире без алкоголя и современного оружия. В наши дни, однако, это стремление перестало быть адаптивным, потому что из-за него агрессор часто становится убийцей19. Криминологи Кеннет Полк и Фиона Брукман подчеркивают, что драки из-за статуса особенно часто происходят среди неквалифицированных рабочих и бедных слоев населения: поскольку материальных ресурсов у таких людей почти нет, вопросам чести они придают повышенное значение. Также Дейли и Уилсон показали, что реактивная агрессия чаще встречается в популяциях с высоким уровнем имущественного неравенства20. Кроме того, считается, что реактивная агрессия легче вспыхивает в обществах с так называемой культурой чести, где понятию чести по культурным причинам придается большое значение – как, например, на Юге США21. Таким образом, хотя на частоту реактивной агрессии влияет множество экономических и культурных факторов, в результате такой агрессии, как правило, проигравшими оказываются как убийца, так и жертва. А это позволяет предположить, что подобные убийства чаще всего представляют собой просто вышедшие из-под контроля драки. Однако даже в тех случаях, когда смертельный исход случаен, интенсивность, которой могут достигать реактивные драки, показывает, какую важную роль в человеческом обществе играют честь и уважение.

Реактивная и проактивная агрессия отличаются не только частотой, но и отношением к ним общества и закона. Поскольку проактивная агрессия подразумевает осознанный выбор, мы склонны судить виновных в ней строже, чем тех, кто совершил акт реактивной агрессии. Вспомним, к примеру, Уильяма Пенна, прославленного квакера. Когда Пенн основал Пенсильванию в 1682 году, он был пацифистом и противником смертной казни. Но при всей своей гуманности даже он считал, что проактивное убийство заслуживает высшей меры наказания. Согласно изданным им проектам конституции Пенсильвании 1682 и 1683 года, “если любой человек… осознанно или предумышленно убьет другого человека… то такой человек должен, согласно Закону Божьему, быть казнен”22.

Именно хладнокровное планирование делает убийство таким чудовищным. Во время дебатов по поводу конституции в 1705 году генеральный прокурор Пенна настаивал, что убийства, совершенные без предварительного планирования, должны быть менее строго наказуемы. Он считал, что смертной казнью следует карать только заранее спланированные убийства:

Закон об убийстве, по которому каждый, кто осознанно или предумышленно убил другого человека… должен быть казнен, я считаю неблагоразумным, поскольку осознанное убийство может быть результатом внезапной ссоры, и, следовательно, закон должен звучать как “осознанно и предумышленно”, а не “осознанно или предумышленно”23.

Королева Анна согласилась с этим рассуждением, и соответствующий закон был принят. В течение некоторого времени преступников приговаривали к смертной казни, только если убийства были заранее спланированы.

Убийства, совершенные под влиянием вспышки гнева, считались более простительными. Предъявленное обвинение в умышленном убийстве могли смягчить до обвинения в убийстве, совершенном в состоянии аффекта, если удавалось доказать, что во время преступления убийца потерял контроль над собой в результате “достаточной по силе” провокации – например, если он обнаружил измену супруга или супруги или узнал о том, что его ребенок подвергся сексуальному насилию. К реактивной агрессии, вспыхнувшей в результате таких провокаций, относились настолько сочувственно, что в отдельных случаях преступника даже могли полностью оправдать.

Возьмем случай Эдварда Мейбриджа. В 1874 году он был известным фотографом, недавно женившимся на женщине на двадцать один год моложе, Флоре Шеллкросс Стоун. Мейбриджу принадлежит множество