Читать интересную книгу Повести Ильи Ильича. Часть первая - Иван Алексеев

Когда на улице совсем стемнело, еду и напитки перенесли в дом. К полуопустевшим тарелкам с закусками добавились приготовленные на мангале куски сочной свинины и аппетитной баранины. Все уже наелись, но послушно накладывали в тарелки мясо, которое дымилось и вкусно пахло костром.

В непьющего Дорохова еда больше совсем не лезла.

– Пропустил бы для аппетита, – посоветовал ему разрумянившийся Иван Антонович. – Такая закуска пропадает.

– Пятьдесят граммов даже полезно для сосудов, – поддержала Тамара Ивановна, цитируя один из любимых медицинских мифов.

– Том, ты к нему не приставай, бесполезно, – махнула рукой Вика.

– Нет, но интересно же знать, в чем причина? Сейчас многие перестают выпивать, особенно молодежь, причем не только из-за руля. Мы хотим знать – почему?

Тамару Ивановну поддержала Надя. Женька видел, что они почти не пили, и подумал, что с ними можно разговаривать.

– Причина самая простая, – ответил он им. – Мне жалко свои мозги.

– В нашей небольшой голове очень много клеток, и питающие их сосудики, соответственно, очень узенькие. По одиночке эритроциты проходят в них свободно, и клетки дышат, а если склеятся, то застрянут в этом сосудике, и клетка задохнется. В свободном токе крови они не могут соединиться, отталкиваются друг от друга, потому что имеют отрицательный электрический заряд. Когда в кровь попадает алкоголь, он разрушает поверхностный слой эритроцитов. Они перестают нести отталкивающий электрический заряд, начинают слипаться и закупоривают узкие сосудики. Когда «зашумело в голове», то это задыхающиеся нейроны шлют вам последние приветы.

– Ты нас не пугай, мы же не запойные пьяницы. Если это и правда, сколько этих клеток погибает? Не миллионы же. Тысячи, наверное, ну, десятки тысяч? – высказался Анатолий, у которого в голове давно зашумело, но шум этот до Женькиных слов казался ему приятным.

– Не знаю. Какая разница? Хоть каплю выпьешь, все равно сколько-то погибнет.

– Нет, разница здесь большая. Все живое все равно постоянно умирает. Но гибнут всегда слабые, ненужные – это закон жизни. И пусть бесполезные умирают, – может, от них голове только хуже. Этих нейронов у нас сотни миллиардов. А работают из них процентов пять и даже меньше. Остальное – про запас, как я понимаю.

– Люди просто не знают меры, особенно, мужчины, – поддержала его Тамара Ивановна. – Врачи говорят, что немножко вкусного красного вина даже полезно для здоровья. И душа веселится. Просто себя надо уважать и пить достойные напитки, о которых и стихи складывают, и песни.

– Глупо лишать себя маленьких радостей! – продолжал Анатолий. – Вот смотрю я на тебя и вижу скучное лицо. Хоть бы расслабился! Посмотри, как все вкусненько. Какие вокруг нас красивые женщины, какие умные дети. Все друг другу радуются, а ты куксишься. Вот давайте послушаем специалиста. Что по данному вопросу говорит нам современная наука?

Специалистом он выбрал учившегося на врача сына. Но Андрей как раз думал, что папка зря его увлек в свою веру. Другие выпьют, и проблем у них нет и с девчонками сойтись, и безобразия вокруг не замечать.

Андрей улыбнулся и стал очень похож на маму:

– Медицина говорит разное. И отец прав. И Тамара Ивановна права. Что касается меня, то я не пью. Хотя не скажу, что этому рад. Для жизни, наверное, более предпочтительна позиция дяди Толи.

– Да как хотите, – сказал Женька. – Я ведь не уговариваю никого. Может, я выгляжу скучным, потому что устал и не научился еще радоваться без причины, но на отраву больше не ведусь. Все по-честному. Водка для меня больше не напиток, снимающий стресс, а отрава, как в детстве. В забродившем соке я чувствую порчу и кислятину, а не будущее вкусное вино, воспетое поэтом. И так далее. Просто мне дали информацию, и я ее воспринял. Каждый человек собственным усилием входит туда, куда хочет. Пусть это покажется вам смешным, но я хочу – в царство божие. Толя вот хороший физик советского образца, значит, он атеист. Я тоже был физик, хоть и похуже Толи. Но я не верю в торжество слепого случая. Чтобы мы появились, должно было произойти слишком много случайностей. Люди вообще придумали понятия случая и вероятности, чтобы описывать то, чего не понимают и чем не умеют управлять. А ведь из созданного нами работает только то, чем мы управляем. Все неуправляемое – разваливается. Точно также управляют и нами, раз мы пока живем и продолжаем чудить. И нет у нас никакого лишнего ресурса. Нам просто даны возможности, когда мы будем готовы, настроиться на то бесконечное, чего мы не понимаем, но что нами управляет, и во что мы верим. Затуманенному алкоголем мозгу это не может быть доступно. Мозг со следами алкоголя не может выйти даже на пик своей интеллектуальной активности, даже на те пресловутые проценты. Говорят, что надо три года не употреблять алкоголь, чтобы полностью очистить мозг. Только тогда будешь готов к работе на максимуме своих возможностей.

– В общем, еще год, и ты нас удивишь, – подтрунила Вика.

– А мне кажется, он прав, – сказала Надя, внимательно слушавшая Женьку. – Я в детстве часто думала, что мы не просто так появляемся на свет. Есть кто-то, у кого мне всегда хотелось узнать, а что потом будет, а что дальше? Пусть у меня в жизни все будет хорошо, я вырасту, выйду замуж, у меня будут дети. Дети вырастут. Родители состарятся, заболеют. Мне будет страшно их потерять. Я буду молиться за них, просить бога, но они умрут, потому что ничто живое не вечно. Потом я состарюсь, заболею, обо мне будут молиться мои дети, и я умру. А что будет потом, и зачем была моя жизнь?

– Когда Настя стала петь в хоре, мы с ней начали ходить в церковь, – вступила Вика. – Там очень хорошо чувствуется сила, которая управляет. Особенно, когда молишься. И когда подходишь к батюшке.

– У нас батюшка хороший, – продолжала она и, решив поскромничать, потупила глазки. – Мы исповедуемся, да…

– Странное чувство бывает, когда молюсь. Иногда эта сила отталкивает, а иногда забирает с собой и становится легко. Кажется, что все понимаешь и знаешь ответы на все вопросы. Обидно, что потом снова все забываешь и опять остаешься с этими вопросами: а зачем жизнь, что потом, почему, кто? … Я смотрела передачу о работе мозга. Сейчас не помню имен – два профессора, американец и русский, – рассказывали, что происходит, когда человек молится. Они исследовали священников и монахов. Оказалось, что в процессе глубокой молитвы отключаются две самые активные в обычном состоянии области мозга – лобная, которая отвечает за нашу ориентацию в пространстве, и затылочная, ответственная за эго и ориентацию в культуре. А мозг в это время работает на частоте ребенка – три герца вместо двенадцати, то есть три раза в секунду. И синхронно с непонятной нам гармонией бесконечности.

– Будьте как дети, – очнулся захмелевший Иван Антонович.

– Да замолчи ты, – одернула его супруга.

– Почему? Я это помню. Там сказано: и дано будет вам. Или ваше будет царство божие. Или: блаженны нищие духом, ваше царство божье.

– Зачем все сводить к молитве? – спросил Анатолий. – Почитайте Пушкина. Он писал, что испытывал состояние почти юродивого в болдинскую осень. Но он вошел в него в процессе творчества. И еще надо поспорить, что святее. Если вы хотите верить и молиться богу, зачем вам церковь? Еще одни посредники, нацеленные управлять, потому что управленческий труд самый высокооплачиваемый.

Речи Анатолия не понравились женщинам, уже настроившимся в равной степени на умиление, таинственность, восторг, страх, бескомпромиссность и другие чувства, свойственные дамам, разговаривающим на святые темы.

Возникшее волнение сгладила Вика, давно порывавшаяся показать гостям свой ночной труд – компьютерную презентацию ко дню рождения дочери. Как всегда, когда она принималась за дело, все перемешалось. Все искали в доме рабочую розетку и помогали ей подключить ноутбук и колонки. Гостей из-за стола передвинули в угол к дивану. Наконец, загрузили программу, притушили свет, и Вика начала показывать слайды, рассказывая о Насте, как их самом удачном с Женкой совместном проекте.

– Это я перед свадьбой. Это Женька несет меня на руках. Наша свадьба. Наши родители. Я после роддома. Настя на руках у Женьки. Голопопик поднимает голову. Мы в коляске около общаги. А вот Андрей делает Насте рожки. Это на дне рождения: Надя, Толя, Женька и дети. Это мы в песочнице. Первый раз кормим уток, – называла фотографии Вика.

Вика постаралась. Было видно, как какие-то только им понятные детали прожитого трогают сердце не только Вики, но и Женьки, и Зиминых.

Надя, например, вспомнила, как помогала встречать Вику с двумя сумками и чемоданом, и как они устали тягать вещи и присматривать за шкодливой четырехлетней Настей, а Настя на них обиделась и назвала маму вонючкой. «Ты как с мамой разговариваешь?» – стала воспитывать ее Надя, а та и тете ответила: «И ты вонючка». И, подумав несколько секунд, уверенно подтвердила: «Вы – две вонючки».