пирожки ели…
НН на пару секунд задумывается, потом вздыхает и выкладывает всё, что её тревожит.
– Понимаешь, – почему-то шепчет она. – Он какой-то другой…
Она смотрит на меня и ждёт.
Другой? – думаю я. Не знаю, не знаю… Диму я и видела-то за эти недели после той летучки, на которой я замещала Марь Палну, – пару раз в коридоре да однажды на улице, когда он садился в свою машину.
По словам НН, она сердцем чувствует, что с Димой что-то происходит. Ещё месяц назад он был в своём обычном состоянии: ленивый, чуть раздражённый, иронично-саркастический. Журналист устал, – так он проговорился как-то.
А позавчера…
НН разводит руки, округляет глаза.
– Он какой-то собранный. И внимательный.
– Внимательный? – переспрашиваю я.
– Ну, ко мне внимательный, – говорит НН с удовольствием. – Все мои рассказы выслушал и ни разу не перебил. Когда такое бывало? У него всегда одно: мама, я уже сто раз слышал…
– А мне вон чего подарил, – не выдерживает Лёлька и показывает мобильный телефон. – Музыкальный. Даже колонки к нему есть.
– Круто, – одобрительно замечаю я, и Лёлька хмыкает с оттенком полного удовлетворения.
НН подкладывает мне пирожок, подливает чаю и продолжает.
Отчего вдруг в сыне такая перемена? Он даже слушает по-другому. Смотрит так, словно видит в тебе что-то новое, незнакомое.
– Понимаешь? – спрашивает НН.
Разумеется, я ничего не понимаю, но головой – киваю.
– Так это же хорошо, – говорю. – Внимательный, энергичный. Что ещё нужно?
Тут НН бросает на меня такой хитрый испытывающий взгляд, и я понимаю, что главное-то будет сейчас…
Но НН обращается к Лёльке:
– Милая, ты бы сходила в магазин, а? Второй день не могу яиц купить… Заодно и к Женьке зайдёшь, она уже прибежала наверно… А?
Лёлька усмехается с явным оттенком неодобрения и глубже усаживается в кресле.
НН с досадой машет рукой, нагибается ко мне и шепчет:
– Как я поняла, рыжей своей он дал отставку… Или она ему дала. Не знаю… В общем, я подумала…
Она смотрит на меня во все глаза. И Лёлька косится из кресла. И тут до меня доходит, что именно прячется в этих взглядах…
– Я подумала, – осторожно говорит НН, – может, он влюбился? Ну, по-настоящему?
Чувствую – лицо моё горит.
– К сожалению, ничем не могу вам помочь, – говорю я и вскакиваю со стула. – Спасибо за пирожки!
– Куда ты, Катюша? – удивляется НН.
– Может быть, Дима в кого-нибудь и влюбился, но меня он об этом в известность не поставил, – говорю я дрожащими губами, не могу с ними справиться.
– Катя… – растеряно говорит НН, тоже поднимаясь со стула. – Постой… Ну, я не знаю… Ну, бог с ним, с Димкой, пусть влюбляется в кого хочет… Хотя я была бы очень рада…
– Извините, – бормочу я, ноги сами несут меня в ванную комнату.
Ну что за напасть, глаза на мокром месте!..
Только плеснув холодной воды в лицо, я прихожу в себя. У меня нет сил, я так прямо бы и смылась по-тихому!.. Но неудобно. НН меня любит – по-своему. Конечно, ещё больше она любит своего сына…
Ладно. Я пытаюсь сделать вид, что всё мне нипочём.
– Давай ещё чаю с пирожком? – бодро и вместе с тем виновато встречает меня НН.
Славная женщина – Наталья Николавна. Она искренне полагает, что любую проблему можно решить с помощью хорошего ужина.
Я ещё выпиваю чашку чаю и немного рассказываю про наши редакционные дела. Я умалчиваю о смутных подозрениях Марь Палны. Про то, не участвуют ли Дима с Главным в каких-то загадочных событиях в Москве. Мне показалось, что лучше будет – успокоить НН, чтобы её материнские опасения и страхи улеглись. И поэтому я развиваю такую линию, что, вот-де, был у Димы кризис, а потом он объяснился с Главным, и теперь кризис прошёл, и всё будет хорошо.
– Ты думаешь? – с надеждой говорит НН.
Когда я уже стою в прихожей, снова звонит телефон. Трубку опять берёт Лёлька, но и на этот раз никто не отвечает.
– Вот, пожалуйста, – качает головой НН. – Ох, Лёлька!..
Лёлька хмыкает с возмущённой интонацией, а на прощанье вдруг говорит:
– А ты заходи к нам почаще, Кать…
– Ладно, – отвечаю я, – договорились.
НН подмигивает мне. Впервые Лелька назвала меня по имени, – значит, я вошла у неё в доверие. Мне и смешно, и в то же время, – я даже польщена. Вот ведь, девчонка ещё, – а всё равно приятно, когда тебя признают.
Сосед. Чёрт попутал
Даже не знаю, с чего я взял, что мужиков нет в квартире.
Я был уверен, что они ушли. Они ведь никогда не сидят дома, так было всегда, с тех пор, как Димыч купил эту квартиру и стал нам соседом.
Обычно Сашка приходит, и они тут же, десять минут – полчаса, снимаются и куда-то едут.
Вот я и был в полной уверенности, что они свинтили куда-нибудь. К девочкам, развлекаться и так далее, – что ещё делать молодым свободным мужикам в такой вечер.
В общем, чёрт попутал.
Это всё из-за курева. Конечно, я мог спуститься вниз и в киоске на Садовом купить эти говённые сигареты. Деньги у меня водятся, Димыч зарплату платит, так что мы теперь не такие уж и бедные и тоже кое-что из себя представляем. А не только некоторые.
Спокойно мог пойти да купить. Я и спустился уже чуток по лестнице, но лень стало, думаю – к Димке-то ближе. А ключи, вот они, под рукой, мы же теперь с Нурали ближние доверенные люди…
Что там говорить, с того дня, когда Димыч взял нас на работу, жизнь так переменилась, что я даже не знаю, как это всё понимать.
Вот сидишь дома без работы. Жена – пилит. Как говорится, совсем не уважает. Денег ни копья. Ни выпить, ни закусить, ни закурить.
И вдруг тебе подваливает такая удача, что ты, жо… то есть, задницу не подняв, получаешь работу, за которую платят вдвое больше, чем ты вчера в мечтах мог представить. А делать-то, если честно сказать, ничего не надо. Только приглядывай за квартирой, да с Нурали корешись, да смотри, да слушай, да всё Димычу рассказывай. Я-то ведь этим всем и раньше занимался, только что Димке не докладывал. И он, само собой, мне за это денег не плачивал.
Чудеса.
Главное, – предупредил нас Димыч, – мы теперь должны знать о каждом человеке, который у нас на этаже возникает. Случайный – неслучайный, ко мне (то есть, к нему, к Димке) – к тебе (то есть, ко мне), к другим двум соседям, – мы должны знать, кто таков. И быть готовы к тому, что выкинет какую-нибудь штуку.
«Какую штуку?» – спросил тогда Нурали. Что с него, таджика, взять, кроме анализа, – не рубит, когда нужно помалкивать, а когда вылезать с вопросом.
Димыч тогда посмотрел на нас, так серьёзно посмотрел и говорит: «Никакой неожиданный гость не должен попасть в квартиру без моего разрешения.