фрукты, зелень и белого цвета, непонятный кругляш, наполовину уже нарезанный тонкими ломтиками. Я с любопытством рассматриваю угощение. Лепешка одуряющее вкусно пахнет. Адина разламывает ее и протягивает мне увесистый ломоть:
— Попробуй наш хлеб, очень вкусно, — произносит она.
Я пробую. Что сказать! Это просто восхитительно. Даже «голубцы», и перловка с мясом, которыми потчевал меня Ратмир, не идут ни в какое сравнение с этим вкусом.
— Нравится? — замечает Адина.
— Очень!
— А вот сыр, тоже попробуй, — и она протягивает мне тонкий белый ломтик, а следом какие-то пряные травы, чудесно обогатившие вкус еды.
Потом я вгрызаюсь в сочное сладкое яблоко. Последний раз я пробовала такое на Новый год. Но то, не в пример было хуже и кислее.
Все это время Адина произносит лишь односложные фразы, ничего не рассказывает и не задает вопросов обо мне.
Наконец трапеза окончена. Девушка убирает посуду и остатки еды в шкаф. Из пузатого графина с тонкой изящной ручкой она разливает в глиняные стаканчики сладковатый, прохладный напиток.
— Думаю, тебе интересно, куда же ты попала, — начинает она уже видимо серьезный разговор. Я молчу. Конечно, мне интересно, но пусть эта женщина сама все расскажет. Я к ним сюда не напрашивалась. Судя по тому, как они тут живут, эти люди скатились до феодализма. Не дождавшись вопросов от меня, Адина продолжила:
— Ты должна уяснить, что теперь себе не принадлежишь.
— А кому же я теперь принадлежу? — задаю я ехидно.
Она понимает мой настрой и чуть ведет бровью.
— Зря ты так. В Замке очень строгие законы и за непослушанием последует наказание. Бейлербей Хозрев-Мирза, не любит, когда ему перечат и дерзят, — женщина опустила ресницы в пол. Было в этом жесте нечто такое, что заставило меня предположить: а не испытала ли эта красавица на себе гнев наместника?
— Адина, а ты здесь как оказалась? — меняю я тему разговора.
— Это, — она замялась, — не важно. Тебя сейчас должна интересовать собственная судьба.
— И какова она?
— Мне приказано осмотреть тебя. Все зависит от состояния твоего здоровья. Бейлербей решит, что с тобой делать. Возможно, отдаст в жены одному из своих гулямов-воинов. А может, возьмет в свой гарем.
Ее слова меня ошарашили:
«Гарем? Я? Да, ни за что! Мне бы добраться до какой-нибудь техники. Я бы вам показала, гарем!» — думаю я, стараясь сохранить невозмутимость на лице. Но у Адины, видимо, нет задачи, наблюдать за моей реакцией. Судьба моя ей ясна и понятна. Тогда я спрашиваю:
— А если я не соглашусь?
— Тогда сюда придут несколько мужчин и будут насильно держать тебя, пока я провожу осмотр. Поверь мне, это очень неприятно.
«Ну, нет! — думаю я. — Еще чего не хватало, чтобы эти мужики меня лапали».
— Дора, — Адина смягчается. — Я обязана исполнить указание.
Вздохнув, я соглашаюсь.
Осмотр оказался довольно тщательным. Адина не пропустила ни одного сантиметра моего тела. Наконец, удовлетворенно хмыкнув, сказала мне одеваться.
— Я сейчас отлучусь ненадолго, а потом мы сходим с тобой в баню. Тебе помыться не помешает.
Она ушла, плотно закрыв за собой дверь. А на меня навалилась усталость. Пережитые события давали о себе знать. Я раскатала один из матрацев и бесцеремонно улеглась, даже не подумав, что это может быть постель моей новой знакомой. Незаметно меня сморил сон.
— Дора, вставай, — кто-то настойчиво звал и тряс меня за руку. Открываю глаза и не сразу понимаю, где я. Наконец узнаю лицо Адины.
— Тебя срочно требует бейлербей, — глаза женщины испуганы, — а ты не умыта, не причесана!
Кто-то стучит в дверь. Адина подскакивает, кидается к сундуку и достает яркое, изумрудного цвета покрывало. Через минуту, я, укутанная с головы до ног, иду по узким переходам меж каменными строениями. Мы вновь поднимаемся. Но в этот раз, путь не так труден и долог.
Просторное помещение, куда привели меня двое воинов, находилось, по-видимому, на самой вершине горы. Широкие ставни окон распахнуты, впуская в комнату легкий теплый ветерок, колышущий шелк пестрых штор и предзакатное солнце, освещающее высокий трон, и сидящего в нем мужчину. Я встала как вкопанная, сквозь узкую щель покрывала, рассматривая местного князька, не дойдя до него метров пяти. Наместник был толст. Очень-очень толст. Так, что еле помещался в кресле, где могли совершенно спокойно разместиться четыре таких как я.
«Мамочка моя! — вытаращилась я на жирного, с двумя, нет, тремя подбородками и необъятных размеров животом «хозяина местного гарема».
Он же в это время лениво повел рукой, унизанной перстнями. В то же мгновение покрывало с меня слетело. Наместник, кстати единственный из тех, кого я здесь видела, не носившим бороды, оценивающе, сверху — вниз посмотрел на меня, скорчил брезгливую гримасу и снова махнул рукой. Через пять минут я была уже в комнате Адины. Увидев меня, женщина что-то испуганно затараторила воинам. Получив от одного из них короткий ответ, она расслабилась и повеселела. Воины закрыли за собой дверь, и мы с молодой женщиной остались одни.
— Он что-то тебе говорил? — тут же, с превеликим любопытством, спросила она.
— Нет, он так обомлел от моей наружности и запаха исходящего от меня, что просто онемел.
Амина захохотала, принимая мою шутку. Но, думаю, что причина ее веселости заключалась не в моем ответе, а в том, что сказал ей воин:
«Живи, пока» — сказал он. По крайней мере, я это так поняла.
***
Чуть позже, уже затемно, мы все же сходили в баню, и я наконец-то смогла смыть с себя весь накопившийся пот и грязь. Баня, а по местному «гармабе», очень удивила меня своим комфортом, ярким, красочным декором и…. современными технологиями — водопроводом, унитазом и душем. Последние в нашей комнате вообще не наблюдались, и как я поняла, естественные потребности придется справлять в ведерко за ширмой, а мыться ходить в баню.
Два мраморных бассейна с теплой и прохладной водой дополнили удовольствие от помывки. Я лежала в прохладной водичке, после горячей парилки, рассматривая куполообразный потолок, украшенный орнаментальной мозаикой, и рассуждала:
«Интересно. Что решит наместник? Судя по его реакции, я пришлась ему не по вкусу. И слава создателю! — вспомнила я жирную тушу на троне. — Что же, отдаст кому-нибудь из воинов? — в голове сразу нарисовался страшный бородач, поивший меня водой на привале, его колючие, злые глаза, его злобная насмешка. Под ложечкой неприятно засосало. — Надо думать, как отсюда свалить. Быть женщиной варвара, бесправной «вещью» я не собиралась. А судя по тому, как дрожала сегодня Адина, с женщинами здесь не больно считаются и церемонятся. Ладно. Будем пока наблюдать, а там посмотрим».
***
Прошло