был все исправить, если мог.
Но его брата не было ни в его комнате, ни где-либо еще дома. Пока Хуэй искал, он услышал голос, зовущий его по имени. Его мать, Исетнофрет, стояла у окна, глядя на город, так что солнечный свет освещал ее золотом. Годы не убавили ее красоты. Она повернулась к нему лицом. Волосы ее парика отливали иссиня-черным, а изумрудный макияж глаз, сделанный из тончайшего толченого малахита, тянулся от бровей до носа. Ее груди были полными, а талия тонкой, несмотря на то, что она родила Кена и Ипвет. Платье облегало ее фигуру и было сшито из такого тонкого льна, что казалось почти прозрачным.
Хуэй знал, что многие мужчины вожделели ее. Но те же самые мужчины отводили взгляд всякий раз, когда она проходила мимо. Ее боялись так же сильно, как и желали. Когда он был моложе, Хуэй никогда не понимал, почему его друзья отказывались посещать их дом, и почему жители Нижнего города складывали пальцы в круг всякий раз, когда она проходила мимо – знак защиты, как сказал ему один из них. Когда Хуэй стал старше, он понял, и ключ к разгадке был в обруче, который она носила на лбу. На нем был изображен золотой овал, инкрустированный черным деревом и лазуритом, создающий изображение головы зверя с изогнутой мордой и длинными прямоугольными ушами. Знак бога Сета.
Исетнофрет посвятила себя культу бога с самого детства, когда ее мать отправила ее в храм на ритуал, который длился день и ночь. То, что произошло во внутреннем святилище, было известно только священникам и Исетнофрет, сказал Хави. Но в обмен на ее служение бог даровал ей силы, недоступные смертным.
Колдунья, шептались люди в Нижнем городе.
- Привет, мама, - сказал он с теплотой.
- Кен рассказал мне о твоем большом успехе. Я хотела бы увидеть этот дар богов, который ты спас от когтей Сорокопутов. Возможно, его послал сам Сет. - Она улыбнулась своими полными губами, но ее черные глаза блестели.
- Я отдал его отцу...
- Уже? Ты потратил мало времени, требуя своей награды. Ее улыбка стала жестче.
Хуэй нахмурил брови. - Моей награды? Нет... Я отнес его отцу, потому что он лучше знает, как поступить, чтобы приз попал в нужные руки.
- И я уверена, что он осыпал тебя похвалами. Заслуженными похвалами, конечно. Кен не был с тобой, когда ты был на аудиенции у отца?
- Нет . . .
- А ты не думал, что Кен тоже заслужил часть этой похвалы?
- Кен оставил меня в тот момент, когда мы вошли в Лахун, я... не знал, где, - заикаясь, произнес Хуэй. Он чувствовал раздражение, скрывающееся за словами матери, но не мог его понять. - Конечно, Кен так же заслуживает восхищения отца. Я сказал ему, что Кен помог мне принести сюда Камень Ка -
- Я бы подумала, что Кен сыграл великую роль – возможно, самую большую. Он старше тебя, сильнее, мудрее... - Изетнофрет спохватилась, ее улыбка смягчилась, но взгляд не утратил своей твердости. - Но давай не будем вдаваться в подробности. Вы с Кеном достигли чего-то важного в этот день. Мы должны подготовить празднование.
Исетнофрет сложила руки и скользнула в глубину дома, чтобы заняться приготовлениями к какому-то празднику, который она запланировала. Хуэй почувствовал себя неловко. Не было ни упоминания о Кики, ни выражения соболезнования. Конечно, она знала, что трое ушли и только двое вернулись.
Хуэй побрел к двери. Он обыщет их знакомые места, чтобы найти, где прячется Кен. Возможно, он заглушал свою вину за смерть Кики пивом. Проходя через арку с лестницы, он вздрогнул, увидев фигуру, стоявшую рядом. Это была Ипвет. Она подслушивала разговор.
- Держи себя в руках, брат, - выдохнула она.
- Что ты имеешь в виду?
Ипвет заглянула в арку, проверяя, ушла ли Исетнофрет. Когда она убедилась, что они одни, она расслабилась.
– Мать мудра, некоторые сказали бы, что она хитра. У нее внутри спрятано много тайников, в которые такие, как мы с тобой, никогда не заглянут. И она не твоя кровная мать.
Хуэй сморщил лицо в замешательстве. У Ипвет была душа поэта, и иногда ее слова взлетали так высоко, что он не мог их понять.
Ипвет спрятала хихиканье над его замешательством за своей рукой.
- Материнские интриги. Она очень хороша в этом. И у нее есть гнев, который ты видел, и ревность, и честолюбие. Она говорит медовые слова и может водить за нос многих мужчин, если захочет. Но мы никогда не узнаем правды о ее желаниях и кознях, потому что она держит их под замком. Его сестра постучала себя по груди.
Хуэй никогда не слышал, чтобы Ипвет так отзывалась об их матери. Он знал, что между ними было несколько резких ссор, хотя понятия не имел, почему. Возможно, все было так, как однажды сказал Кики - они были слишком похожи, два мака, соревнующиеся за один и тот же свет, воду и внимание тех, кто проходил мимо.
- Какая здесь интрига?
- Возможно, никакой. Кто знает? Но отец рассказывал мне о камне Ка, и такой ценный предмет будет очень интересен матери.
Хуэй рассмеялся. - У отца он уже есть, а значит, и у матери.
- Верно. - Ипвет беззвучно рассмеялась. - Ты уже такой взрослый, Хуэй, но во многих отношениях ты все еще мальчик.
Он возмущенно фыркнул.
Ипвет постучала костяшками пальцев по голове. - Так многому тебе еще предстоит научиться. Открой глаза, брат, и посмотри на мир таким, какой он есть на самом деле, а не таким, каким ты его себе представляешь. Это будет лучше для твоего здоровья, поверь мне.
- И чему же я должен научиться, скажи на милость? - ответил он.
- Во многих отношениях ты все еще мальчик. Он покажет ей.
- Помнишь, как нашли разбитую статую Беза?
- Как я могла забыть?
Это изображение карликового, кривоногого домашнего защитника досталось Хави от его отца и отца его отца. Предполагалось, что он приносит удачу любому, кто им владеет. Хави был убит горем.
- Отец бил меня. Я не мог сидеть три дня. Но я этого