Читать интересную книгу Фото на развалинах - Светлана Пономарева

Сегодня я хотел на замороженную стройку. И Алиске пришлось лезть со мной через забор с надписями «За забором сторожевые собаки». Конечно, никаких собак там не было, это я проверил заранее. Но Зеленина повизгивала от страха, когда я её подсаживал наверх. Внутри Алиска взобралась на сложенные друг на друга бетонные плиты и села на краю. А я стал катать снежный ком. Потому что говорить было не о чем. Липкий снег очень хорошо превращался в нижний кругляк для снеговика. Я решил сделать снеговика большим и сфоткать.

— А мне Наташка сказала, что ты меня в самом деле не любишь, — нарушила молчание Алиска. — Крыса, правда?

— Алиса, Титова дура, а я тебя… люблю, — сказал я так, словно зачитывал смертный приговор.

— Лесь, скажи по-нормальному.

— А что я не нормально сказал? — уточнил я. — Между прочим, норма и патология очень связаны, их специалисты путают иногда. И вообще, нормы каждый год уточняются, сегодня я сказал, что люблю тебя ненормальным голосом, а через сто лет каждый парень будет признаваться девушке в любви именно так. Это называется прогресс.

— Ты издеваешься.

— Спорим, нет? Вот, к примеру, в прошлом веке если бы ты пришла на свидание с голым пупком, это бы значило, что ты ненормальная и тебя пора изолировать, а сейчас вы все так можете ходить. И ничего.

— Ты всё-таки любишь Наташку? — спросила Алиска в лоб.

План никуда не годился, потому что Зеленина дура. Или сильно умная, что, в общем-то, одно и то же.

— Говорю же, нет, — сказал я. — Я тебя люблю. Хочешь, на заборе напишу.

— Ну напиши, — Алиска тяжело вздохнула.

— Кровью? — спросил я, чтобы её развеселить.

Кажется, она не поняла, что я спросил. Потому что кивнула. Я пожал плечами. У забора валялась разбитая бутылка — тёмно-зелёные осколки, наполовину засыпанные снегом. Я взял в руку стекляшку.

— Вот, смотри, — сказал я торжественно, — сейчас я порежу руки и кровью напишу на заборе, что тебя люблю. Тогда ты мне, наконец, поверишь?

В Алискиных глазах появился страх:

— Ты с ума сошёл? Не вздумай!

— Сама просила.

Я поднёс стекляшку к руке. Конечно, ни за что на свете я бы не стал резать себе вены из-за Алиски. Просто валял дурака.

Алиска подскочила и, как и следовало ожидать, вырвала осколок бутылки у меня из руки и со всего размаха отбросила его. Испуганно мяукнула пробегавшая мимо кошка, а Алиска схватила меня за руку, да так, что мне стало больно.

— Перестань, придурошный! Верю я тебе, верю!

«Ну и зря», — подумал я, вынимая свою ладонь из её ладошки.

Алиска вдруг расплакалась. А потом бросилась меня целовать. Целовала и бормотала сквозь слёзы:

— Обещай, что никогда с собой ничего не сделаешь!

Выглядело это как в дешёвом кино. Можно было догадаться, что Алиска психическая, но не настолько же…

— Ну, скажи, скажи… — Алиска всё ещё умоляла меня, хотя лучше было бы плюнуть на меня и уйти. И больше никогда не общаться со мной. Вместо этого она смотрела на меня преданными покрасневшими глазами и ждала, что я скажу совершенно очевидный факт: «Никогда из-за тебя, дура, я не то что вены не порежу, а и палец не проткну!»

— Обещаю, — сказал я наконец.

— Дурак, дурак, дурак, — Алиска, продолжая плакать, присела на корточки и отвернулась…

Я отошел чуть назад, отвел руки назад и оперся руками о забор, хотя сейчас нужно было уйти и оставить Алиску рыдать одну. Прийти домой и уничтожить файл с планом. Навсегда.

Но это означало сдаться. Это означало признаться, что Наташа никогда не будет моей, а я несостоявшийся человек, даже более ничтожный, чем мать. Не подчинять себе мир, а вовеки ему подчиняться… На что же мне тогда разум, на что же мне тогда мысли, если всё, что я задумываю, опрокидывается случайно и нелепо…

Нет. Чтобы быть танком, нужно двигаться вперёд, ломать преграды и не бояться. Вся борьба ещё впереди!

Тут руки мои скользнули по забору, и в ладонь вонзилась заноза. Я машинально нашарил хвост занозы и выдёрнул её. Если бы ещё так легко занозы вынимались из души…

Плюнув на все эти размышления, я вернулся к снеговику. Докатал нижний ком, потом средний. Потом взял фотик и щёлкнул зарёванную Алиску на фоне дома.

— Дурак, — снова сказала она.

— Пойдём долепим вместе, — я засмеялся, — сделали себе бабка с дедкой Снегурку, гы-гы…

Алиска улыбнулась:

— Ну до чего же ты меня напугал, просто ужас…

И принялась катать следующий ком вместе со мной. Потом мы нашли две синие крышки от полторашек и сделали снеговику глаза, а вместо морковки воткнули короткую толстую палочку. А потом хохотали и фотографировали друг друга с этим снежным произведением. Хотя мне было совсем не весело…

Когда я проводил Алиску до её дома, она сказала:

— А мне вчера Наташа предложила выбрать — ты или она. И я выбрала. Тебя.

Алиска ушла, а я остался. В голове проскользнула дурацкая мысль: «Мы в ответе за того, кого приручили». Мысль была неправильная и лишённая всяких оснований. Если я в ответе за Зеленину, то Наташа должна быть в ответе за меня.

Я дошёл до Наташиного подъезда и встал около. Зачем — я и сам не понимал. Даже если бы Наташа прошла мимо — что с того? Я для неё лишь раздражающий объект. И никем другим могу и не стать. Что-то было изначально неверное в плане, из-за чего он и развалился. Но что?

В почтовом ящике что-то белело. Я вытащил бумажку — это был не конверт, а свёрнутый в несколько раз листок, на котором печатными буквами было написано «Елисею».

Я развернул листок. Внутри знакомым Наташиным почерком было написано:

«Елисей, пойдём завтра погуляем. Если согласен, позвони. Наташа».

Сердце у меня подпрыгнуло. Может, ещё не всё потеряно? Она зовёт меня! Может, план всё-таки действует?

Естественно, к отцу я не пошёл.

С минуты, когда я получил эту записку, я был не совсем вменяем. Сначала, разумеется, закрались подозрения, не приведёт ли Наташа на свидание пару-тройку парней, чтобы набить мне морду. Но потом я решил, что такого не заработал, да и удрать всегда успею. И такая удача, что с Алиской я уже погулял, день можно и пропустить. Хотя на каникулах Зеленина старалась получить как можно больше внимания. Но в любом случае, свидание с Наташей — верх удачи. Проворонить этот шанс было никак нельзя. Я позвонил, и мы договорились, что встретимся в 11 утра у школы.

Ночью я извертелся. Сна не было ни в одном глазу. Несколько раз я вылезал из-под одеяла, садился на подоконник и смотрел на Наташин корпус. Как назло, время тянулось медленно и вязко. В пять утра я плюнул на попытки уснуть и включил компьютер.

В десять я уже собрался, и мне стоило большого труда не выйти из дома сразу, а ждать хотя бы половины одиннадцатого. В половину вдруг зазвонил телефон. Я испугался, что это Наташа отменит свидание или скажет, что пошутила вчера. Но это была Зеленина. Каким-то грустным голосом она спросила, не смогу ли я прийти к ней в гости сейчас. Я сказал, что хотел бы, но занят. Алиска совсем упала духом, но мне было не до неё. Без двадцати я вышел из дома и пошёл к школе. Наташа опоздала всего на несколько минут. Я издалека увидел её золотисто-бежевую куртку и подумал, что она прикольная — зачем было назначать встречу у школы, если я мог просто подойти к её подъезду. Девчонки же всё всегда усложняют.

— Привет, — сказала она мне.

— Привет.

Она молчала, и я предложил:

— Пойдём куда-нибудь?

— Нет, что-то не хочется, — Наташа оглянулась и кивнула на школьную теплицу, рядом с которой стояли скамейки, — давай здесь посидим. Я устала вчера на занятиях, ноги болят.

— Ну давай тут.

Наташа села на спинку скамейки, как всегда садилась и Алиска, уткнулась носом в пушистый чёрно-жёлтый шарф и молча смотрела на меня. Глаза у неё были красивые. И волосы красиво выбивались из-под шапочки. Красивая девчонка среди заснеженной улицы. А я от волнения даже фотик забыл.

— Елисей, обещай, что честно ответишь на вопрос.

— Обещаю.

— Почему ты ненавидишь Виктора Валентиновича?

— Честно?

— Ты обещал.

Я подумал. Честным был бы ответ «потому что он тебе нравится». Но я сказал:

— Не знаю. Не нравится и всё. Немотивированная подростковая агрессия.

— А, вон как, — протянула Наташа, — что ж, предельно честный ответ. Впрочем, я подозревала, что серьёзно с тобой не поговоришь.

— Почему? Говори, — я сел рядом. — Ты же за этим меня позвала?

— А не знаю зачем, — Наташа посмотрела куда-то мимо меня, — немотивированное подростковое желание погулять с мальчиком.

После этого она подвинулась ко мне и положила голову мне на плечо. Молча. Я перестал шевелиться и дышать. Всё это было очень странно. Но приятно. Зачем она всё-таки меня позвала? Правда приревновала к Алиске, как и надо по плану?

— Наташ, если ты хочешь, я не буду на него наезжать, — сказал я искренне. — Пусть живёт.