— Выбирайте, другого пути у вас нет. В России гражданских браков не заключают. Ещё при Николае I министр народного просвещения граф Сергей Уваров изобрёл триаду: «Православие, самодержавие, народность».
— Похоже на девиз Великой французской революции «Свобода, равенство, братство».
— Верно, наш глубокомысленный девиз в противовес ему. С тех пор под ним и живём.
— Я думаю, главное в этой формулировке «самодержавие». И чтобы сломать эту триаду, нужно его уничтожить.
— Правильно мыслишь, Мартын Иванович.
— Спасибо, Борис.
— Будь счастлив, Мартын, — улыбнулся Савинков. — Извини, я тороплюсь.
Он на прощанье махнул рукой и исчез в проёме двери. Небольшой зал, где проходило собрание, опустел. Рутенберг минуту постоял в задумчивости и направился к выходу. Решение, которое смутно виделось ему прежде, обрело ясные очертания.
5
На следующий день они с Ольгой встретились после работы.
— Чему ты улыбаешься, милый? — спросила она.
— Я решил принять православие. Иначе нас не повенчают. Оленька, у нас нет другого выхода.
— Но ты же не веришь в Б-га? Хотя я тоже не очень.
— Ради нашего счастья я готов поверить. Кстати, у меня есть начальное религиозное образование. Я знаю Библию и умею молиться. Мне бы только почитать Евангелие.
— Пожалуй, ты прав, — произнесла Ольга. — В моём приходе поп весьма добродушный и порядочный человек. Я с ним поговорю.
— Может быть, мне пойти с тобой?
— Хорошо, пойдём вместе — согласилась она. — Ты знаешь Андреевский собор на Васильевском острове?
— Конечно. Недалеко от университета, на Большом проспекте. Я, Оленька, весь Петербург пешком обошёл.
Пинхас обнял её, и они двинулись по улице, обсуждая, где они встретятся.
В воскресенье он ждал её на набережной Невы возле сфинкса напротив академии художеств. Она немного опаздывала. Человеколев смотрел на него своей загадочной улыбкой, словно что-то хотел сказать. Но Пинхас принял решение — он женится и ради своей возлюбленной готов на всё. Подошла Ольга и они, пройдя мимо дома Трезини, свернули направо. Улица, по обе стороны застроенная дву-трёхэтажными похожими друг на друга жилыми домами, вывела их на проспект, за которым уже хорошо просматривался красивый увенчаный крестом купол собора, окружённый главками с крестами, и высокая двухъярусная шатровая колокольня. Та сторона проспекта была почти незастроенной, и он открылся Пинхасу во всём своём великолепии. Они поднялись на паперть, миновали большую резную дверь, над которой два золоченых ангела держали знак ордена Святого Апостола Андрея, и вошли в большой полутёмный зал.
Воскресная служба ещё шла, и они стали у входа, прислушиваясь к молитве и пению.
— Знаешь, кто это? — прошептала Ольга и, не дожидаясь ответа жениха, произнесла, — настоятель собора, протоиерей Иоанн Покровский.
— У него хороший голос, — оценил Пинхас.
— Разве в этом дело? Он выдающийся писатель и добрейший человек.
Когда молебен закончился, прихожане потянулись мимо них к выходу. Они направились к алтарю, ограждённому от нефа резным трёхъярусным иконостасом. Он сиял позолотой и великолепием, и Пинхасу показалось, что Иисус, богоматерь, апостолы и пророки взирают на него своими глубокими пытливыми глазами. Священники о чём-то говорил с дъяконом, стоя на солейе перед «Царскими вратами». Богатые одеяния на Иоанне сияли чистотой, отражая падающий из высокого окна купола свет. Он заметил Ольгу и поняв, что она хочет его о чём-то спросить, сделал ей знак рукой. Старик излучал спокойствие и добродушие.
— Ваше преосвященство, — произнесла Ольга, когда он приблизился к ним. — Я не посмела бы обратиться к Вам, если бы не нужда, которая беспокоит меня и моего избранника.
Протоиерей окинул взглядом Пинхаса.
— Что вас заботит, молодые люди? — спросил он.
— Мой избранник пожелал стать христианином.
— Это серьёзный вопрос. Надо поговорить.
Он спустился со сцены, повёл их за собой в боковой придел и остановился возле большого арочного окна.
— Как вас зовут? — спросил священник.
— Пинхас, ваше преосвященство.
— Вы иудей?
— Да, я еврей. Правда, уже давно не соблюдаю традиции, — произнёс Пинхас.
— Недели две назад у меня проходил обряд один весьма достойный молодой человек. Он тоже венчался с одной русской барышней, просто красавицей. И я не мог ему отказать, — вздохнул протоиерей и снова посмотрел на Пинхаса. — Никто не будет Вас крестить, если Вы не верите в Б-га.
— Я верю, иначе бы не пришёл. Ведь Б-г он один.
— Верно. Я вижу, Вы человек серьёзный. Не буду Вас отговаривать.
— Для нас с Ольгой, святой отец, это очень важно. Мы хотим повенчаться.
— Вам, молодой человек, нужно прочесть «Катехизис». В нём изложены основные положения нашего вероучения. И выучите наизусть «Символ веры». Когда будете готовы, приходите. Я поговорю с Вами, и мы назначим время церемонии.
— Спасибо, Ваше преосвященство, — сказал Пинхас.
— И ещё одно. Вы должны сменить имя.
— Мы об этом уже подумали. Имя Пётр подойдёт?
— Конечно. Это хорошее