Читать интересную книгу "Другая жизнь Адама - Юрий Юрьевич Усачёв"

я спокойно пересказал историю, как попал к ней.

– Отныне ей запрещено вести с вами какую-либо терапию. Я позаботился о решении суда. У меня есть для этого необходимые связи. Больше эта женщина не подведет вас к краю смерти.

Во мне опять поднимался протест:

– Но…

– Никаких «но»! – перебил доктор. – Я уже понадеялся на вашу разумность. Это было ошибкой. Теперь вы будете под постоянным наблюдением. Сегодня ваша жена соберет все необходимое, вы приведете себя в порядок и отправитесь со мной в институт. На третьем этаже у нас находится терапевтическое отделение для пациентов, которые не представляют опасность для других и находятся в сознании. Аделаида Шонхер, о которой я рассказывал, возьмется за ваше лечение.

Я приподнялся на кровати и запротестовал:

– Это незаконно! Я не давал согласия.

Вуснер достал из внутреннего кармана блейзера, который сегодня был голубого цвета, бумажный лист и развернул его ко мне стороной с текстом:

– Последние события и, опять же, мои связи позволили городскому суду признать вас неспособным отвечать за свои действия и передать право принятия решений о вашей дальнейшей судьбе ближайшему родственнику – жене, Валерии Адамовой. Она же мудро поступила, взвесив все риски, и подписала заявку на оказание своему дорогому мужу психологического и, при необходимости, психиатрического лечения. Можете злиться, кричать, но я не позволю вам себя уничтожить. В вас было вложено слишком много труда, да и финансов, чтобы позволить умереть из-за вашей глупости.

Речь доктора казалась фрагментом несуразной комедии. Я узнал, что теперь не подчиняюсь себе ни в чем. Осознание одного важного факта заставило воспринять эту новость не так злостно. Мое сердце останавливалось. Я смертен.

Никаких сомнений, воспоминания о многовековой жизни – бред больной психики. Мне действительно нужна помощь. Реальность и антиреальность смешались, и я до сих пор не ощущаю себя настоящим. Не человек, а какая-то подделка. Недоразумение эволюции. Тупик запутавшихся генных спиралей. Бесполезное существо, с которым носится бригада странно-неравнодушных людей.

А моя жена? Я не ощущаю с ней никакой связи. С момента, как я очнулся, она стоит в дверном проеме спальни, теребя пальцами розовый свитер и закусив нижнюю губу, как провинившийся ребенок. Она переживает. А я? Ничего не чувствую. Чужая. Или я чужой.

Мой взгляд вернулся к доктору, который до сих пор держал передо мной листок бумаги с решением суда. Я схватил его и разорвал в клочья, не проронив ни слова.

– Замечательно. Вы только подтверждаете правильность моих действий. Я оставлю вас. Поговорите с женой и соберите необходимые вещи. Бежать не получится, сразу говорю – за домом наблюдают работники института. Они вас и доставят. Прощаюсь с вами до вечера. Взываю к разуму – поймите, мы все заинтересованы в вашей безопасности!

Доктор вышел из спальни, и мы остались с Валерией наедине.

– Прости меня, – начала она робко.

Я махнул рукой и поднялся на ноги.

– Доктор Вуснер заверил меня…

– Не надо. – Я даже не мог обратиться к ней по имени. – Мне сложно с тобой говорить. Смотрю на тебя, но вижу незнакомку. И теперь никак не приму факт того, что чужой человек принимает решения за меня. Ты проявляешь море заботы, только она мне в тягость. Я все еще недостаточно помню тебя.

Валерия разрыдалась и убежала в ванную. Можно выдохнуть. Никакого чувства сожаления или вины во мне даже не зарождалось. Не желаю думать о чужих мотивах и эмоциях. Сейчас важно только то, что через несколько часов я окажусь в клетке.

Андрей взывал к моему разуму. Тут он попал в точку – самым верным решением будет не сопротивляться. Я поеду и начну терапию у этой Аделаиды. Другого варианта нет! Но теперь я буду тщательно наблюдать за каждой мелочью, за каждым движением, за каждым выражением лица всех, кто станет пытаться на меня воздействовать. Какое-то недоверие звенело свихнувшимся будильником. Желающий помочь человек не будет подключать свои связи в суде, чтобы взять под контроль действия другого. Возможно ли, что я нужен доктору Вуснеру для чего-то еще?

В шкафу под коробками с обувью лежала дорожная сумка, которая вместила в себя зубную щетку, средства гигиены, несколько комплектов сменной одежды и документы. Я все уложил и вышел из спальни.

Жена с заплаканными глазами ждала меня у входной двери. Ее молящий о прощении взгляд я проигнорировал и пулей выскочил на улицу. Двое мужчин без эмоций на лице в самых обычных полуспортивных джемперах тут же подхватили меня под руки и усадили в серую машину. Дверные замки щелкнули. Я в перевозной тюрьме.

Проезжая по улице Караваджо, мы остановились на светофоре рядом с тем самым домом местного коллекционера по кличке Гермес. Здание казалось хрупким каркасом из-за множества огромных окон. Удивительно, но ни одно из них не открывало миру внутренности комнат, лишь отсвечивали серебром бесчисленные блики. Архитектура выглядела очень футуристично, контрастируя острыми углами с нежными розовыми розами. Аккуратные цветы усыпали практически всю территорию вокруг этого дома. Я всмотрелся внимательнее и понял, что бутоны на самом деле белые, но каждый лепесток будто обрызган красной краской. Мелкие пятна издалека сливались с основным цветом. Дом напоминал скорее космический корабль, спустившийся в розовое море.

Огромные двери черного цвета распахнулись и выпустили хозяина. Сомнений, что это сам Гермес, не было – лысый мужчина маленького роста, похожий скорее на ребенка, одетый в белую широкую футболку и золотые шорты. На его ногах были разноцветные кроссовки с маленькими крылышками по бокам – аксессуар греческого бога-тезки. Одежда совсем не для октября.

Мужчина остановился на узкой дорожке, соединяющей вход в его дом и проезжую часть, поставил руки кулаками на талию и улыбнулся небу. Неожиданно он опустил голову и встретился со мной взглядом. Выражение его лица сразу же сделалось хмурым, потом удивленным. Гермес на мгновение прикрыл одной рукой глаза, другой рот, потом снова угрожающе посмотрел на меня. Что это за послание?

В ответ моя голова склонилась влево, и машина тронулась. Гермес побежал вдоль улицы в другую сторону. Обычная дневная пробежка. Будто нашего безмолвного общения и не было. Странно.

Меня доставили, как и обещал Вуснер, в экспериментальный институт психологии. Двери по-прежнему открывались автоматически. Все молчали. Привели на третий этаж. Атмосфера и антураж напоминали отделение психиатрической больницы. Коридор был выкрашен в противно-зеленый цвет. Казалось, кого-то совсем недавно вырвало, и полученной субстанцией обмазали стены, пол и потолок. Пациенты сновали туда-сюда в домашней одежде. Кто-то метался, кто-то медленно вышагивал, ощупывая голыми ступнями пол. Некоторые забились в угол. Разбросанные мягкие игрушки придавали особой жути этому