Суслиха – как евреи – была для Розанова и отвратительна и недоступна, и поругана и недосягаема, и помечена Божьим перстом, и мешала жить.
У Толстого во всем путаница. Вот как видит Василий Розанов разрешение вполне жизненной (литература Толстого – это та же жизнь) ситуации романа, а заодно и самого Василия Васильевича.
Браки не нужны. Достаточно обменяться некими кольцами. Суслихе – кольцо, авось к настоящему венцу не потянет, второе кольцо – милому другу Варваре Дмитриевне. Выход истерический, бессмысленный, нелепый, что-то imbecile.
«У меня он (злой критик) не заметил выражений, всюду выдвигаемых: „Слияние двух полов, ЛЮБЯЩЕЕ, НРАВСТВЕННОЕ, ЧАДОРОДНОЕ, ЧАДОЛЮБИВОЕ, ИСКЛЮЧАЮЩЕЕ ДРУГ ДРУГУ ИЗМЕНУ“. <> Если <> их принять за АБСОЛЮТНЫЕ МОМЕНТЫ БРАКА <> конечно, получится целомудренная жизнь общества. Обратимся к фактам. Нехлюдов (в „Воскр<есеньи“> Т<олсто>го) погубил Екатерину Маслову». Сюжет «Воскресения» – «факт», по Розанову. Пусть. Но вот слияние Мити с Катюшей трудно назвать чадородным – это уж так получилось, сходились не для того; чадолюбивым – кто уж так очень сильно полюбил чадо-то? исключающим друг другу измену, – у Катюши действительно никого на примете больше не было, а вот Дмитрий явно не без задней мысли о еще более интересных приключениях смылся после слияния из гостеприимной деревни. Нравственным – сомнения вытекают из всего вышеперечисленного.
«Моя идея облегченной формы брака через мену колец спасала бы Екатерину. Она честна. Она любит Нехлюдова. В одно из воскресений она приходит к священнику после литургии и говорит: „Я люблю и кажется любима но я ничего не хочу без благословения моей веры; в предупреждение несчастия – благослови меня отче в брак и дай мне кольцо именное и с днем моего рождения (с открытой датой „брака“ и прочерком в имени жениха). Священник благословляет ее, а после вечерни (можно и сразу бы перед вечерней прийти, без предварительных визитов) дает – не от себя – а от лица и имени церкви (иерей ВСЕ делает только от лица и имени церкви), – церковное обручальное кольцо с надписью: „р.б. (еще и расшифровывается!) (раба Божия) Екатерина, рожденная тогда-то“. И вот пришел вечер, настала минута, подробно описанная Толстым, непредвиденно, внезапно, и каковые моменты, увы, были и всегда останутся до конца мира („увы“ под пером Розанова немножко неясно). Тут – транс! Тут – самозабвенье! Тут – потемнение рассудка; слабость ног и рук, парализованных от любви (все описано в точности, точно так же все происходит и с законными молодоженами, ничуть не хуже. Идут долгие рассуждения: он – мужчина, Адам, муж, женская слабость, размножьтесь, бедняги, правда, меньше всего мечтают в данный момент размножиться… мущине (sic!) дан порывистый напор, <> женщине дана нега, привлекательность и слабость сопротивления, коими мы измеряем красоту души ее. (Все, как оно и бывает). Таково – кольцо церковное. Имея его на пальце, в минуту восторга, от него и ее заражающего, она лепечет простое: „Если ты любишь меня, и не для погубления теперь со мною: обручись этим кольцом, надень его с моего на свой палец и дай мне свое такое же церковное кольцо, также именное и с обозначением дня рождения (что-то вроде американского SS#, номера социальной страховки, удостоверения личности). Ну а Нехлюдов пролепечет и еще более простое: «А я его как раз вчера где-то потерял!“ Но нет: Мы слишком знаем психологию Нехлюдова в этот час, его подлинное и глубокое к ней восхищение, чтобы сомневаться, что он обручил бы ее себе. И она и младенец ее были бы спасены от нарекания. Но предположим другое; возьмем случай <>, что действительно происходит соблазнение наивной девушки злым человеком. Он, конечно, не дал бы залогового кольца. Гипноз девушки с этим оскорблением моментально проходит. Он не только не любит ее, но не уважает (Ларисы Огудаловы, почти наивные девушки, бесприданницы, колец не просят – они прекрасно знают, что им ничего не дадут). Он в точности – волк, а не агнец <>. Пыл ее в ту же секунду опал бы до ледяного равнодушия. Она закричала бы, забилась. Ничего бы не произошло. (Как вам такая история?) Но возьмем ту сумму данных, какую описал Толстой <>. Вскоре Нехлюдов оставляет Катюшу. У нее кольцо и у нее ребенок. Его тетушки ее не судят. По родству – она мила им, и мило будущее ее дитя. Ей нечего таиться. И их одинокий, скучающий, ненужный ми –ру дом – оживляется криком нового жителя земли, нового христианина, и беззаветно счастливой матери (мать озаботится только устройством своей личной жизни, Василий Васильевич). Бог дал этим старым девам средства – и они ими поделятся с нею (могут и не поделиться. И так далее и тому подобное)“.
РОЗАНОВ В.В. Семейный вопрос в России. Стр. 519—521.
И что сие вручение кольца Катюшею означает? Что отдалась она в полном искреннем томлении страсти и в надежде, что партнер ее сексуальный не пятидесятирублевую бумажку ей оставит, а назовет женой? Так ведь не назвал же невестой. Этот расклад ясен и так, без кольца. Ну придет она в церковь. Вы пробовали обратиться к священнику с разговорами на тему «я люблю и, кажется, любима»? «Благословите» – что? Секс, к которому вы очень близко подвинулись? Его Катюша называет несчастьем? Или рождение, возможное, ребенка? Ах, наверное, секс или рождение именно без благословения. Ребенка Бог благословит, секс – это в каком же, матушка, смысле? Если ты, с чего начала, любима – так вот опять же с Божьего благословения – любите друг друга, венчайтесь, там, глядишь, не одним ребенком вас благословят, а многочисленным потомством… Нет, не об этом? А что? Женат, может, избранник, хочешь благословиться на разрушение чужого очага? А? Нет – жениться не хотите? Не собираетесь, не хочет? Так что благословлять-то? Поход на сеновал? Грех. Хоть с кольцом, хоть без кольца, молись. Думаешь, надеешься, что навсегда? В добрый час. Сейчас перетерпи, а там и за свадебку… Ах ты какая настойчивая – иди, матушка, не греши, согрешишь – покаешься. Вот такую воду в ступе толочь придется с Катюшей. Ну не на разовые же ей сеансы кольца после вечерни выносить.
А что у нас с Митей? Ему когда надобно озаботиться заготовкой кольца для раздачи возлюбленным? Также накануне? Восстания плоти определить как достаточные и не бриться, вина не пить, на фортепьянах не играть – скакать в соседнюю деревню, в церковь, вызывать батюшку, кольцо просить? Люблю и кажется, любим? Да потерпи, батенька. Вон граф Лев Николаевич Толстой тоже разжегся, однако ж, потерпел недельку всего одну – и законный брак получил, пользуйся девицей сколько хочешь, и вот живут. Сроки-то не устанавливаются, хоть назавтра перевенчаем. А-а, тебе не для того, тебе для баловства? Ну…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});