— Утю-тю-у, золотой мой, — пропела тетушка. — Утю-тю-у-у! Нельзя дяденькам и тетенькам телевизор смотреть мешать.
— Я лично всегда считал, — заявил дядюшка с энтузиазмом, — что наш долг воспитывать подрастающее поколение в духе…
И еще хотел сказать что-то, но заглушил младенчик.
Пришлось, короче говоря, взять им подкидыша на искусственное питание и прописку. По предложению тетушки, одобренному дядюшкой, имя дали ребенку Ближе, что означало "Блюститель Красивых Слов" и напоминало имя любимого короля.
Рос Блюкс не по дням, а по расписанию. Вовремя укладывался спать, своевременно получал необходимые порции пищевых продуктов. Согласно общепринятым нормам начал сидеть, ползать, ходить куда надо, хватать что не надо.
Что же касается речевого развития, то куда там пером описать или в сказке сказать, — даже и на ушко шепнуть невозможно. Вместо первого слова из Блюкса выскочило многоточие. А потом еще и еще. А потом все более многоэтажные, в таких децибелах, что дядюшке Д. пришлось срочно заклеить уши эпоксидом. Произносить воспитательные монологи с заклееными ушами очень удобно.
Тетушка X. проявила себя более децибелоустойчивой: стонала, визжала, падала в обмороки, но поднималась и в бодром темпе бежала к дверному глазку — не подслушал ли кто. Как было не подслушать такое!
Один за другим начали соседи друг другу на ушко кое-что цитировать — всего не могли, конечно, но и этого достаточно было, чтобы многоточия заполнили все Скукоречие, вширь и вглубь, снизу доверху и обратно.
И дошли с неизбежностью сведения до короля.
По велению Люкса доставили Блюкса на Комиссию Компетентных Блюстителей. Председателем назначил король себя.
Сущим херувимчиком выглядел Блюкс: кудряшки золотистые, глазки голубые, щечки пунцовые. Дядюшка Д. и тетушка X. держали его за ручки.
— Сие ли, образно говоря, невинное чадо — виновник нашего симпозиума? — спросил король, демонстрируя благожелательность.
— Так точно, Ваше Количество! — хором ответили дядюшка с тетушкой.
— Ну что ж, пожалуй, между нами, девочками, начнем. Подтащите его, так сказать, поближе. Пройдемте деточка. Какого ты, откровенно говоря, полу?
— Мальчик он, Ваше Качество, — сказала поспешно тетушка.
— Упомянутые данные комиссии широко известны, — строго сказал король. — Поскольку вас не спрашивают, есть предложение вам заткнуться. Мы с дитем устраиваем экспертизную коммуникацию. Гражданин, к вам обращаются.
Молчит Блюкс, только глазки таращит. И надувает зачем-то щечки.
— Ваше Качеколичество, позволите ли, — начал дядюшка.
— Есть предложение не позволить! — тявкнул король, и дядюшку Д. вогнало в пол на пятьдесят три сантиметра. — Это что же, образно говоря, получается, он у вас вербально контактировать не могёт? Эй, слышь, сильвупле, как тебя, фигурально выражаясь, зовут? Фамилия, имя, отчество полностью.
Молчит Блюкс, только глазки таращатся, щечки надуваются и ходят туда-сюда, будто жует что-то…
И вдруг — выплюнул изо рта кляп, вставленный заботливой тетушкиною рукой.
А вслед за тем раздалось многоточие…
— Ой, — сказали король и члены комиссии. Лопнуло пять светильников из восьми возможных.
— Тарарам! — сказал Блюкс, и затряслись стены. — Тран-тарарах-раскудах-растудых! — и заходил пол ходуном, и загулял потолок.
— Ай-яй-яй, — сказал Люкс, демонстрируя самообладание. — Есть предложение преждевременную катаклизму недопустюкнуть. Есть предложение… Съесть предложе…
И в обморок — грох. А с ним вместе восемь членов комиссии из десяти возможных.
Пока реанимировали, виновник, воспользовавшись обстановкой, удрал; дядюшка с тетушкой понеслись за ним. Тут бы и сказке конец, но не таков был король, чтобы очнувшись, не объявить заседание комиссии продолженным и открытым.
— Есть предложение в порядке общей очереди высказать компетентные мнения.
— Вундеркинд, — определил Блюститель Оптимизма. — Суперчеловек гипербудущего. Наша надежда.
— М-м-мутант, — выдавил Блюститель Знаков Препинания. — С-с-своеобразнейшая из форм п-п-пункту-ации.
— Инопланетчик, — скрипнул Блюститель Блюстителей. — С тарелки сбросили. Подрывной элемент.
— Хм. Это заслуживает… М-м-м. А ваше, образно говоря, мнение? — повернулся король к Блюстителю Научности.
— Э-э-э… Вышеприведенные гипотезы могут быть признаны обоснованными в порядке общей очереди… В случае, если наличие эквивалентного явления будет экспериментально подтверждено…
— Что? — обеспокоился король.
— …Однако поскольку в настоящий момент мы не имеем эмпирического материала базисных исследований и адекватной аппаратуры, считать данное явление с научной точки зрения существующим было бы не вполне конгруабельно.
— А, ну это, научно выражаясь, понятно, — успокоился король.
Наконец, дошла очередь до прикорнувшего в углу ветхого старичка. (Кроме него, все остальные члены комиссии были возраста непреклонного.) Занимал этот дедушка скромный пост Блюстителя Звательных Падежей — «отче», «старче», за древностью неупотребляемых, и помнил еще, по слухам, забытые времена и спряжения. В комиссию включен был для комплекта.
Растолкали.
— Изволь, так сказать, вякнуть и ты что-либо по данному вопросу, грубо говоря, изреки, сын мой, — обратился к нему король, демонстрируя чувство юмоpa. — А мы примем к сведению и кое на что намотаем.
— Шкверношловие, — прошамкал старичок, приоткрыв один глаз.
— Как-как-как?! Что-что-что?! — заволновались все члены и растолкали старичка так, что пришлось ему открыть оба глаза.
— Эка невидаль, говорю, поганец. И в наше время такие водились, да не плодились. Батюшка покойный, царствие небесное, как сейчас помню, говаривал: ежели придут времена, когда-Еще хотел что-то сказать, да опять заснул. Отправили старичка на пенсию, прикрыв носовым платком, тем и вопрос решили.
О том, как вылечили вундеркинда
Говорят: много будешь знать, скоро состаришься. А вот поди ж ты, нашелся один, доказавший, что это неправда.
Задолго до Люкса известен был в Единоречии Острослов — человек юный. Знал много и хуже того — слишком много, а молодым оставался.
До принятия королевского сана Люксу Острослов нравился, возбуждал, точнее говоря, пристальное внимание. Помнили старожилы, как ходил за ним Люкс хвостиком и с настойчивым выражением что-то записывал. Чувство юмора осваивал, остроумием овладевал. Что, разве нельзя? Очень просто: записал в блокнотик один анекдотик, другой, третий, пронумеруй, выучи — и готово, укомплектован.
"…На основании и в соответствии, имея в виду и учитывая совокупность отягчающих обстоятельств, а также в связи с тем, что имеются определенные указания на необходимость принятия во внимание всей важности вышеуказанного, появление в пределах нашего славного Красноречия некоторого общеизвестного отщепенца и клеветника, упоминание такового, равно как и всяческие намеки на попытки наличия запретически, категоряются.
Король Люкс… и прочая, Неповториссимус".
После указа этого обосновался Острослов в Просторечии. Но нет-нет да наведывался в Скукоречие, позабавиться. На свалке — той, помнишь? — встретился с любителем вывесок Занимался реанимацией слов — работы хватало. Дрался яростно с вампирами-словоблудами, искусными оборотнями, питающимися кровью живых просторечных слов для обслуживания мертвословия. Эти умели выражаться сильно и остроумно даже, но тухлый у них получался юмор. Наслышан был и о Блюксе, диссертацию написал, между делом, о многоточиях, но не защитил.
И вот как-то раз подошел, как всегда, в добром здравии, к одному скукореченскому строению — поглядеть, что да как.
Никого. Пусто.
Телефон-автомат у подъезда сам с собой разговаривает: "Ждите… Ждите ответа…"
Зашел в подъезд — никого. Кнопка лифта сигналит. Движения нет. Сверху голос доносится, человеческий, но не очень. Нечленопроизносимые, точнее говоря, звуки:
— Трах-тарарах-тах-тах — ать!.. Тум-бурум-разбул-дых-тудых-ать!..
Это был наш знакомец Блюкс, уже достигший паспортной зрелости. Застрял между этажами.
— Дежурный волшебник слушает. Где вы, уважаемый? На каком этаже?
— Тарабах-бах-ать-ать!
— Парле ву по фене?
— Раскудах-тах-тах-фьють…
— Вас понял, диспетчерская не отвечает, пошел на сближение.
— Тиу-тиу-карамба-кобель женского рода!
— Я уже на седьмом, терпение, новости зоологии обсудим потом.
— Ать-ать-ать-трабабумба-карасия-котовасия…
— Дежурный реаниматор сочувствует. Выдвигаю условие: я вас освобождаю, а вы мне даете честное пионерское поднять на должный уровень свое ораторское искусство.
— А кули-вули-макули?!