с которым Йост у меня на глазах разговаривал у входа в особняк на Мауритскаде. Оба они внимательно смотрят на дверь, как будто хотят сквозь нее увидеть происходящее в доме. Ай да Панченко! Час назад я сообщил ему о намерении посетить Йоста. Лучшей ловушки, чем этот дом, и придумать было нельзя. И вот эти двое здесь. Теперь ясно, кто играет против. Это Панченко. Неторопливый и рациональный. Панченко. Только вот неизвестно, удастся ли мне рассказать кому-либо о своем открытии. Он направил сюда людей и, конечно, ничего не говорил Сибилеву. Помощи ждать неоткуда.
Между гем Йост, преодолев первый испуг, восклицает:
— Ну вот, так я и знал!
— Что стряслось? Это ваши знакомые?
Но вместо ответа Йост снова вскидывает руки, сшибает с каминной полки китайскую вазу и начинает медленно валиться навзничь, выпрямившись и даже не пытаясь уберечь от удара затылок. Оцепенев, я наблюдаю, как он с грохотом бьется головой о тяжелую стеклянную столешницу журнального столика и вытягивается на ковре. Под головой у него появляется лужица темной крови.
Одного взгляда на быстро заливающееся бледностью лицо Йоста достаточно, чтобы понять, что помощь ему уже не нужна. Мне же она крайне необходима, только вот ждать ее неоткуда. Но как же меня нервирует эта музыка!
Переступи в через раскинутые руки Йоста, подхожу кокну и, стараясь не трогать занавеску, смотрю сквозь стекло. Оба гостя настороженно смотрят на окна, пытаясь определить причины шума в доме, и снова и снова нажимают кнопку звонка. Ну надо же, грохот падения пришелся именно на паузу в дорожных работах! После короткого совещания тот из двоих, которого я раньше не видел, начинает ковыряться в замке. Рабочие тем временем снова включают отбойник.
Когда мы еще только закапчивали университет и раздумывали о дальнейшей жизни, один из однокурсников легкомысленно мотивировал свое намерение идти работать в политическую разведку тем, что платят там неплохо и к тому же посылают в загранкомандировки, а шпионов по нынешним временам-де не убивают. Что касается зарплаты и командировок, то тут есть о чем поспорить. Но вот что до риска, то хотел бы я, чтобы мой идиот-приятель сейчас стоял рядом со мной и гадал, смогут ли эти двое вскрыть дверь.
Самое время выяснить, передал ли Панченко наш разговор Сибилеву и есть ли кто из наших около дома Йоста. Еще интересно, предусмотрен ли здесь черный ход? Судя по отсутствующему виду хозяина дома, от него ответа на этот вопрос мне не дождаться. Скорее всего, входная дверь является и единственным выходом, ибо дворик всеми своими стенами выходит на владения соседей. Ну голландцы! Кто же так строит, это ведь не дом, а мышеловка в чистом виде!
Пока эти мысли суетливо мечутся в голове, ноги сами резво несут меня в прихожую. Отсюда короткий коридор ведет в гостиную, справа вход в туалет для гостей, а слева лестница уходит на второй этаж. Конечно, можно неожиданно распахнуть входную дверь и выскочить на улицу, но у этих двоих вполне достанет сил затолкнуть меня обратно и уже затем действовать по своему разумению. Что именно им подскажет это самое разумение, можно представить довольно отчетливо.
А в гостевом туалете есть окно? Есть, но очень маленькое и к тому же туго открывается. А если его… Поздно! Пока я оглядывал это небольшое помещение, за спиной щелкает замок. Остается только встать за дверь санузла и, замерев, покорно ждать, чем кончится дело. Успеваю только сообразить оставить дверь полуоткрытой, ибо плотно притворенной она будет вызывать гораздо больший интерес.
После короткой паузы в коридоре едва слышно скрипит пол, и сквозь щель между дверью и косяком видны бесшумно проплывающие тени обоих визитеров. Настроение у меня продолжает портиться: у каждого из них в руке короткоствольные толи пистолеты, то ли револьверы. Из нескольких фраз, вполголоса брошенных гостями друг другу, я разбираю только голландское «verdieping», то есть «этаж». Надо полагать, они решили разделиться для осмотра дома. Ну что ж, должно же и мне сегодня хоть раз повезти. Входная дверь так близко, а за ней такой большой и такой безопасный мир с уймой свидетелей, при которых нельзя просто так безнаказанно убивать человека.
Но везением это назвать нельзя даже с натяжкой. Осторожно выглянув в коридор, я успеваю заметить ноги поднимающегося по самым верхним ступенькам визитера. Второй в двух шагах от меня намеревается переступить порог гостиной. Выход на улицу тоже в двух шагах. Но вот-вот этот парень должен увидеть тело Йоста и позвать напарника, так что открыть дверь с неизвестным замком я просто не успею. Поэтому остается только постараться быстро и по возможности бесшумно преодолеть расстояние до входа в гостиную и изо всех сил врезать зазевавшемуся противнику кулаком по шее. Следует признать, что нападение сзади не есть свидетельство особой доблести и благородства, но ведь и эти двое мне вызова на поединок не направляли.
Такие удары получаются только в критических ситуациях, подобных нынешней, когда неудача сулит не высылку из страны и не конец карьеры, а смерть. Кулак попадает в ложбинку у основания черепа, и парень, звонко лязгнув зубами, кулем падает на ковер лицом вниз. Револьвер глухо стукает об пол, я торопливо нагибаюсь поднять его.
Короткоствольный «смит-Вессон 357 комбат магнум» с ручкой из темного ореха, компактное и мощное оружие, удобно лежит в ладони. В гнездах барабана спереди видны тупоносые пули патронов «магнум», которые обладают, по выражению специалистов, «повышенным останавливающим эффектом». Это сухое определение означает, что одно уже попадание такой пули способно опрокинуть человека на землю, не говоря о причиненной ране.
Пока этот парень лежит посреди гостиной без сознания, а его напарник слоняется по второму этажу, у меня еще есть надежда выбраться отсюда без осложнений. Сжимая в руке трофейное оружие, выскакиваю в коридор. Но только я берусь за ручку входной двери, как за моей спиной второй противник с легким топотом и что-то мурлыча себе под нос сбегает по ступенькам.
Увидев меня, он от неожиданности останавливается на полпути, разведя руки в стороны. Мы молча таращимся друг на друга, не зная, что делать дальше.
* * *
Пока я прятался за дверью в отхожем месте, сердце предательски громыхало и пыталось вырваться из-за ребер.
Сейчас, в ожидании дальнейших событий, оно смерзлось в комок в середине груди и не дает вздохнуть. Несколько секунд мы смотрим друг на друга. Не знаю, о чем думает мой противник, наверное жалеет о преждевременно убранном в кобуру пистолете, а вот я продолжаю мечтать об открытой двери