class="p1">Исподволь наблюдая за журнал истом, прихожу к выводу, что ничего необычного в его поведении нет. Типичный представитель свободной профессии. Надо будет узнать у Лиз, как и где они познакомились. Если Якоб чист, то выход на газеты может оказаться полезным в самый неожиданный момент. В романе журналиста с Лиз тоже ничего странного нет. В Голландии смешанные пары встречаются на каждом шагу. Многие мужчины предпочитают восточных женщин, у которых масса преимуществ по сравнению с европейскими: они скромны, трудолюбивы, ничего не слышали о феминизме. Надо думать, высшей удачей здесь считается найти жену, которая не знает твоего языка.
Очень скоро Лиз и Якоб уходят, а я спешу спросить:
— Слушай, старик, откуда Лиз взяла этого Якоба?
Билл лениво пожимает плечами.
— Я точно не помню. Она вроде бы говорила, что была на вечеринке у кого-то из своих земляков, которые тоже учатся в Гааге, и там его увидела. Хочешь еще выпить?
— Нет, не хочу. А он что, известный журналист?
— Вроде бы да. Лиз что-то рассказывала о нем, говорила, что у него большие перспективы. Ох, знаешь, ты прав. Я сегодня перебрал, мне пора домой.
Билл, пошатываясь, встает, пытается обнять меня за плечи, однако ему это не удается из-за разницы в росте, поэтому он обхватывает меня за талию, и мы отправляемся в гостиницу.
Билл идет спать, а я после некоторых колебаний — на свою квартиру. Ночевать я, как правило, возвращаюсь в гостиницу, но иногда остаюсь здесь. Мне не хочется, чтобы мои исчезновения связывали с Джон, поэтому однажды даже пришлось пригласить на чашку чая высоченную и очень симпатичную официантку из кафе в центре города. После чая я познакомил ее с соседями и вежливо проводил домой. Не знаю, на что она рассчитывала, но напоследок явно была готова дать мне по физиономии.
Так или иначе, но свое отсутствие по ночам я залегендировал. Если меня не бывает, по утрам выслушиваю пару шуток от соседей, и все. Правда, Азат однажды пытался намекнуть, что Джой будет чрезвычайно интересно узнать о моих похождениях на стороне. Отставив на минуту свойственную мне куртуазность, я пообещал свернуть ему шею, и Азат благоразумно заткнулся.
Глаза слезятся, и я не могу уследить за строками, мелькающими на зеленом поле монитора. Какие цвета изображения я ни подбирал, больше двух-трех часов работать на компьютере невозможно.
Когда напряжение и усталость все чаше заставляют делать ошибки, прерываю работу и наливаю себе в бокал густого чуть сладковатого испанского бренди, купленного в супермаркете. Снимать стрессы и напряжение таким образом вошло в привычку, тем более что алкоголь вообще составляет важную часть нашей работы.
Передохнув, снова шныряю по информационным сетям, просматриваю базы данных газет, пытаюсь влезать и действительно влезаю в закрытые для постороннего компьютерные сети. И все с одной только целью — как можно больше узнать о скромном институте на Мауритскаде.
* * *
В каждом человеке скрыта масса пороков, неразличимых с первого взгляда. Например, уДжой кошмарная привычка водить пальцем по моей груди. Я ежусь, стараясь, чтобы мои телодвижения не выглядели слишком вызывающими. Мы провели в номере Джой почти всю ночь, и мне кажется, что давно уже пора сосредоточиться на предстоящем дне. Но у Джой другие намерения.
— Прекрати, я боюсь щекотки.
Опершись на локоть, Джой лежит рядом и не обращает на мои слова внимания. Вместо этого она еще некоторое время рисует вензеля, и, наконец, прижимается ко мне так, что ее маленькая смуглая грудь оказывается у моих губ. Осторожные попытки выскользнуть из-под одеяла мне не удаются.
— Джой, милая, давай вставать. Мне надо ехать. Ну, пожалуйста. Ты меня прости, но мы с тобой уже столько…
— Подожди, лентяй, я хочу тебе кое-что рассказать. Помнишь, ты говорил о петиции, которую тебе показывал Азат? Так вот, я поговорила со слушателями-арабами. Ты оказался прав, эту петицию им дал один из преподавателей. Как же его зовут? Седой такой, смешной, он у вас лекции по экономике читает.
От неожиданности я резко сажусь на постели, так что Джой едва не слетает на пол.
— Йост?! Не может быть, он не занимается политикой. Тихо читает себе лекции и сразу уходит домой. Я даже ни разу не видел, чтобы разговаривал со студентами. Вот уж воистину тихий омут. Аты уверена, что именно Йост, а не Ханс? Ведь член парламента именно он.
— Осторожней, ты меня уронишь. Уверена, я никогда ничего не путаю. Это еще не все, я узнала от вашего младшего куратора Карин кое-что о семейной жизни Йоста.
Когда Джой заканчивает свой короткий рассказ, я продолжаю молчать, уставившись в потолок.
— Что, Алекс, интересные новости? То-то же. Я заслуживаю награды.
Мои категорические возражения застревают в горле, так как мой рот Джой закрывает поцелуем. После недолгого трепыхания я сдаюсь. Есть женщины, которые умеют добиться своего.
* * *
Йост — тот самый преподаватель, который читал лекцию по экономическим учениям в день моего приезда. И которого я видел у входа в здание на Мауритскаде в Амстердаме. С неделю назад после занятий Йост подходил ко мне.
— Алекс, с удовольствием пообщался бы с тобой, но все не хватает времени. Я ведь два раза был в Москве. Может быть, заглянешь ко мне как-нибудь на неделе? Я живу один, так что можешь приезжать в любой день, только предварительно позвони.
Это самый колоритный тип из тех, что я встретил в институте. Он игнорирует условности и на работу ходит в одеждах свободного художника, отдавая предпочтение просторным холщевым рубахам и штанам. Он весь — противоположность тем, кто являются официальными руководителями семинара и института в целом.
Йост более всего походит на простодушно-неприкаянного клоуна. Легкая напряженность в наших отношениях проскользнула только раз. На одном из общих ужинов нашей группы мы оказались рядом. После очередной моей шутки Йост, копаясь по обыкновению в груде овощей на своей тарелке, сквозь зубы заметил.
— Вы, я заметил, постоянно стремитесь насмешить окружающих. От этого один шаг до того, чтобы стать клоуном. Не пытаюсь обидеть, скорее делюсь горьким опытом, полученным в школьные годы. Я был клоуном нашего класса. У меня остались самые горькие воспоминания.
— Йост, шутовство — одна из древнейших и самых безопасных форм демонстрации интеллектуального превосходства и эмоциональной неуязвимости. С этой точки зрения ваше замечание меня нисколько не задело. Кроме того, иметь своим гербом сову и зеркало совсем не зазорно. Тем более в вашей стране.
— Какую сову, какое зеркало?
— Ай-ай, Йост, ведь это сим волы Тиля Уленшпигеля, вашего национального героя.