Читать интересную книгу "Bad idea - Ана Эспехо"

половине пути. Отец стоит около могилы своей жены со страдающим видом вдовца и не замечает меня.

– Что ты здесь делаешь? – ветер уносит мой разъяренный вопль, но я налетаю на отца и становлюсь прямо перед ним, закрывая красивую, выгравированную надпись на могильном камне.

Отец возводит взгляд и отшатывается назад словно призрака увидел. Бледный как полотно. На лбу проступает испарина, и он мечется по мне глазами, думая, что разум его подводит или сводит с ума. Отец протирает глаза и пристальнее всматривается в моё разгневанное лицо. Может считать, что его жена восстала из мертвых, чтобы наказать его за жестокое обращение с дочерью. Вот чего он всегда боялся: ни нашего сходства, а того, на что его могло толкнуть моё сходство с мамой, заставляя измениться.

– Ты не имеешь право сюда приходить, – после того, что делал со мной!

Сжимаю кулаки, желая раскрасить его физиономию. Он породил во мне эту жестокость, но мужчина четырнадцать лет назад и сейчас – два разных человека. Отец постарел и сильно похудел. Щеки ввалились, а под глазами залегли черные круги. Волосы поседели и ему не мешало бы побриться. Он был одет в черные джинсы и темно-синюю рубашку. Обыкновенный вдовец, оставшийся один. Одиночество плохой спутник. С совестью на пару они могут превратить жизнь человека в мучительное существование, и я рада, что, если жизнь отца именно такая.

Я имею право злиться и пусть через несколько часов мне будет стыдно за собственные мысли, сейчас я хочу поддаться этой пьянящей злости.

– Майя?… – отец проводит ладонью по лицу и тянется ко мне рукой, чтобы коснуться и убедиться в том, что я не мираж.

– Уходи, – цежу сквозь стиснутые зубы, продолжая заслонять собой мамино надгробье.

Смаргиваю едкие слёзы, наблюдая, как отец отступает без боя и попыток поговорить со мной. Но стала бы я разговаривать с ним после нескольких лет молчания и всего, что он со мной сделал? В глубине души я всегда надеялась, что отец сделает все возможное, чтобы искупить вину и быть рядом. А мозгами понимала, что никогда не была нужна ему.

– Майя… – голос бабушки доносится издалека. Она перекрикивает ветер, пытаясь привлечь моё внимание.

– Оставьте меня! – рявкаю на всё кладбище и где-то вдалеке перепуганная стая птиц взмывает в небо.

Оседаю на влажной земле перед маминой могилой, сотрясаясь от тихих и удушливых рыданий. Обхватываю себя за плечи и скулю от боли, разрываемой моё сердце, и покачиваюсь из стороны в сторону как одинокий маятник в море, больше не указывающий путь. Боковым зрением замечаю бабушку: её дрожащую протянутую руку и искаженное страданием морщинистое лицо. Не реагирую, сильнее обнимаю себя за плечи, позволяя эмоциям затопить меня. Может мне повезет и чувства поглотят, и переполненная болью я отключусь. Потеряю сознание и буду прибывать в приятном забытье.

Я протираю глаза и вижу, как бабушка с отцом медленно удаляются по дорожке вниз с холма. Они не разговаривают. Просто идут рядом, связанные невидимой нитью потери.

– Привет, мам, – болезненная улыбка растягивается на моих губах, и я аккуратно стряхиваю засохшие листья с серого надгробного камня. Расчищаю пальцами пожухлую траву, сухие ветки на небольшом пяточке перед могилой и бережно провожу ладошкой по надписи. Кончиком пальца очерчиваю каждую буковку, перечитывая снова и снова: «невероятная жена, любимая дочь, лучшая мама».

– Лучшая мама… – целую пальцы и прикладываю к холодному камню, запечатляя поцелуй дочери, и с тоскливой нежностью поглаживаю надгробие. В тишине и наедине. Лишь ветер тревожит меня порывами. Гонит по дорожке листву, поднимает в воздух пыль и прибивает к захоронению отмершие ветки.

Небеса затягивают грозовыми тучами. Потемневшими и сизыми, скрывая солнечные лучи под непроницаемым полотном. Раскаты грома прокатываются где-то высоко, сотрясая землю и меня, дрожащую от холода и пронизывающего ветра. В легком черном платье. Подол запачкан грязью, а колени перемазаны в земле. Всё это неважно. Я стараюсь отгородить мамино место от пыли и назойливых листьев, что приносит ветер. Первые капли дождя падают на серый камень и на моих глазах он становится мокрым. Вода словно впитывается в гранитную крошку.

Почерневшие небеса выглядят страшно и пугающе. Они готовы покарать, обрушившись мне на голову. Ветер и дождь соединяются и беспощадно хлещут меня по лицу. Ледяные капли дождя заливают за воротник и платье отвратительно-мерзко прилипает к телу. Земля подо мной пропитывается дождем и размывается, и как маленькая чумазая девчонка я сижу перед могилой мамы и не шевелюсь. Порывы ветра расшвыривают мои промокшие волосы. Я больше не пытаюсь препятствовать стихии. Пусть она уничтожит меня. Может так моя боль притупится…

Глава 44. Том

Погода просто взбесилась. Дождь барабанит по лобовому стеклу. Порывы ветра швыряют машину в разные стороны, и мертвой хваткой я вцепляюсь в руль, чтобы не потерять управление.

Дождь стоит стеной. Я практически не вижу дорогу. Впереди только огромные лужи, брызги от которых летят в стекло.

Дворники мельтешат перед глазами, что жутко меня нервирует, мешая сосредоточиться. В голове крутятся самые плохие мысли, на которое только способно моё больное воображение.

Миссис Льюис позвонила мне с телефона Майи вся расстроенная. Мне хватило мозгов ответить на телефонный звонок, не опускаясь до пошлых шуточек. Я словно почувствовал, что звонит кто-то другой, а когда услышал встревоженный голос Антонии мои опасения подтвердились. Она ясно и четко излагала суть произошедшего, несмотря на то, что голос предательски дрожал и срывался на имени Майи. Со слов миссис Льюис я понял, что моя голубоглазая нимфа осталась на кладбище. Одна. В такую ужасную погоду. Убитая горем. И если дождь не затопит её, то это сделает её собственная боль.

Всю дорогу меня терзал лишь один вопрос: если Майя не послушалась единственно родного человека, то почему должна послушаться меня? Потому что я влияю на неё также сильно, как и она на меня. Убедить эту упрямую девчонку и увести домой тоже самое, что пытаться сдвинуть гору – бесполезно. Больше всего меня возмущает факт того, что её вообще оставили там одну. Чем сильнее Майя сопротивляется, отказываясь от помощи и желая остаться одна, тем сильнее она нуждается в поддержке. И как из парня, использующего её для получения заветной победы в споре, я превратился в единственного человека, способного повлиять на Льюис?

Дождь не прекращался всю дорогу, а когда я подъехал к открытым воротам кладбища, мне показалось, что ливень только усилился. Ни одной живой души вокруг, только где-то там одинокая девушка наедине со своим горем.