В то время как Реджинальд говорил, он заметил, что Вузир Синг пробрался в зал и с пистолетами в обеих руках поместился позади его парадного сиденья; но собравшиеся были в таком возбужденном состоянии, что вход его не был замечен. Реджинальд продолжал свою речь, приглашая одного за другим сказать что-либо в свою очередь. Решительное поведение его произвело должное действие, и ему удалось поддержать внимание собравшихся почти что до конца дня, так что время, назначенное для начала восстания, было пропущено.
На другой день рано утром Реджинальд, полный тревожных ожиданий грядущих событий, поехал в резиденцию, сопровождаемый несколькими из своих офицеров и небольшим отрядом гвардейцев; некоторые ехали верхом, но многие из них следовали пешком. Он ожидал еще утром возвращения Бернетта с его кавалерией; но тот еще не появлялся. Подъезжая к резиденции, Реджинальд услышал вдруг треск непрерывного беглого огня. Приказав пехотинцам следовать за ним как можно скорее, он вместе со своими кавалеристами, между которыми находился также и Вузир Синг, поскакал вперед к месту действия. Он завидел издали клубы дыма и пламени, поднимавшиеся с разных сторон, по-видимому, от горевших зданий; оттуда продолжали раздаваться звуки ружейной пальбы, хотя значительно реже, нежели вначале. Реджинальд пришпорил своего коня и помчался еще быстрее, исполненный большой тревоги за безопасность полковника Росса и дорогих ему существ. Еще минута – и ему представилось зрелище, внушившее еще большую тревогу и отчаяние. Небольшой отряд английских войск, расположенных на квартирах в окрестностях города, подвергся нападению и, после мужественной защиты, был обращен в бегство, так как ему попалось навстречу несколько солдат, пытавшихся скрыться от натиска значительного отряда кавалерии, беспощадно рубившей всякого, кто вздумал сопротивляться, между тем как множество других валялись на земле, настигнутые пулями своих врагов. Реджинальд скомандовал им сомкнуться, и они послушались его, полагая, что к ним идет подкрепление, и смело стали лицом к лицу перед наступавшей кавалерией. Кавалеристы, заметив приближение Реджинальда, повернули и умчались в сторону. К ужасу своему Реджинальд увидел, что кавалеристы имеют большое сходство с отрядом Бернетта, и он ужаснулся при мысли, что солдаты его могли взбунтоваться и убить своего начальника. Реджинальд обернулся к Вузиру Сингу и спросил его, какого он мнения на этот счет.
– Очень возможно, – ответил тот. – Капитан Бернетт полагался на них больше, чем они того заслуживают, потому что хотя некоторые и были верны ему, но между ними находилось немало изменников.
В этот момент, однако, главной заботой Реджинальда была безопасность Виолетты, Нуны и других женщин, а равно безопасность полковника Росса и находившихся под его командой офицеров. Он узнал от одного английского солдата, что полки сипаев взбунтовались и, убив нескольких своих офицеров, находившихся вместе с ними и пытавшихся было привести их к порядку, ушли с оружием, но сожгли несколько бунгало; что европейцы были застигнуты врасплох взбунтовавшейся кавалерией, стремительно бросившейся в войсковые квартиры и отрезавшей всякое сообщение с офицерами, а также с теми из туземцев, которые могли бы оставаться верными. После мужественной защиты, которую они выдерживали, сколько было возможно, они вынуждены были отступить и, вероятно, были бы уничтожены, если бы не явился Реджинальд со своим конвоем.
Никто не мог сообщить ему – подвергся ли нападению дом, занимаемый полковником Россом, и Реджинальд, желая разъяснить дело, готов уже был броситься со своей кавалерией вперед, как Вузир Синг указал ему вдали на значительный отряд возмутившейся кавалерии, готовившейся напасть на него. Поэтому он сдержал свой пыл, чтобы дать время пехоте подойти к нему.
Наконец в отдалении показались здания, в которых находились дорогие его сердцу люди, и Реджинальд, сознавая, что он совершенно бессилен, чтобы оказать какое-либо существенное сопротивление, возложил надежды свои на предположение, что бунтовщики не решились напасть на них. Он поспешил туда, куда влекло его сердце, учащенно бившееся от тревоги. Приближение Реджинальда и его спутников можно было видеть из окон, так что полковник Росс и несколько офицеров, искавших спасения в доме резидента, вышли к нему навстречу. Они горячо приветствовали его и высказали ему свою признательность за то, что он своевременно явился выручить их, так как они ежеминутно ожидали нападения бунтовщиков, будучи при этом вполне уверены в ничтожности их шансов отстоять дом. Завидев восставшую кавалерию, они вообразили, что она спешит на помощь; но надежды эти исчезли, когда увидели, что кавалеристы бросились по направлению к месту расквартирования роты английских солдат. Они опасались, что солдаты подвергнутся нападению раньше, чем будут иметь достаточно времени приготовиться к защите. Надежды их то увеличивались, то ослабевали по мере того, как доносилась до них ружейная пальба. Когда же огонь совершенно прекратился, они стали опасаться – не уничтожен ли весь отряд. Еще сильнее было облегчение, когда они увидели значительное число солдат, прибывших с Реджинальдом. Но несмотря и на эту численность, они не могли надеяться на возможность отстоять дом резидента, если бы бунтовщики произвели правильную атаку, имея при себе несколько орудий, из которых многие были в полной исправности.
– Таким образом, полковник Росс, – сказал Реджинальд, – вам не остается ничего другого, как дозволить мне сопровождать вас до города, в стенах которого, я полагаю, вы и все ваши люди найдут защиту.
После непродолжительного совещания с офицерами полковник Росс принял предложение, и немедленно были сделаны приготовления двинуться вперед. Реджинальд несколько минут поговорил с Виолеттой и Нуной. Бедная Нуна была в сильном беспокойстве, не получая никакого известия от капитана Бернетта. В доме резидента среди кавалеристов признали принадлежащих к отряду Бернетта и выражено было опасение – не погиб ли он. Виолетта всячески старалась утешить Нуну, уверяя, что эти кавалеристы могли быть отделены от отряда для какой-нибудь другой надобности и затем уже были введены в соблазн и присоединились к бунтовщикам, или, быть может, они дезертировали из лагеря, не тронув Бернетта и тех, кто остался верен своему знамени.
Достали несколько слонов для перевозки женщин и самых ценных вещей, а у большинства офицеров были свои лошади. Во все стороны послали разведчиков, чтобы узнать о движениях восставших войск. Двое из разведчиков возвратились с известием, что солдаты одного полка сипаев соединились с другими полками и что к ним примкнули кавалерия и туземные артиллеристы и все идут к резиденции. Таким образом, нельзя было терять ни минуты. Дамы, и в том числе госпожа Молони, были посажены на слонов; оставшиеся полевые орудия также водрузили на слонов, уложили багаж и отдали приказание выступить вперед.