Читать интересную книгу Гризли (сборник) - Уильям Кингстон

Реджинальд показал ему шкатулку.

– Она самая и есть, сын мой! – воскликнул раджа. – И в ней должны, я полагаю, заключаться те важные документы, которые отец твой вручил мне на хранение. Покажи-ка мне их, я их должен сразу узнать.

Реджинальд собирался было отпереть шкатулку, когда заметил какое-то странное выражение, мелькнувшее в лице раджи. Тот покачнулся и опустился на диван, подле которого стоял. Старик с любовью взглянул на него, хотел что-то сказать, но не мог. Дыхание его с каждой минутой становилось все тяжелее и тяжелее; он вздохнул как-то протяжно и затем, казалось, погрузился в тихий сон. Реджинальд бросился к нему и схватил за руку. Но старик уже не в силах был ее пожать. Реджинальд стал вглядываться в черты лица раджи, не веря тому, что перед ним лежал мертвый человек; но его заставил убедиться в этом громкий крик женщин, которые, стоя тут же вблизи с опахалами в руках, готовы были прохлаждать его горевшую жаром голову, когда он лежал на постели.

«О, если бы английский доктор мог приехать раньше, – подумал Реджинальд. – Он мог бы спасти его».

В этот самый момент он был пробужден от своих дум Бернеттом, который, подойдя, воскликнул:

– Надеюсь, радже не хуже. Доктор Грэгем торопился сколько мог, чтобы поспеть.

– Я приехал слишком поздно, – сказал доктор, хватая руку старика и смотря ему в лицо. – Но, – продолжал он, – не очень поздно для того, чтобы составить заключение о той болезни, которая унесла его отсюда. Он был отравлен, и дальнейшее расследование, безусловно, должно подтвердить мои слова.

Реджинальд был поражен.

– Позвольте мне дать вашему высочеству совет, – сказал доктор, – быть повнимательнее к вашей пище и питью. Рука, подмешавшая яд в кушанье вашего деда, может то же самое приготовить и для вас.

Глава IX

Раджа был торжественно похоронен со всеми церемониями в усыпальнице своих предков, а Реджинальд провозглашен его наследником. Но, зная изменчивость его окружающих, он далеко не радовался своему положению. Охотно покинул бы он эту страну и восточное великолепие, среди которого жил, если бы не сознавал своей обязанности – остаться здесь и попытаться улучшить положение своих подданных.

Нуна была сильно опечалена потерей деда и все еще не желала показываться народу, хотя она не без некоторого чувства радости предвкушала сознание той свободы, которой будет пользоваться. Реджинальд имел с ней продолжительный разговор по поводу своего друга Бернетта, и она призналась ему, что охотнее сделается его женой, нежели самого богатого и могущественного туземного принца. Так что Реджинальд, зная чувства своего друга, считал это дело решенным.

Он воспользовался первым удобным случаем, чтобы сообщить об этом Бернетту, который сердечно благодарил его за то, что он взялся уладить это дело с Нуной.

– Вы всегда найдете во мне, мой дорогой Реджинальд, человека преданного вам и вашим интересам, – сказал Бернетт.

– В этом я вполне уверен, – сказал Реджинальд. – Но, как ни очаровательна моя сестра, я полагаю, что образование ее далеко не то, какое должно быть у молодой английской девушки. В этом отношении мы должны позаботиться о ней. Я полагаю просить полковника Росса, чтобы он позволил жить ей вместе с его дочерью, пример которой будет ей весьма полезен, как и те светские привычки, которые она может себе усвоить от нее. Я желал бы поскорее обменяться с полковником официальными визитами; тогда я имел бы случай повидаться с Виолеттой и заговорил бы с ней об этом. Разве не мучительно знать, что она так близко, и в то же время не иметь возможности видеться с ней!

Бернетту очень понравился план Реджинальда, и он был уверен в том, что Нуна будет от него в восторге.

Со смерти раджи Реджинальд был так озабочен делами, что решительно не находил времени написать полковнику Россу, которому, быть может, не было известно даже, кто он такой. По той же причине он ничего еще не писал Виолетте. Наконец он смог избавиться хоть сколько-нибудь от всяких придворных и дворян, являвшихся с поклонами, от просителей, подававших ему прошения и жалобы, и от офицеров разных чинов, являвшихся за приказаниями. И выбрал время, чтобы удалиться в свою комнату, где он мог бы остаться наедине с самим собой, в чем он так сильно нуждался. Подле его комнаты была другая, занятая Бернеттом; а на той стороне находилась еще одна комната, предназначавшаяся им для какого-нибудь европейского гостя, который пожелал бы посетить дворец.

Он наскоро написал письмо полковнику Россу, рассказав ему о необычайной перемене, совершившейся в его судьбе. Реджинальд уверял его, что в его распоряжении находятся в настоящее время документы, которые он разыскивал, и что документы эти дают ему возможность предъявить свои права на прекрасное имение и титул в Англии; в заключение он выражал надежду на то, что полковник Росс не откажет ему в праве домогаться руки его дочери. Следует сознаться, что это было весьма скромное и умеренное письмо, если принять во внимание положение, занимаемое его автором.

После того он начал писать к Виолетте, сообщая ей вкратце о своих приключениях, уверяя ее в своей неизменной любви, в том, что великолепие двора нисколько не прельщает его и что он покинет все это, как только исполнит обязанность свою по отношению к народу, передав управление им английскому правительству, а сам возвратится с ней на родину. О многом еще нужно было рассказать. Он еще не закончил письмо, когда вошел слуга и доложил о том, что прибыл английский офицер с депешами из лагерной стоянки войск и желает представить их ему лично.

Реджинальд с беспечностью моряка оставил бумаги на своем письменном столе вместе со шкатулкой и заключавшимися в ней драгоценными документами. Вспомнив, что он должен принять тот торжественный и исполненный достоинства вид, с каким его дед постоянно являлся при публике, он оделся в свой костюм раджи и, сопровождаемый главными чинами двора, вошел в приемную залу. Здесь, в одном ее конце, он занял место на высоком оттомане, служившем вместо трона; по обеим сторонам залы разместились его суровые телохранители, а над ним на стене висели щит и меч покойного раджи. Когда все было готово, он приказал впустить офицера.

Раздвинулась в обе стороны занавеска для входа посетителя, и взор Реджинальда упал на капитана Хоксфорда, подходившего к нему. Молодой раджа старался выдерживать свою роль, желая узнать, будет ли он узнан или нет. Но по всему было видно, что капитан и не подозревал, в присутствии кого именно он находится. Говоря достаточно бегло на хинди, он не нуждался в переводчике и после обычных приветствий передал свои депеши, которые Реджинальд с жадностью прочитал. Затем капитан произнес словесное послание, которое поручено было ему передать. В послании этом выражалась надежда резидента, что ему будет дозволено через день или два представиться его высочеству, поздравить его с восшествием на престол Аллахапура и выразить ему свое соболезнование по поводу потери, понесенной им со смертью его деда, о которой он только что узнал. Резидент предполагал, что наследовать будет рани; но его очень радует мысль, что управление страной находится теперь в руках того, который – он в том не сомневается – будет способен управлять народом. Вместе с тем резидент просит его верить сердечной поддержке английского правительства.