свою жизнь, спрашивала о гракских знакомых. В общем, приятно проводили время. Когда приехал Петерис, все сели за стол. Петерис с мужем Ливии увлекся разговором о технике, колхозах, обработке земли, праздничное настроение не испортилось и оттого, что Петерис был небрит.
На другой день гости решили съездить в Граки, а затем отправиться домой.
— Мама знает, что вы приедете? — спросила Алиса.
— Мы к ней не зайдем. Только проедем через имение. Хочу показать им домик садовника.
— А маму?
— Нет.
Алиса слегка прикусила губу, как обычно, когда должна была взять себя в руки или на что-то решиться.
— Ливия, детка, все же зайдите к ней!
— А если она окажется пьяной? Не хочу, чтобы у мужа сложилось такое плохое впечатление. Уже не говоря о детях.
— Да разве муж не знает?
— Знать — это одно, а увидеть собственными глазами — совсем другое.
— Тогда сходи одна!
Ливия помрачнела.
— Я не понимаю, почему вы всегда ищете компромисса.
Алиса не знала, что такое компромисс, но не стала спрашивать об этом.
— Раз ты так не хочешь…
— У вас не хватает гордости. Этим вы и себе испортили жизнь. Никогда не умели в нужную минуту ни решиться, ни защитить свое убеждение. Бороться с обстоятельствами, стать на свой путь.
— Возможно.
— Простите, что я говорю так, но вы вынудили меня к этому.
— Ты не сердись! Я ведь не хотела ничего плохого.
Ливия уехала подавленная. И Алисе было жаль, что так получилось.
Через месяц от Ливии пришла открытка, в которой были такие строки:
«…оставила своих на озере, а сама сходила к ней. Было тяжело. И все же хорошо, что вы склонили меня к этому».
Петерис уже наладил веялку, покончил и с другими подготовительными работами, но жатва все не начиналась, выпала почти совсем свободная неделя. Алиса уже все лето собиралась съездить к сыну — Ильмар на Видземском взморье строил дачу, и она хотела посмотреть ее. Звала с собой Петериса, доить корову и кормить свиней обещала Анна Вартинь, но Петерис ни за что не давал уговорить себя.
— Чего мне болтаться там, — ответил он.
Сын и его приглашал посмотреть новостройку. Весною Ильмар увез припасенные когда-то на клеть лесоматериалы, хранившиеся под навесом с довоенных времен. Петерис охотно отдал сухие, звонкие доски, планки и брусья, но ему и в самом деле не хотелось переться невесть куда смотреть какую-то недоделанную дачу, которую строили для того, чтобы валяться рядом на песке и загорать.
Петерис вообще не трогался из дому, если этого можно было не делать. После смерти Гиты он ни разу не был в Риге. В Бруге он тоже ездил как можно реже. Все, что ему было нужно из города: белье, носки, фуфайки, резиновые сапоги и даже ватники, — ему привозила Алиса. Сославшись на занятость, он не поехал тогда за минеральными удобрениями. Потом, правда, чувствовал себя виноватым, ибо для Алисы поездка эта оказалась чересчур тяжелой, и теперь он сразу предложил в отсутствие Алисы и доить корову, и кормить свиней. В субботнее утро Алиса с Гундаром отправились на автобусную остановку, доехали до станции, а потом поездом — в Ригу.
Ильмар не только занимался научной работой, но и преподавал, Валда, будучи завучем, продолжала набирать как можно больше уроков и хорошо зарабатывала. Они приобрели трехкомнатную кооперативную квартиру. У каждого по комнате, где можно спокойно работать и отдыхать. Хотя в квартире было только все самое необходимое и обстановка самая простая, Алисе она показалась шикарной; пока Гундар отпирал дверь, ее охватило благоговейное волнение.
Дома никого не было. У зеркала лежала записка: оба уехали на взморье и не могут встретить Алису, так как сегодня им привезут землю.
— Какую землю? — не поняла Алиса.
— Там ведь песок и ничего не растет. Хорошую землю надо привозить.
— Они там что, картошку сажать собираются?
— Не картошку, будут луковые и салатные грядки.
— Чудные! Словно нельзя на рынке купить.
— И клубнику выращивать можно.
— Это уже другое дело.
Алиса сразу хотела поехать дальше, на взморье, но Гундару было крайне необходимо повидать кое-кого из друзей.
— Только на полчасика, бабушка! — попросил он.
— Но не больше!
— Ни секундой.
Алиса обошла комнаты.
На письменном столе Ильмара громоздились две груды книг, из многих торчали бумажные закладки. В папках — исписанные листы. На стуле наискось лежит похожая на блин подушка. На книжной полке — тонкий слой пыли. Пол, кажется, не мыт три недели. Ильмар и Валда сейчас в отпуске и ворочают на даче. Алиса поправила подушку и уселась на нее, опершись локтями на столешницу. Она хотела почувствовать, как ее сын тут работает. Посидев так с минуту, Алиса вошла в Валдину комнату. В нос ударил острый запах. Стол тут не такой удобный. На нем большая куча газет, книг, журналов, а на них — забытый носовой платок. Маленькая красивая вазочка полна конфетных оберток. На стул брошена кофта, у дивана оставлены туфли.
Тут они жили, работали, бились с занятостью. Если бы Алиса когда-нибудь перебралась жить к сыну, она охотно делала бы все эти мелкие работы, отнимающие столько времени. Тогда и Валда легче управлялась бы со всем. Жила бы Алиса тут, вытирала бы пыль, высыпала из вазы конфетные обертки, но теперь сделать этого не решалась. Боялась, как бы Валда не обиделась. Но тогда — тогда не было бы тут ни пылинки.
У Алисы хватило времени все это представить себе, потому что Гундар вернулся только через полтора часа.
— Поехали дальше, бабушка!
Участок Ильмара находился в десяти минутах ходьбы от станции, под тремя большими соснами. Легкая постройка показалась Алисе красивой, хотя