Читать интересную книгу Угрозы России. Точка невозврата - Сергей Кара-Мурза

Неумение противостоять невооруженной толпе парализует государственных служащих. Совершенно второстепенные вопросы о форме обращения с оппозицией для них становятся более важными, чем выполнение главных задач государства. Происходит добровольный отказ государства не просто от права на легитимное насилие, но даже от обязанности применить насилие ради сохранения элементарного порядка и безопасности – даже против вооруженных боевиков.

Ненасильственный характер действий «революционеров» не только обессиливает государственный аппарат, но и раскалывает общество. Если власть отвечает насилием, то слишком большая часть общества начинает сочувствовать противнику, и этот опасный для государства процесс приходится тормозить, неся большие издержки. Если власть, стараясь не войти в конфликт с США и НАТО, не подавляет незаконные вооруженные группы, терроризирующие лояльное население, легитимность такой власти также падает.

Показательна история перестройки в СССР, которая в Москве и столицах прибалтийских республик велась по канонам «бархатных» революций. Здесь прилагались специальные усилия к тому, чтобы спровоцировать армию и милицию на насильственные действия против «революционеров». Провоцировать не удавалось, т. к. дисциплина в силовых структурах была еще очень строгой. Насильственные действия «военщины» пришлось организовать самой власти.

Так был устроен «путч» в Вильнюсе в январе 1991 г. По такому же сценарию, хотя и с гибелью от несчастных случаев троих юношей (а также министра внутренних дел СССР Пуго с женой в результате имитации «самоубийства»), был проведен «путч ГКЧП» в Москве в августе 1991 г. Впервые дни эйфории после «ликвидации путча» видный публицист А. Бовин сказал, перефразируя Вольтера: «Если бы этого путча не было, его следовало бы выдумать!» Горбачев также выразил удовлетворение: «Все завалы с нашего пути сметены!»

Когда процесс свержения власти посредством «бархатной» революции вступает в решающую стадию, удержать толпу в рамках ненасильственных действий оказывается важной и очень непростой задачей. В учебном пособии Дж. Шарпа сказано: «Поскольку ненасильственная борьба и насилие осуществляются принципиально различными способами, даже ограниченное насильственное сопротивление в ходе кампании политического неповиновения будет вредным, так как сдвинет борьбу в область, в которой диктаторы имеют подавляющее преимущество (вооружения). Дисциплина ненасильственных действий является ключом к успеху и должна поддерживаться, несмотря на провокации и жестокости диктаторов и их агентов».

В действительности на последних этапах такая революция становится все менее «бархатной». Иногда этот «небархатный» характер становится главенствующим. В редких случаях, наоборот, контролируемые насильственные действия спецслужб служат лишь запалом, провоцирующим «оранжевую» толпу, осуществляющую запланированный государственный переворот, как это было в свержении Чаушеску в Румынии в 1989 г., а затем и в ликвидации советской государственности в 1991 г. («путч августа 1991 г.»).

В целом, речь идет о мощных политических технологиях нового, нам малоизвестного типа. Чтобы противостоять этим технологиям, нужны срочные усилия в изучении философии и культуры постмодерна, а также практического исполнения уже произведенных «цветных» революциях, как удачных, так и сорванных.

Глава 21 ЗАСУХА-2010 – ТРЕТИЙ ЭКЗАМЕН

Последние три года каждым летом нам свыше посылают испытание, из которого мы должны извлечь урок. Экзамен строгий, по нашим ответам там судят, готовы ли мы подтвердить право на «аттестат зрелости», чтобы быть хозяевами независимой России. Пока что мы отвечаем неудовлетворительно – а сколько раз нам позволят пересдавать этот экзамен, неизвестно.

В 2008 г. в августе Россия вдруг погрузилась в финансовый кризис – биржа, долги откуда-то. У власти спросили, что это такое. Она ответила: «Кризис подобен стихии. Его, как и природное бедствие, предотвратить невозможно».

Садитесь, двойка! Кризис не подобен стихии, это рукотворное явление. Его устраивают, чтобы обобрать падких на соблазны лентяев и простофиль. Реформаторы соблазнили россиян «брать от жизни все – здесь и сейчас» (то есть, жить в долг) – и рухнули все защиты от кризиса, выстроенные отцами и дедами, церковью и советской властью. Вы не выполнили отцовскую обязанность учить и запрещать. Вы называете кризис стихийным явлением, чтобы оправдать свою халатность, которая обернулась социальным бедствием.

В 2009 г. в августе произошла катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС. Власть спросили, что это такое. Она ответила: «Мы не виноваты, это все «совки» – плохую ГЭС нам построили. И вообще, оставили нам технологически отсталую Россию».

Садитесь, двойка! Катастрофа показала, что вы по своей жадности и лени не способны пользоваться технологией, которую вам оставили в наследство.

В 2010 г. август принес нам природное бедствие – жару и засуху. Это – тяжелое испытание, оно регулярно, примерно каждые 25 лет, посещает Россию. Но экзамен ставят не природе, а обществу: как оно готовится к этому бедствию и как на него отвечает.

Поначалу, пока не испугались, реакция была недостойная – СМИ трещали о дискомфорте столичных жителей, о нехватке кондиционеров, о дыме торфяников, который им глаза выел, о температурных рекордах. И о том, что «хлеба в России хватит», а если кому и не хватит – ничего страшного. Зато тараканы подохнут.

Оставим СМИ и «элиту», экзамен-то этот для нас – для жителей России и ее государства. Жара и засуха – неотъемлемая часть той природной среды, в которой судьба определила нам жить. Мы обязаны к этой беде быть готовы и переживать ее сообща. Для этого мы имеем разум, опыт, науку и народное хозяйство. Они сообща помогали защититься – под руководством государства. Но вот уже 25 лет во всех этих защитных средствах происходят изменения. Вот и посмотрим, каков результат изменений и какие выводы можно сделать. От идеологии постараемся уйти, возьмем лишь значимые факты.

Не будем здесь говорить о дискомфорте, до дыма и огня дело дойдет, а пока поговорим о хлебе. За хлебом стоят азбучные истины, отход от них и есть корень всего нашего неизбывного кризиса. Поговорим о засухе.

Есть предчувствие, что ту жару и засуху надо принять как бедствие, посланное нам свыше во спасение. Как сигнал, предупреждающий о нашей обязанности задуматься о собственных мыслях и делах последних тридцати лет – нас как народа, общества и государства. Все мы в этом бедствии повязаны. А чувство вины гложет от того, что примерно пять поколений нашего народа, жившие при советском строе и видевшие мир через «советские очки», выстроили для России национальную систему защиты от засухи – прямо как будто для этого случая. Это строительство было великим делом, ради которого все те поколения отказывались от большой доли личного потребления. Они создали большую техническую и социальную систему, соответствующую природным и ресурсным условиям России, и эта система была эффективной.

Но в последние тридцать лет поколения, которые стали господствовать на общественной арене России, эту систему осмеяли, оклеветали – и разрушили. Ошибки, допущенные в том строительстве, были чудовищно преувеличены, а созданные блага – преуменьшены.

Это прошло почти незаметно, потому что было поистине общим делом: кто-то уничтожал построенное, кто-то этому аплодировал, остальные наблюдали апатично. И вот, когда это дело было практически завершено, в Россию приходит жара и засуха. Показывается, что систему защиты, которую наши нынешние поколения получили в наследство, оклеветали и уничтожили, ничем не заменили. Ничего лучшего или примерно такого же не построили! Какой, однако, облом…

Говорят, надо пережить беду как наказание, обсудить корни наших ошибочных установок – и начать восстановление или новое строительство. Ничего себе, перспектива! А иначе никак нельзя? Нет, другого разумного способа не видно.

Упорядочим факты. Разум, опыт и наука уже в XIX веке определили, что жару и засуху как фактор нашего климата можно смягчить лишь изменяя «микроклимат» в зонах, где дуют суховеи и случаются засушливые годы. Это достигается созданием локальных экосистем из пашни, луга, леса и воды. Для этого надо принимать лесо– и водоохранные меры: лес порождает родники и ручьи и защищает поля от суховеев, а местные источники воды позволяют поля орошать. Более крупные, региональные программы заключаются в строительстве каналов, водохранилищ и оросительных систем, в мелиорации земель.

В деревнях и поместьях издавна устраивали пруды, сажали лес – в размерах, которые позволяла самоорганизация. Все более важным становилось и организующее слово государства. После засухи и голода 1921 года вышло постановление за подписью Ленина «О борьбе с засухой» – об особом статусе лесов, имеющих водоохранное и защитное значение, об укреплении оврагов, снегозадержании и пр. Говорилось о развитии мелиорации и орошения. Сил и средств еще было очень мало, но этим постановлением задавался вектор, а он в советской системе значил много – под него готовились кадры и строилась социальная организация (от деревенских коллективов до Госплана). Силы, средства и опыт организации добавились уже после войны.