— Мать-Исповедница, мне очень жаль, но моя королева приказала…
— Довольно! — хлопнула Кэлен ладонью по столу. Принц замолчал, а Кэлен медленно встала. Опершись руками на стол, она наклонилась к нему.
— Как Мать-Исповедница я повелеваю тебе немедленно исполнить мои приказания. Это не обсуждается. Больше ничего я слышать не желаю.
В комнате повисла гнетущая тишина. Все присутствующие невозмутимо ждали, что будет дальше.
Гарольд наконец заговорил тоном, сильно напомнившим Кэлен отца.
— Я сознаю, что для вас, возможно, это полная бессмыслица, Мать-Исповедница, но я вынужден предпочесть мой долг перед моим народом долгу перед вами. Кайрилла моя сестра. Король Вайборн всегда учил меня, как следует командовать армией. Офицер обязан подчиняться своей королеве. Моим людям здесь приказано — и это приказ их королевы — немедленно возвращаться, чтобы защищать Галею. Я человек, честью своей обязанный защищать Галею, как мне приказывает моя королева.
— Ты надутый осел! Да как ты смеешь говорить мне о чести?! Вы с сестрицей готовы пожертвовать жизнью невинных людей ради извращенного понятия чести. Честь — это понимание реальной ситуации, а не слепое подчинение тому, что тебе хотелось бы считать реальностью. Нет у тебя чести, Гарольд.
Кэлен опустилась на стул и уставилась на горевший в очаге огонь.
— Я отдала тебе приказ. Ты отказываешься подчиняться?
— Я вынужден отказаться, Мать-Исповедница. Позвольте лишь сказать, что в этом нет злого умысла.
— Гарольд, — ровным тоном проговорила она, не глядя на него, — то, что ты делаешь, — измена.
— Я понимаю, что вы можете воспринимать это так. Мать-Исповедница.
— О, я и воспринимаю. Еще как. Это измена твоему народу, измена Срединным Землям, измена нашему Д'Харианскому союзу против Имперского Ордена, измена Матери-Исповеднице. И что, по-твоему, я должна с этим делать?
— Я бы предположил, раз ваши чувства так сильны, Мать-Исповедница, что вы приказали бы меня казнить.
— Если тебе хватает мозгов понять это, — поглядела она на него, — то какая тебе польза подчиняться приказам сумасшедшей? Это лишь обречет тебя на смерть, и тогда ты не сможешь выполнить приказ твоей королевы. Настаивая на своем, ты лишишь свой народ твоей помощи, той самой, которую ты провозглашаешь своей наипервейшей обязанностью. Почему бы тебе просто не сделать то, что нужно и правильно, и не помочь нам защитить твой народ? По правде говоря, пока что своим поведением ты лишь продемонстрировал полное отсутствие здравого смысла, не говоря уже о чести.
Он посмотрел на нее горящими от ярости глазами. Костяшки пальцев побелели.
— Теперь вам придется меня услышать, Мать-Исповедница. Если я буду руководствоваться своей честью — пусть это и будет стоить мне жизни, — то этим лишь почту мою семью, мою сестру, мою королеву и мою родину. Родину, созданную и укрепленную моим отцом, королем Вайборном, и моей матерью, королевой Бернардиной. Когда я был ребенком, моего отца, моего государя, отняли у моей матери, моей семьи, моей родины Галей. Отняли волшебной властью Исповедниц — ради эгоистичного желания заполучить мужа для твоей матери, ради ее эгоистичного желания родить от сильного мужчины ребенка — тебя. А теперь ты, Мать-Исповедница — плод этой кражи любимого нами человека, отнятого у нас, когда я был ребенком, — ты хочешь отнять меня у моей сестры? А ее отнять у нашей страны? Последняя обязанность, возложенная на меня отцом, прежде чем твоя мать отняла его у нас и уничтожила как личность лишь потому, что он был хорошим и она возжелала его, — это что я должен всегда с честью выполнять свой долг в отношении моей сестры и моей родины. И я выполню последний возложенный на меня отцом долг во что бы то ни стало, даже если ты и считаешь это безумием.
Кэлен в полном изумлении взирала на него.
— Мне очень жаль, что ты так это воспринимаешь, Гарольд.
Его лицо постарело и осунулось.
— Я знаю, что ты не в ответе за то, что было еще до твоего рождения, и всегда буду любить в тебе частичку моего отца, но я по-прежнему человек, вынужденный жить с этим грузом. Теперь я должен быть искренен перед самим собой, считаться с собственными чувствами.
— Собственными чувствами, — эхом повторила Кэлен.
— Да, Мать-Исповедница. Таковы мои чувства, я верю в них.
Кэлен сглотнула комок в горле.
— Вера и чувства. Гарольд, ты такой же псих, как твоя сестрица.
Она резко выпрямилась и воздела руки. Произнося приговор, она в последний раз смотрела прямо в глаза своему единокровному брату, человеку, которого никогда не знала, кроме как по имени.
— С рассвета грядущего дня Д'Харианская империя и Галея находятся в состоянии войны. Если завтра после восхода тебя здесь увижу я или кто-то из моих людей, ты будешь казнен за измену. Я не позволю, чтобы мои храбрые воины погибли ради предателей. Имперский Орден, вероятнее всего, свернет на север, к долине Каллисидрина. Вы останетесь одни. Они вырежут вашу армию до единого человека, в точности как вырезали население Эбиниссии. А Джегань отдаст твою сестру на потеху своим солдатам. И это будет на твоей совести, Гарольд, потому что ты отказываешься думать, а вместо этого следуешь своим чувствам и вере в то, чего не существует.
Гарольд, сцепив руки за спиной и вздернув подбородок, не проронил ни слова. Кэлен продолжила:
— Передай Кайрилле, что лучше ей надеяться на ту судьбу, что я ей только что предрекла, потому что если Орден не обрушится на Галею, это сделаю я. Я пообещала никакой пощады Ордену. Измена Галей обрекает ее на ту же участь, что и Орден. Если Орден не доберется до Кайриллы, то клянусь, это сделаю я. А когда захвачу ее, то отвезу в Эйдиндрил и собственноручно швырну ее в ту самую яму, откуда ты ее вытащил, и буду отправлять туда к ней каждого попавшегося мне преступного громилу до тех пор, пока она жива.
Гарольд в ужасе отшатнулся:
— Мать-Исповедница… Вы этого не сделаете!
Взгляд Кэлен сказал ему обратное.
— Не забудь сообщить Кайрилле, что ее ждет. Джебра скорее всего пыталась ей сообщить, и оказалась за это в темнице. Кайрилла отказывается видеть разверзнувшуюся перед ней бездну, и ты идешь туда вместе с ней. Хуже того, вы тащите туда с собой и ваших ни в чем не повинных подданных.
Кэлен достала галеанский королевский клинок, взяла его за оба конца и, сцепив зубы, сломала о колено. Обломки она швырнула к ногам принца.
— Убирайся с глаз моих.
Гарольд повернулся к выходу, но не успел сделать и шага, как Зедд, поднявшись, протянул руку, будто просил его оставаться на месте.
— Мать-Исповедница, — произнес Зедд, тщательно подбирая слова, — по-моему, вы дали волю вашим эмоциям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});