Кроп кивнул — он понимал, что торопиться не всегда полезно.
— Насчет Кости ничего сделать не смогу — она уж много лет стоит запертая. Но я помогу тебе попасть в крепость.
— А как? — От предвкушения у Кропа гулко заколотилось сердце. Своим умом и широкими возможностями Квил напоминал ему хозяина.
Но Квил ответил так просто, что Кроп даже разочаровался немного.
— Ты просто войдешь туда, вот и все.
35
СКОМОРОХИ
Эффи так привыкла к своей повозке, что ей казалось, будто она всю жизнь провела в ней. Дрегг теперь представлялся ей каким-то сказочным местом — о нем можно мечтать, но доступ туда заказан. Да она и не жалела о нем. Странствия в ожидании людей, которые еще полмесяца назад должны были забрать у них золото, стали и ее, Эффи, жизнью. У нее имелись свои обязанности: чистить и кормить лошадей, подогревать эль, стряпать всю еду, кроме мяса (дичь у них жарил Клевис Рид), убираться в фургоне, лечить разные порезы и болячки, а иногда и золотишников высматривать.
Она догадывалась, что Клевис и Драсс не слишком привыкли иметь дело с детьми: они обращались с ней не так, как взрослые с ребенком. Никто с Эффи не нянчился, не кудахтал над ней, и это ее устраивало во всех отношениях. Теперь она стала для них своей, и они рявкали на нее точно так же, как друг на друга.
Отскребая котелок от нагара, она нашла глазами их обоих. Драсс по нужному делу присел за кустом у самого крутого берега, и она видела только его макушку. Клевис, на четверть лиги к северу, прохаживался дозором вдоль лесной опушки.
Здесь, среди грифельных утесов и огненных сосен западного Ганмиддиша, они провели уже несколько дней, укрываясь от бури. Эта буря доставила Эффи большое удовольствие. Гораздо лучше находиться в самой ее середине, когда у тебя над головой только древесные кроны до тонкий холст, чем в круглом доме, под защитой каменных сводов. Сначала она боялась, но в фургоне, который уже стал для нее домом, было уютно, как в пещере, и страх прошел как-то сам по себе. Там, внутри, с ней ничего случиться не может.
Одна из молний попала в дерево — оно и теперь еще дымилось. Гроза уже два дня как прошла, но земля сильно размокла, и Драсс с Клевисом не спешили отправляться в дорогу. Река после дождя бежала бурным, мутным потоком. Где-то выше по течению подмыло берег: мимо то и дело проплывали глыбы земли и вывороченные с корнем деревья. Драсс и Клевис хмурились, глядя на реку. Она, только она задерживала их в пограничных землях и не давала вернуться домой.
Обо всем этом Эффи узнала вскоре после того, как обнаружила золото. Драсс ничего не хотел ей рассказывать, но Клевис на свой медленный, рассудительный лад заметил, что раз уж она видела золото собственными глазами, то им остается либо убить ее, либо открыть ей правду. Убить ребенка он, Клевис Рид, не позволит — значит, придется ей кое-что рассказать.
Драссу этого совсем не хотелось. Некоторое время он ругался, затейливо и по-новому, а потом взял с Эффи страшную клятву: «Никогда не расскажу про золото никому, ни живому, ни мертвому, даже если меня будут пытать каленым железом, и унесу то, что знаю, с собой в могилу. Клянусь в этом жизнью Дрея и Рейны и душами своих родителей». Он даже руку ей разрезал, чтобы скрепить клятву.
Золото, как оказалось, происходило из черноградской Черной Ямы. Два года назад там начали разрабатывать заново одну из старых жил — на целую лигу под землей, в начале коридора под названием Темная Дева. Взломав кварцевую стену, рабочие стали находить вместе с серебром крупицы желтого металла. Сперва это были только чешуйки, но потом рудничный мастер приказал подорвать стену с помощью воды, и рабочие, придя туда после обвала, подумали, что попали в другой мир. Перед ними открылся целый пласт золота трехфутовой ширины.
Рудничный мастер созвал всех на совет. На руднике без ведома клана завели уже и дробилку, и печь, так что выплавлять золото не представляло труда. Все решили, что клан и об этом знать не должен. С Драссом Ганло рудничные уже имели дело: он тайно возил их серебро на юг, в городские владения. К нему и обратились с тем, чтобы он менял добытое ими золото на товары.
Два года прошло с тех пор, а пласт все еще не истощился. Все клановые рудокопы прикопили себе золотишка. Некоторые тратили его на Юге, но большинство просто держало в тайниках. Они там люди осторожные, сказал Клевис, и на душе у них явно полегчало, когда он и Драсс согласились взять у них с рук лишние слитки.
Драсс и Клевис должны вернуться туда через двенадцать дней, но не похоже, что им это удастся. Городские торговцы, бравшие у них золото в обмен на деньги и разные товары, на условленную встречу не явились. Теперь остается только ждать.
Вода в Волчьей не спадала две недели, а когда она уже собралась было войти в берега, разразилась буря. Ни одна переправа не работает, паромы вытянуты на берег. Банненский Лодочный мост (Эффи с разочарованием узнала, что это всего лишь плоты, связанные вместе и покрытые досками) уже месяц как не спускали на воду. Золотишники при всем желании не могли переправиться в клановые земли.
Все это очень беспокоило мужчин. Клевис настаивал на том, чтобы каждые несколько дней переезжать с места на место: фургон с девятью стоунами золота — лакомый кусочек для всякого злоумышленника.
Вес, названный им, произвел на Эффи сильное впечатление. В прошлом году Анвин Птаха посадила ее на свои мясные весы и объявила, что Эффи весит чуть больше четырех стоунов. Значит, золота в фургоне хватило бы на двух таких, как она. Поэтому, увидев груз целиком, она снова испытала разочарование. Всего-то навсего двадцать четыре слитка толщиной со свечку и наполовину короче. Разве из этого можно сделать двух Эффи Севранс?
В остальных корзинах была серебряная руда, скрытая в больших кусках кварца, сурьма, используемая при плавке, и свинцовые бруски. Это все больше для отвода глаз, сказал Клевис — надо же чем-то прикрыть золото.
Эффи закончила отскребать оставшийся от завтрака котелок и встала. Коленки у нее застыли от стояния на сырой земле и хрустели, как сухие ветки. Драсс, тоже покончивший со своим делом, тыкал в землю палкой и смотрел, прищурившись, то на реку, то на небо. День, по мнению Эффи, выдался хорош: дождь отмыл траву и папоротники, по небу плыли высокие, не сулящие дождя облака. Утки шумно возились в кустах, но только скоморохи отважились войти в воду.
Драсс как будто принял какое-то решение и зашагал к фургону. На ходу он по-особому свистнул, подзывая к себе Клевиса.
Быстро собрав посуду и подстилку, Эффи потащила все к повозке. Гасить ей костер или нет? Едут они или остаются?
Драсс ничего ей не сказал — поди разбери, что он там надумал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});