небольшой светильник, висевший рядом на стене. Приглушенные лучи разлились около мебели, позволив ориентироваться. Внутренние ящички не запирались, в них я бессовестно заглянула первым делом. Там лежали разнообразные письменные принадлежности, еще какие-то ключи, свечи и прочие вещи, которые иногда должны быть под рукой, потому что разыскивать их лень. Когда я открыла последний ящичек, то на секунду замерла, ощутив горький запах лилий. Некоторое время не могла понять, почему от этого аромата сердце буквально сжалось, а потом вспомнила, что так всегда пахло от мамы. С тоской повертев в руках небольшой флакон духов, я убрала его обратно. Стекло звякнуло обо что-то металлическое. Достав предмет, я не смогла сдержать вздоха: это были обручальные кольца родителей, которые уже после маминой смерти отдали ювелиру. Один золотой ободок распилили, соединили со вторым, а потом запаяли. Еще там лежали перевязанные лентой письма, на которых значилось имя отца. С тяжелым сердцем я захлопнула ящичек и в очередной раз вздохнула.
Документы были разложены по папкам, так что пришлось достаточно покопаться, чтобы найти нужную. В какой-то из моментов, я не сдержалась от всхлипывающего смешка, потому что обнаружила свои детские рисунки. Надо сказать, они были просто ужасны, впрочем, если я сейчас возьмусь за мелки, то будет не лучше. Что обычно рисуют дети — свои впечатления. Так на листках узнавались два длинных огурца с пририсованными руками и ногами, а также одинаковыми прическами, в которых различался только цвет. Про лица и говорить не стоит — они скалились жуткими улыбками. И за руки огурцов держался огурчик поменьше, у которого было не менее страшное лицо. В общем, наш семейный портрет мне явно не удался. А вот яблоня на другом рисунке определенно вышла неплохо, но общее впечатление портили три уродливые колбасы, призванные изображать меня и двух мальчишек, с которыми я однажды повстречалась. Если честно, то различий не имелось вообще, а волосы у мальчиков вообще нарисованы зеленым, потому что желтого мела тогда под рукой не оказалось. Закончив с ностальгией, я наконец добралась до интересовавших меня бумаг.
Шелест наполнил кабинет, а я старалась не обращать внимания на то, как трясутся руки. Там был целый список, из которого постепенно вычеркивались имена. Многих отец проверил лично, убедившись в невиновности. Разумеется, первыми значились Форсы, фамилию вывели с такой яростью, что перо в свое время прорвало бумагу. Несмотря на работу дознавателей, папа проверил кровников. Хорошо, что не стал скоропалительно устраивать сражение с Грегори Форсом, иначе это все плохо бы кончилось. Дальше тоже было достаточно много имен, но следовали пометки о невиновности. Закончив с бумагами, я убрала все на место, разложив все по местам.
Ключ занял свое законное место в тайнике, а трость я оставила около стола. Щелкнув пальцами и погасив светильник, я тихо вышла в коридор и направилась в свою спальню. В памяти были сохранены несколько имен, но два среди них стояли особняком. Одно — Итан Прайм, на него отцу удалось выйти, но обнаружить мужчину так и не получилось. Зато, как я поняла по записям, Итана назначили на должность главного подозреваемого, и папа не оставлял надежд найти его. Я даже написала на листочке маршрут Прайма, который до этого был зафиксирован на бумагах. Вдруг это как-то поможет.
А второе имя тоже оказалось хорошо знакомо. И оно все расставило на свои места. Во всяком случае, теперь я в этом была почти полностью уверена.
* * *
Он был похож на дикую кошку. Двигался плавно и экономно, иногда совершая выпады. Больше всего это напоминало пляску со смертью, вот только кровопролития не подразумевалось. Четкая, уверенная комбинация завораживала, заставляя смотреть на мужчину, не отрывая взгляд.
— Хорош, правда? — спросил папа, кивая в сторону сэра Уоррена, который тренировался недалеко от нас. — Как оружием владеет, а как двигается. Заметь, не теряя при этом мужественности и привлекательности.
— Папа, твой восторг по поводу внешних данных сэра Уоррена заставляет меня волноваться, — улыбнулась я, переводя взгляд на отца.
Мы не спеша прогуливались, разговаривая о разных мелочах, пока не вышли на открытый участок и не обнаружили там Дерека Уоррена. Завидев мужчину, папа немного недовольно покосился на мои штаны, но вслух возмущаться не стал. Я и так уже прослушала лекцию о том, что девушки из приличного общества не должны падать вниз с деревьев с такими словами, которые я озвучила. Сам факт залезания на липу отец оставил без внимания, а вот мой сочный комментарий, который последовал за треском ветки, его очень взволновал. На несчастную липу я забралась, чтобы сорвать несколько листочков, но намерения осуществить не успела, свалившись вниз.
— Пап, я тебя давно спросить хотела кое о чем, — неуверенно обратилась я к отцу. Мы уже добрались до одной из скамеек и теперь отдыхали под лучами солнца. Он поправил воротник своей рубашки и кивнул, беззвучно спрашивая, что же я хотела. — Ты потом не женился, потому что не хотел, чтобы у меня мачеха была? Опасался, что я ее не приму?
Он некоторое время молчал, а потом запустил руку в волосы. Я еще раз невольно отметила, что седины на черных волосах так и не появилось, что не могло не радовать. Но вот отвечать на мой вопрос папа не спешил, тщательно что-то обдумывая. Теперь мы сидели на лавочке, продолжая смотреть на тренировку.
— Просто, — прервала я молчание, — ты ведь еще молод, и повторный брак — естественное желание. Да и младших братьев и сестер никто не отменял, — скованно улыбнулась отцу. — Это ведь не будет значить, что ты забыл маму. Но всегда же проще, когда рядом с тобой есть кто-то.
— Знаешь, я и не заметил, что ты стала такой взрослой, — проговорил отец, обнимая меня и целуя в макушку. Я только крепче прижалась к нему и заглянула в лицо. Голубые глаза отца были слегка сощурены от солнечного света и немного слезились. Думаю, что последнее не связано с ясной погодой. — У меня после смерти твоей мамы были отношения с другими женщинами, но ни одну я не смог привести в дом. Казалось, что я пятнаю память об Амелии. И твоей реакции я тоже опасался. Ты ведь росла с такой верой в любовь мамы и папы, что жениться на другой женщине означало бы разбить красивую сказку. Да и не встретил я той, которая заменила бы твою маму.
— Может, надо искать не замену, а женщину, которая делала бы тебя счастливым? — я поцеловала папу в щеку, а потом тихо заговорила ему на ухо: