Книга первая, глава III
Учебник «История СССР», т. 2 и другие книги и статьи, опубликованные в 1950 г., стали предметом яростной критики со стороны журнала «Вопросы истории» (1950 г.) в статье Е. Адамова и Л. Кутакова «Из истории происков иностранной агентуры во время Кавказских войн». Во введении авторы пишут, что изображение движения мюридов и Шамиля как прогрессивного демократического явления, направленного на национальное освобождение, полностью извращает его характер. Подобная оценка является антимарксистской, противоречит историческим фактам и сильно искажает реальное значение этого движения, которое на самом деле было реакционным, националистическим и оплачивалось английскими капиталистами и турецким султаном. Авторы приводят ряд документов из архива российского Министерства иностранных дел, включая копии некоторых писем Белла, послания, адресованные Шамилем султану Махмуту и Ибрагим-паше, а также переписку русских послов в Константинополе и в Лондоне с Нессельроде.
В 1837 г. после публикации стихотворения «На смерть поэта», которое император посчитал предосудительным, Михаил Юрьевич Лермонтов (1814–1841) был сослан на Кавказ. Лермонтов в детстве прожил несколько лет на Северном Кавказе, а последние годы своей жизни (с небольшими перерывами) провел в Кавказской армии. На Кавказе Лермонтов встретил многих сосланных сюда декабристов, а также Белинского и Сатина, друга Герцена и Огарева.
Кавказские войны вдохновили трех великих писателей России XIX в. на создание выдающихся произведений. Среди представителей аристократических фамилий России было модно служить на Кавказе. Сюда же ссылались участники восстания декабристов (1825), а позже – люди радикальных взглядов; благодаря этому в гарнизонах крепостей, стоявших на Кавказской линии, было много умных людей.
Любовь Лермонтова к Кавказу была так велика, что он отказался от перевода в столицу, которого добивался его друг А. Бенкендорф. Поэт хвастался в письме к младшему Раевскому, что проехал по всей Кавказской линии – от Кизляра до Тамани, пересек горы и посетил Шуру, Кубу, Шемаху и Кахетию; «одетый черкесом с ружьем за спиной», он спал под открытым небом, ел чуреки и пил кахетинское вино.
Лермонтов написал несколько прекрасных кавказских «вещиц» («Измаил Бек», «Белла», «Хаджи Абрек» и др.). Действие «Демона», одной из его поэм, происходит на Кавказе, а «Герой нашего времени» (где Печорина Лермонтов явно писал с себя) является великолепным отражением той эпохи.
Лев Николаевич Толстой (1828–1910) учился в Казанском университете, где заинтересовался турецким и арабским языками. В 18 лет, приехав на Кавказскую линию повидать своего брата, он снял дом в горах неподалеку от Пятигорска и прожил в нем несколько месяцев. В Тифлисе он сдал экзамен на артиллериста и несколько лет служил на Кавказе. Когда началась Крымская война, Толстой отправился добровольцем на Дунай и участвовал в осаде Силистрии. Он оборонял Севастополь, и его «Севастопольские рассказы», написанные в 27 лет, принесли ему известность в России. Кавказские впечатления Толстого отражены в повести «Казаки» (1863), в которой он развивал идею о том, что культура несовместима со счастьем. В своем трогательном рассказе «Хаджи-Мурат», написанном позже (1896–1904), старый философ вспоминает о годах своей юности, когда он служил младшим офицером в Дагестане.
Книга третья
М.Т. Дорис-Меликов, глава четверки храбрых и способных армян (трое других: Лазарев, Тергукасов и Шелковников), которые привели Кавказскую армию к победе в войне 1877–1878 гг., родился в Тифлисе в 1825 г. Он был сыном купца, связанного, впрочем не очень тесно, с княжеской семьей Меликов, из Лори. Он учился в Лазаревском институте восточных языков, а потом – в Военной академии и служил с отличием под командованием прославленных на Кавказе генералов: Фрейтага, Аргутинского, Барятинского, Бебутова и Муравьева. В 51 год Лорис-Меликов стал командиром корпуса. Его карьера была успешной, но не блестящей. После побед на Кавказе его назначили генерал-губернатором Нижней Волги (1879) и в том же году – министром внутренних дел. Он был, фактически, диктатором, боровшимся с нигилистами. После убийства императора Александра II 1 марта 1881 г. его карьера закончилась. Он ушел в отставку, уехал за границу и умер в Ницце в 1888 г.
По странному капризу судьбы, противник Лорис-Меликова в битве за Зивин и Аладжу Амет Мухтар занимал пост великого визиря Османской империи в годы ее кризиса (1913). Этот старый вельможа, родившийся в год смерти Махмута II, стал свидетелем гибели двух империй – Турецкой и Российской (он умер в 1918 г.).
Сын альдара (дворянина) из тагаузских осетин, живших на севере Дарьяла, Муса Кундуков 12 лет поступил в Павловский кадетский корпус. В 1837 г., когда ему еще не было и 20, он начал свою блестящую военную и административную карьеру в качестве офицера-переводчика императора Николая во время его поездки на Кавказ. В последующие 20 лет Муса Кундуков дослужился до звания генерал-майора русской армии, а в 1859 г., когда Шамиль сдался царским войскам, был назначен губернатором Терской области. Кундуков поддерживал дружеские отношения со сменявшими друг друга русскими высшими чиновниками, которые ему доверяли, а контакты с вождями восставших племен позволяли ему время от времени играть роль посредника.
Разрыв Кундукова с русскими властями произошел после падения Шамиля и, по его словам, был спровоцирован политикой экспроприации и депортации, направленной против племен его области. После многочисленных протестов русских властей Кундуков, посетив Стамбул, в 1865 г. со всей своей семьей эмигрировал в Турцию. Он увел с собой около 3 тыс. осетинских и чеченских «сердец». Ему были дарованы земли в селении Батманташи, в районе Токай. Потомки этих «черкесов» до сих пор составляют большинство населения вокруг Токая. Муса-паша Кундуков был начальником штаба у Измаила Хакки, когда последнему было приказано сдать русский Эрзерум, как того требовали условия перемирия в Адрианополе. По-видимому, русские власти отнеслись к нему благосклонно. Когда русские 7 сентября 1878 г. ушли из города, Муса-паша снова взял руководство в свои руки. Русские авторы хвалят его за меры, которые он принимал для предотвращения выступлений против христианского населения во время Байрама. Однако это никак не согласуется с жалобами Норманна на его фанатизм.
Муса-паша Кундуков умер в Эрзеруме в 1889 г. Его младший сын, Бекир Сам-бей, стал министром иностранных дел в первом национальном правительстве Анкары.
Муса-паша Кундуков написал мемуары, которые были отредактированы его сыном Шевкет Кундуком и опубликованы в эмигрантском журнале «Кавказ» в 30-х гг. XX в.
История русских военно-морских и воздушных операций против угольных промыслов ЗонгулдакаНа шахтах Зонгулдака и Зрели добывалась большая часть угля в Турции; особенно важное значение эти месторождения приобрели во время войны, когда империя лишилась возможности покупать высококачественный уголь в Великобритании. По словам историка советского военно-морского флота Н. Новикова, этому аспекту экономической стратегии в конце октября 1914 г. перед началом войны с Турцией командование русского военно-морского флота на Черном море не придавало особого значения.
Еще 1 ноября 1914 г. западные союзники, стремившиеся оставить турецкую столицу без угля, связались с русской Ставкой, которая отдала адмиралу Черноморского флота приказ начать операцию против Зонгулдака. 4 ноября флот вышел из Севастополя. Однако не было проведено никакой подготовки к предстоящей операции. В русском военно-морском штабе была всего лишь одна карта района Зонгулдака, и только один офицер (лейтенант Туманов – грузин по национальности) имел хоть какое-то представление о географических особенностях этого района. 7 ноября линкор «Ростислав» и крейсер «Кагул» обстреляли Зонгулдак в условиях очень плохой видимости; на шахтах вспыхнули пожары, но понять, какой ущерб был им нанесен, не представлялось возможным. Русские моряки потопили два угольщика и два крупных транспортных судна, перевозившие войска, которые шли в Трапезунд.
Однако этот набег не помешал туркам и дальше добывать уголь и доставлять его морем из Зонгулдака. Порт был защищен высоким волноломом, за которым во время обстрела прятались турецкие суда, принимавшие на борт уголь.
По прошествии двух месяцев русское военно-морское командование решило запечатать вход в этот порт, затопив в его «горле» четыре судна. И снова экспедиция была организована очень плохо. Между флаг-офицером (командиром «Ростислава»), капитаном крейсера «Алмаз» и миноносцем практически не было никакой координации. Для сохранения секретности младшим командирам не сообщили никаких деталей операции, и во время ее от них поступали сообщения: «Найти Зонгулдак не можем».