— Ро, рассказывал ли тебе твой родитель про Томаса Муньоса и его дело?
Я непонимающе смотрю на Тая: мое внимание рассеянно.
— Не знаю. Аво погиб, когда я был совсем мал. Может, и рассказывал, но я не помню.
— Система предлагает подсказку. Дай-ка взглянуть.
На экране мигает светло-голубое пятно. Я встаю и отхожу к стеклянной стене кабинета. Джерриба Тай садится и жмет на клавиши. Я тем временем любуюсь далекими горами, черные вершины которых так отвесны, что на них не удерживается ни снег, ни лед. Глаза мои видят горы, но мысленно я по-прежнему на Амадине, в далеких временах, когда человек и драк могли стать там деловыми партнерами и называть в честь друг друга детей. Как же мы умудрились дойти до такой дикости, как тогда, в Дугласвилле, когда человек изрезал вопящего Лоту Мина на куски?
Весь Амадин испещрен ранами, они глубоки и гноятся. Разве можно вылезти из этой бездонной ямы с трупами? Разве возможно, чтобы нам расхотелось убивать людей, разве мы сможем чувствовать боль бесчисленных потерь, сознавать, что наше будущее перечеркнуто, но не испытывать жажды мести?
— Язи Ро, тебе знаком человек по имени Майкл Хилл?
Я вспоминаю пассажира с «Вентуры», предупредившего меня об опасности разглядывания звезд.
— Да, я встретил его на борту космолета. — Я оборачиваюсь к Таю. — Он — представитель земного ИМПЕКСа.
Джерриба Тай хмурится, глядя на экран.
— Похоже, Майкл Хилл проявляет интерес ко всем носителям родового имени «Язи», вернее, к тем, кого занимает это родовое имя. Он поместил в сети запрос об автоматическом уведомлении в случае, если кто-то займется изучением какого-нибудь из родов Язи.
Я отворачиваюсь от окна.
— Не понимаю...
— Короче говоря, этот человек хочет знать, интересуется ли кто-нибудь родом Язи. Получается, что ему сейчас нужен ты.
— Неужели изучение рода нельзя вести скрыто?
— Нет. Все это — история родов, имена запрашивающих информацию — относится к категории общедоступных сведений. Майкл Хилл уже получил уведомление, что ты изучаешь свой род. Ты считаешь, что он может представлять опасность?
Я опускаюсь в кресло напротив Тая.
— Твой родитель говорит, что сотрудничает с Майклом Хиллом уже много лет. Заммис утверждает, будто Хилл — уважаемая личность.
— Возможно, он просто проявляет любопытство после случайной встречи с тобой на корабле.
Я вспоминаю лицо Хилла — приятное, даже красивое — для человека, естественно: честное, вроде бы ничего не скрывающее. Я бы не удивился, если бы это оказалось простым любопытством. Занесенным в такую даль нужно чем-то занять время. Или этот Хилл — потомок бойца из Фронта Амадина или войск Соединенных Штатов Земли, считающий, что у драков из рода Язи перед ним должок? Он находился на Драко одновременно со мной. Не проявляет ли он интерес к заданию, с которым я прибыл на планету Дружба?
— Хилл знает, где я остановился? Это тоже информация для широкого доступа?
— Нет, не для широкого. Но в космопорту тебя встречал сам Джерриба Заммис, а это — сигнал для всего населения Первой Колонии, где тебя искать. Если ты не возражаешь, я попрошу родителя заняться Майклом Хиллом. — Тай с улыбкой передает мне распечатку моего родового древа. — Раз дядюшка поручил тебе узнать поподробнее о твоем роде, то следующим твоим заданием будет все это выучить. Потом наступит черед Талмана. Так что готовься к испытанию на зрелость.
Я ухожу к себе и изучаю распечатку. В ней в общей сложности одиннадцать имен. Если бы я был отпрыском рода Джерриба, мне пришлось бы заучить, в дополнение к Талману, больше двухсот историй. Совершенно невероятная ситуация: Язи Ро, набравшийся премудрости, рассказывает в присутствии джетаха в человечьем обличье о своем роде и цитирует Талман, чтобы получить, пусть с опозданием, мантию взрослого драка...
Впрочем, в моем родовом древе недостает нескольких историй; архивы рода Язи уничтожены, так как находятся на территории Амадина, контролируемой Фронтом, зато мой джетах, дядюшка Уилли, спокойно сидит в пещере под непроницаемыми облаками Дружбы... Снова фантазии. Я читаю вслух, ломая язык: правильный, архаичный дракский мне непривычен.
«И вот стою я перед тобой здесь, Ро из рода Язи, отпрыск Аво, учителя английского...»
Я прерываюсь, понимая, что затея обречена на провал. Ведь мне неведомо, проходил ли этот ритуал сам Аво, и если да, то когда. Слишком много недостающих звеньев. От ощущения тщетности у меня подкашиваются ноги, я падаю на кровать, закрываю глаза. Казалось бы, меня должны посетить привычные кошмары, но вместо них я вижу Эстоне Фалну за трапезой — сильного, умного, веселого. Я глушу вожделение на корню, ибо о невозможном лучше и не мечтать.
... Собачий лай. Ночь холодна, в небе висит огромная яркая луна Амадина. Собака скулит, словно умоляет прекратить ее мучения. Это единственный звук, нарушающий тишину: стрельба и разрывы на время стихли. Среди развалин, в тени чудом сохранившегося угла здания, я вижу Аво: он следит за улицей, и глаза его полны слез.
— Аво... — Я лежу рядом с ним и пытаюсь уснуть. — Что происходит, Аво? Они возвращаются?
— Нет, дитя мое, они ушли.
Я трогаю мокрую щеку своего родителя.
— Тогда почему ты плачешь?
Аво показывает кивком головы на другую сторону улицы.
— Помнишь дом, который там стоял?
— Нет.
— Когда ты родился, он еще не был разрушен. Маведах держал там свои припасы, поэтому Фронт разбомбил его. Но раньше, еще в моем детстве, там была больница. Родитель говорил мне, что давным-давно, еще до войны, там держал магазин твой предок: он продавал еду и много чего еще.
Родитель отворачивается от меня и глядит на развалины.
— Язи Тахл рассказывал, что туда заходили и драки, и люди, а твой предок даже имел человека в партнерах. — Аво роняет голову на грудь. — Даже не знаю, верить этому или нет. Хотя про этот дом я всегда думал с особенным теплом. А теперь он разрушен, и мне очень грустно.
Не знаю, почему Аво плачет. Груда развалин — ничего больше. Я обнимаю родителя и прошу его перестать плакать. Но он по-прежнему не сводит глаз с руин. Я закрываю глаза. Собака молчит. Я засыпаю.
17
Просыпаюсь я от едкого запаха дыма и понимаю, что это не сон. Открыв глаза, я вижу Дэвиджа, сидящего перед окном и любующегося видом. Дымом пахнет от его одежды. Я встаю, иду к нему и понимаю, к чему прикован его взгляд. Ветер несет к горам черный дым, поднимающийся с мыса.
— Дэвидж?
Он поворачивается на мой оклик. Он весь закопчен, под глазами черные круги, глаза красные.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});