Дэвидж понимающе кивает, встает и опускается в свое кресло, чтобы собраться с мыслями, глядя в огонь. После затянувшейся паузы он хмуро спрашивает:
— О чем мы беседовали?
— О дядюшке Уилли.
— Верно, — кивает он. — Для нескольких поколений рода Джерриба, от предка по имени Заммис до Гаэзни, а также для потомков Эстоне Нева и детей родовых слуг я остаюсь товарищем по играм, другом, учителем, тюремщиком. Дети всегда стремятся к своеволию и отвергают порядок. Для них я тюремщик, мешающий им развернуться — например, взлететь со скалы на мысу, а не ухнуть вниз.
— С этой скалы? — Я указываю на океан.
— Да, с этой самой. У Шигги даже были крылья его собственного изготовления. У меня был единственный способ не дать этому эксперименту осуществиться — позволить Шигги его провести, только для первого полета ему пришлось использовать менее опасное возвышение, чем эта гибельная скала. — Он улыбается своим воспоминаниям, но через мгновение возвращается к действительности.
— Итак, моя первоначальная функция — тюремщик-надсмотрщик. Потом они начинают видеть во мне учителя, друга, товарища по играм. Это в общем. Но каждый все-таки помнит, как я портил им удовольствие, как оказывался прав, доказывая их дурость.
Я заканчиваю за него:
— Позволять им называть тебя дядюшкой Уилли и создавать у них впечатление, что ты при этом скрежещешь от гнева зубами, — простой и безобидный способ дать им отомстить ненавистному надсмотрщику.
— Правильно.
— С Эстоне Фалной было как со всеми?
— Ты слыхал эту историю? — Дэвидж усмехается и качает головой. — Фална был другой. Ему мало было невинной мести. Ему хотелось извести меня под корень. Сколько хитрости, сколько упорства! Его родитель погиб на Земле. Ты знаешь об этом?
— Нет.
— Эстоне Ойнех входил в дипломатическую делегацию Палаты драков. Произошло межрасовое столкновение, толпа распоясалась, и ее жертвой стал Ойнех. Все произошло на глазах у Фалны. Ему не было тогда и года.
Я чувствую, как мое сердце стискивают ледяные пальцы действительности.
— Я тоже лишился родителя, когда мне еще не было года. Я был свидетелем его смерти.
В глазах Дэвиджа читается сострадание.
— Суровое взросление. — Он смотрит на пламя. — Эстоне Нев привез Фалну сюда, и я взял его к себе в пещеру. Потребовалось пять месяцев, чтобы ему перестали сниться кошмары. Я чертовски горд Фалной. Жаль, что я не присутствовал при прохождении им ритуалов. — Он снова открывает рукопись. — Тут, у костра, и там, сзади, где прячется Гаэзни, есть чем подкрепиться. А я еще поработаю с этим. — Он переворачивает страницу и приступает к следующей.
Меня гложет тоска: я чувствую пустоту и завидую дракам, познававшим Талман с помощью этого человека. Приступ тоски всегда начинается с боли: все должно было сложиться по-другому. Гаэзни, сыто утирая рот, машет мне рукой и снова залезает в постель, накрываясь с головой, — счастливчик, обласканный любящим дядюшкой.
Откинувшись в кресле, я изучаю человека, погруженного в чтение. Я далеко не впервые вижу человека в такой близи. Я встречался с людьми в бою, брал их в плен, лишал жизни, наблюдал, как один из них мучает моего друга, а другой, вернее, другая спасает младенца-драка. В пещере Дэвиджа нет женщины, вообще нет людей, кроме него. Как я могу доверять человеку, отказавшемуся от всего человеческого ради затворнической жизни и воспитания юных драков? Погружаясь в дремоту, я мысленно спрашиваю: чего тебе здесь надо, Уиллис Э. Дэвидж? Но задать свой вопрос вслух я не успеваю: Дэвидж опускает рукопись и смотрит на меня.
— Ро, попроси завтра утром Тая показать тебе, как работает космическая связь. Пора тебе изучать историю своего рода. А для этого тебе придется собрать информацию. — И он снова погружается в чтение.
Передо мной надсмотрщик. Меня охватывает раздражение: мне диктуют, как поступать, не объясняя причин. В следующую секунду я улыбаюсь: мудрый человек уже снабдил меня талмой для ребяческой мести. Я жмурю глаза, кутаюсь в свое теплое пальто и бормочу:
— Спокойного тебе сна, дядя Уилли.
16
Утром, позавтракав в пещере лепешками и жареной змеей, Дэвидж снова берется за рукопись, Гаэзни моет раковины и сковородку, а я возвращаюсь в имение: денек выдался более или менее теплый, и, торопясь по тропе, я уже не боюсь, что у меня лопнут от мороза глаза. С заиндевевших деревьев и камней капает талая вода.
В кабинете Тая я смотрю на дисплей. Джерриба Тай связался с Талман-ковахом на Драко, объяснил мне, на что нажимать, и велел позвать его, когда я закончу. После этого он уходит, а я передаю необходимую для анкеты информацию.
Меня зовут Язи Ро. Родителя звали Язи Аво. От него я знаю, что его родителя звали Язи Тахл. Родителя Тахла звали Итас — не знаю точно, как это пишется... Ничего не поделаешь, цепочка из пяти имен остается незавершенной.
Род, насколько я знаю, проживал на Амадине, в Северной Шорде, в городе Гитох. Занятия: Язи Ро — солдат Маведах; хромой Язи Аво добывал по мере сил пропитание и обеспечивал кров своему ребенку, а также учил солдат Маведах английскому с военной спецификой; Язи Тахл тоже воевал в Маведах; не знаю, чем занимался Язи Итас... Я уже могу звать Джеррибу Тая.
Он изучает написанное мной, кладет руку мне на плечо.
— Трудно, наверное, расти, не имея представления о своем роде...
Меня смущает его сочувствие.
— Не знаю, Джерриба Тай. Мне не с чем это сравнить. — Я показываю на экран. — Этого хватит?
— Так или иначе, это все, что можно написать. — Тай дотрагивается до дисплея, и там немедленно появляется главный каталог.
— Сколько времени это займет?
Тай открывает рот, чтобы ответить, но появление информации опережает слова. Я благодарно киваю и сажусь, чтобы лучше разобраться в себе.
Информационная связь с Амадином была прервана с установлением карантина. Однако предоставленных мной данных оказалось достаточно, чтобы выделить один-единственный род. Последовательность имен в нем такова: Ро, Томас, Итах, Тахл, Аво. Мое внимание привлечено к правильному написанию имени в середине цепочки. Место регистрации родового архива — Гитох.
Итак, мой род продолжен вглубь. Язи Ро, третий ребенок Стиимы Бахна, отпрыска Ааквы Бенаби с Драко, покинул дом и основал новый род на Амадине задолго до начала войны. Он был исследователем и предпринимателем, поэтому завязал деловое партнерство с человеком по имени Томас Муньос. Драк и человек стали снабжать продовольствием и другими припасами изыскателей, работавших в горах выше Гитоха. Дело их процветало и ширилось, охватывая все новые сферы торговли. Когда у основателя рода Язи Ро появился первый ребенок, он назвал его в честь партнера Томасом. В ответ Томас Муньос назвал своего сына Ро. Дети росли вместе, пока Томас-драк не повзрослел. Но Язи Томас оставался верен дружбе с Ро Муньосом, пока на Амадине не вспыхнула война. Почему это произошло и как, никто толком не знает — кажется, из-за несправедливого судебного решения по обыкновенному земельному спору. Одно не вызывает сомнений: драки сочли виноватыми людей, люди — драков. Фирма Язи и Муньоса продержалась еще год, но потом была похоронена войной. Партнерство и дружба прекратились, когда Ро Муньос был убит разъяренной толпой шахтеров-драков, после чего Томас Муньос возвратился на Землю. Язи Томас попытался остаться на плаву, самостоятельно продолжив поставки, но война и соблюдение контрактов несовместимы: вскоре Томаса забрали служить в Армию континентальной обороны Шорды, впоследствии переименованную в Маведах. Итах, единственный ребенок Томаса, сразу пошел воевать, его ребенок Тахл тоже. Родитель моего родителя появился на свет как раз при установлении карантина вокруг Амадина, так что на этом информация прерывается. Однако именной цикл восстановлен. Я — одиннадцатый в цепочке. Если я произведу на свет отпрыска, то он должен будет носить человеческое имя Томас.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});