Читать интересную книгу Убийца Шута - Робин Хобб

— На левой щеке еще, — сказал он, и не было ни следа гнева в его голосе. Только странная усталость. Отец кивнул, все еще не поднимая глаз. Он сделал несколько шагов туда, где чистый снег цеплялся за верхушку куста, взял две горсти и умылся им. Когда он закончил, я вывернулась из рук Риддла. Я взяла холодную мокрую руку отца, молчала и только смотрела на него. Я хотела сказать ему, что увиденное не причинило мне боли. Может быть, немного, но не по его вине.

— Давайте съедим что-нибудь горячее, — сказал он мне.

Мы пошли в таверну мимо человека в переулке, блестящего так, что его трудно было разглядеть. Дальше по улице сидел серый нищий. Когда мы прошли, я оглянулась на него. Он смотрел на меня невидящим взглядом, его глаза были пустыми и серыми, как оборванный плащ на его плечах. У него не было чаши для подаяний, он просто держал на коленке руку. Пустую руку. Он не просил у меня денег. Я знала это. Я могла видеть его, а он не мог видеть меня. Все было не так, как должно было быть. Я резко отвернулась, уткнувшись лицом в руку отца, а он толкнул дверь.

Внутри таверны было шумно, тепло и витали запахи. Когда отец вошел, разговоры прекратились. Он стоял, оглядывая комнату, как Волк-Отец в поисках ловушки. Постепенно разговор ожил, и мы пошли за Риддлом к столу. Только мы сели, появился мальчик с подносом и тремя тяжелыми кружками горячего пряного сидра. Он поставил их — стук, стук, стук — и улыбнулся моему отцу.

— За счет заведения, — сказал он и поклонился.

Отец откинулся на скамейке, и хозяин, стоявший у огня с несколькими мужчинами, поднял кружку в знак приветствия. Отец серьезно кивнул в ответ. Он посмотрел на мальчика.

— Чем это так вкусно пахнет?

— Это коровья лопатка, готовится на медленном огне, пока мясо не отойдет от костей, с тремя желтыми луковицами, половиной бушеля моркови и двумя полными мерами ячменя урожая этого года. Если вы закажете суп, сэр, это будет не миска коричневой воды с кусочками картошки на донышке! А хлеб только что из печи, и у нас есть летнее масло, оно хранится в погребе со льдом и желтое, как сердечко маргаритки. Но если вам больше по душе баранина, то в наших пирогах из нее тоже есть ячмень, морковь, лук, а коричневые корочки такие слоеные и мягкие, что мы подаем их в тарелках, иначе вы просто не сможете кусок до рта донести! У нас есть нарезанная тыква, запеченная с яблоками, сливками, маслом и…

— Стоп-стоп, — попросил его отец, — а то мой живот сейчас лопнет от твоих слов. Что мы будем есть? — повернулся он ко мне и Риддлу. Каким-то образом отец начал улыбаться, и я была всем сердцем благодарна веселому мальчишке.

Я выбрала суп из говядины, хлеб и масло, как и отец с Риддлом. Потом мы стали молча ждать. Но тишина это была не вынужденной. Скорее осторожной. Сейчас лучше было оставить мир без слов, чем выбрать неправильные.

Принесенная еда оказалась почти такой же хорошей, как о ней рассказывал мальчик. Мы ели, и каким-то образом молчание примирило отца и Риддла. Огонь в большом очаге взвыл и затрещал, когда кто-то подкинул в него бревно. Дверь открывалась и закрывалась, приходили и уходили люди, а разговоры их были похожи на гудение улья. Я и не думала, что холодный день, покупки вещей и убийство собаки могут пробудить во мне такой аппетит. Когда я почти опустошила тарелку, нашлись самые нужные слова.

— Спасибо, папа. За то, что ты сделал. Это было правильно.

Он посмотрел на меня и осторожно сказал:

— Это то, что отцы и должны делать. Мы должны давать нашим детям то, в чем они нуждаются. Сапоги и шарфы, а еще браслеты и каштаны, если это возможно.

Он не хотел вспоминать, что сделал на главной площади города. Но я хотела, чтобы он понял.

— Да. Отцы. Некоторые идут прямо через толпу, чтобы спасти собаку от медленной смерти. И спрятать щенков и осла в безопасном месте.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Риддла. Это было сложно. Я никогда не смотрела в его лицо. Я уперлась глазами в него и не отводила их.

— Напомните моей сестре, когда увидите ее, что наш отец очень храбрый человек. Скажите, что я тоже учусь быть храброй.

Риддл встретил мой взгляд. Я пыталась, но не смогла удержать его. Я опустила глаза к тарелке и схватила ложку, будто все еще голодна. Я знала, что отец и Риддл смотрят друг на друга над моей склоненной головой, но не отрывала глаз от еды.

Глава двадцать восьмая

Вещи, которые стоит покупать

Если некоторые ученики с неохотой идут на учебу, отпустите их. Если неохотно приходят все — замените писца. Если дети усвоили, что учение есть утомительное, скучное и бесполезное занятие, они никогда не станут учиться.

Писец Федврен, «О необходимости образования»

Как часто человек бывает уверен, что поступил правильно? Думаю, случается такое редко, а еще реже — если у человека есть ребенок. С тех пор, как я стал отцом, я сомневался в каждом решении, принятом за любого ребенка, когда-либо попадавшего в мои руки, будь то Неттл, Нэд и даже Дьютифул. Но с Би я, казалось, ковыляю от одной ужасной ошибки к другой. Никогда не хотел, чтобы она узнала меня со стороны, открывшейся в убийстве собаки. Я холодным снегом смыл кровь с лица и рук, но глубокий стыд оставался во мне все это время. Потом дочь посмотрела на меня и поблагодарила. Она не только все прекрасно поняла, но и попыталась сгладить нашу размолвку с Риддлом. Ее слова не освободили меня от чувства вины. Риддл прав. Когда волны умирающей собаки достигли меня, я совершенно забыл, что подвергаю дочь опасности. Оказалось слишком тяжело вынести непоколебимую веру старой псицы в то, что, выполняя приказ, она обрадует хозяина. Стерпел бы я это ради дочери?

Би явно так не думала. В следующий раз, пообещал я себе, я буду разумнее. Я пытался придумать, что можно было сделать иначе, но не нашел ответа. По крайней мере моей дочери это безрассудство не нанесло никакого вреда.

Еда была хороша, мое краткое столкновение с Риддлом казалось решенным, а дочь хотела быть именно там, где и была. Позади нас дверь таверны непрестанно хлопала, будто вкачивая внутрь голодных людей. Вдруг двое из них оказались Шан и Фитцем Виджилантом. Его руки были перегружены пакетами. Он наклонился и осторожно поставил покупки на пол рядом с нами, прежде чем они внезапно свалились на разных концах нашей скамьи.

— Я нашла несколько зеленых чулок, которые непременно должна взять для Зимнего праздника. Мы ведь будем отмечать его в Ивовом лесу, да? Конечно, обязательно, и будут танцы! В городе много менестрелей, уверена, вы можете нанять кого-нибудь для поместья. Но сначала, прежде, чем мы начнем их искать, я должна купить чулки. Знаете, если вы одолжите мне денег, лорд Чейд будет доволен, — задыхаясь, объявила Шан.

Прежде, чем я успел повернуть голову в ее сторону, с другого конца скамьи Фитц Виджилант добавил:

— А я нашел восковые таблички у торговца, который занимается самыми новыми товарами! У него они сцеплены попарно, так, что ученик может прикрыть табличку и сохранить свою работу. Отличная идея! У него не много их, но каждая пойдет на пользу моим ученикам.

Я в ужасе смотрел в серьезное лицо писца. Быстро же вернулись к нему душевное равновесие и уверенность! Я был доволен, что его уже не пугало мое присутствие, но немного потрясен его жадностью до пустяков, похожей на алчность Шан. Я вспомнил мои ранние уроки письма. Бумага была слишком ценна, чтобы давать ее детям. Я выписывал буквы мокрым пальцем на плитах Большого зала. Иногда мы использовали сгоревшие палочки. Я вспомнил чернила, которые делали из сажи, но не стал говорить этого. Я знал, что многие удивлялись отсталости Баккипа, и действительно, все Шесть Герцогств в те годы были очень неразвиты. Военная изоляция и несколько поколений королей, стремящихся оградить нас от чужих обычаев, заперли нас в старых традициях. Кетриккен была первой королевой, которая научила нас новому, а затем призвала привозить из дальних стран не только товары, но и идеи, и приемы работы. Я до сих пор склонен был сомневаться в этих новшествах. Разве ученикам Ланта и впрямь нужны эти складывающиеся восковые таблички, чтобы научиться буквам? Я чувствовал, как растет мое сопротивление. Потом вспомнил слова Рэвела, который смятенно бормотал себе под нос, что я одеваю Би так, как детей одевали два десятка лет назад. Наверное, я из тех, кто безосновательно цепляется за отжившие традиции. Не пора ли попробовать измениться? Например, одеть мою малютку в длинные юбки до того, как она станет девушкой?

Я взглянул на нее. Я любил ее в этих маленьких коричневых туниках и штанишках, в которых удобно бегать и падать. Рядом со мной Би вертелась от скуки. Я подавил вздох и вернул мысли в настоящее.

— Сначала таблички для учеников, а потом пойдем посмотрим, что за чулки так впечатлили Шан.

Я взялся за хлеб, а Шан разразилась бурей доводов, почему она считает чулки важнее, начав со страха, что торговец прикроет лавку, до ужаса, что я потрачу все деньги на таблички, и не останется ни монетки для ее зеленых чулков и всего остального, что ей приглянулось. Я чувствовал, будто меня забрасывают мелкими камешками. Фитц Виджилант заговорил одновременно с ней, убеждая меня, что таблички могут подождать, и что я непременно должен первым делом прислушаться к леди Шан.