Читать интересную книгу Убийца Шута - Робин Хобб

Подошел мальчик с разносом, полным крошечных морских ракушек. Некоторые из них были нанизаны на нить, как бусы. Я долго стояла, разглядывая их. Некоторые были скручены в конусы, а другие походили на ложечки с фигурными краями.

— Би, — сказал отец, не вытерпев, — это просто ракушки, которых полно на любом пляже.

— Я никогда не видела океана и не гуляла по пляжу, — напомнила я.

Пока он размышлял об этом, Риддл зачерпнул горсть ракушек и высыпал их в мои ладони.

— До тех пор, пока ты не сможешь прогуляться по пляжу с сестрой и не наберешь столько, сколько захочешь, — сказал он мне.

Потом они оба рассмеялись над моим восторгом, и мы пошли бродить дальше. В наспех построенной палатке отец купил мне сумку, как у мамы, чтобы я сложила туда свои вещи. Она была соткана из ярко-желтой соломы, с крепким ремнем, который я перекинула через плечо. Мы тщательно уложили в нее все мои покупки. Отец хотел сам понести ее, но мне было приятно ощущать вес моих сокровищ.

Когда мы подошли к маленькой рыночной площади, заставленной прилавками ремесленников и лавочников, отец дал мне шесть монеток и сказал, что я могу купить, что мне захочется. Для Кэфл я купила связку блестящих черных шариков и длинный кусок синего кружева. Я была уверена, что ее обрадуют такие подарки. А себе я взяла маленькое зеленое кружево для воротничка и манжет, в основном для того, чтобы порадовать Кэфл тем, что выполнила ее желание. А в конце я купила небольшой мешочек для денег и привязала его к своему поясу. Я сложила в него последние две монетки и медь и почувствовала себя очень взрослой. На улицах стояли и пели люди, смешивая свои голоса под летящим снегом. Какой-то толстяк устроился между домами и окружил себя таким ярким светом, что большинство людей едва могли разглядеть его, и быстро отводили глаза в сторону. Я видела парня, жонглирующего картошкой и девушку с тремя ручными воронами, которые делали трюки с кольцами.

Улицы были слишком многолюдны для такого холодного дня. В переулке между зданиями серьезный кукольник с помощью учеников раскладывал палатку для представления. Мы прошли мимо трех музыкантов с красными щеками и алыми носами, играющих на трубах под укрытием из вечнозеленых растений. Снег усилился, с неба посыпались пушистые хлопья. От него заблестели плечи отца. Мимо нас прохромали трое нищих, выглядевших очень несчастными. Риддл дал каждому по медяку, и они пожелали ему счастья голосами, резкими от холода. Я посмотрела им вслед, а потом перевела взгляд на жалкого одинокого нищего, примостившегося на крыльце лавки чая и специй. Я обняла себя за плечи и задрожала от его слепого взгляда.

— Замерзла? — спросил отец.

Заметив, что я остановилась, он подошел ко мне, и ему пришлось дважды повторить свой вопрос. Замерзла ли я? Я выбрала слова.

— Холод от сердца идет, на волнах крови алой, — услышала я свой голос.

И тут мне стало холодно. Я посмотрела на свои пальцы. Они побелели. Стали белыми, как глаза нищего. Это он посмотрел на них и сделал их белыми? Нет, он не может видеть меня, если я на него не смотрю. Я взглянула на отца. Казалось, не сделав ни одного движения, он отшатнулся от меня. Все отошли от меня. Почему? Я опасна для них? Я потянулась к руке отца. Он потянулся к моей, но мы так и не коснулись друг друга. Я чувствовала взгляд Риддла, но не могла увидеть его глаз. Он смотрел на меня, но меня там не было. Время тянулось, долго ли, коротко ли, потом мир качнулся и снова закрутился вокруг меня. Я вновь услышала звуки рынка, запах лошадей и телеги, проехавшей мимо. Я вцепилась в пальцы отца.

Он торопливо заговорил, будто отвлекая внимание:

— Она просто замерзла. Вот и все. Мы должны дойти до лавки сапожника и забрать ее ботинки! А потом, Би, давай-ка купим тебе теплый шарф. Риддл, тебе скоро надо будет уезжать?

— Думаю, я слегка задержусь, — тихо сказал он. — Может быть, я даже переночую в гостинице. Снег слишком густой, не лучшая погода для дороги.

— Интересно, куда пошли Шан и Фитц Виджилант?

Отец огляделся будто в беспокойстве. Я догадалась, что он ждет предложения Риддла поискать их. Он беспокоился обо мне и хотел остаться наедине. Риддл не попался.

— Эти двое кажутся вполне довольными компанией друг друга. Может быть, нам нужно отвести куда-нибудь Би и напоить ее чем-то теплым.

— После сапожника, — упрямо ответил отец. Он наклонился и вдруг взял меня на руки.

— Папа? — я запротестовала и попыталась вывернуться из его рук.

— У меня ноги побольше. А в твои ботинки забился снег. Давай я понесу тебя до лавки сапожника.

Он крепко прижал меня к груди и еще сильнее спрятал свои мысли. Мы прошли мимо человека, прислонившегося к углу дома. Он посмотрел на меня каким-то странными глазами. Толстяк в переулке рядом с ним указал на меня и улыбнулся. Мерцающий туман клубился вокруг него. Люди, проходящие мимо переулка, замедлялись и озадаченно вглядывались в него. Потом спешили дальше. Я прижалась к отцу, закрыв глаза, чтобы не впускать свет и туман, а Волк-Отец зарычал на него. Через три шага я открыла глаза и оглянулась, но уже никого не увидела.

А за следующим углом оказалась лавка сапожника. Отец поставил меня на землю. Мы отряхнули сапоги и одежду от снега прежде, чем зашли внутрь. В лавке приятно пахло кожей и маслом, а в очаге ревел огонь. Сапожником был маленький живой человечек по имени Пасер. Он знал меня с детства и никогда не обращал внимания на мои особенности, а обувь делал как раз подходящую моим странно крохотным ножкам. Сейчас же он тревожно вскрикнул, увидев, как я переросла свои старые ботинки. Он усадил меня перед огнем и снял с меня обувь прежде, чем я успела сделать это сама. Он измерил мои ноги короткой лентой и пообещал за два дня сделать мне новые сапоги и несколько тапочек, и доставить их в Ивовый лес.

Он не позволил мне обуться в старые ботинки, а подарил пару, которая стояла на его полке. Они были слишком большими для меня, но он проверил, засунув пальцы внутрь, и пообещал, что служить они будут лучше, чем старые, расходящиеся по швам.

— Мне было бы неловко отправлять вас по снегопаду в этом старье. Уверен, теперь вы чувствуете себя гораздо лучше, — сказал он мне.

Я посмотрела на них и попыталась подобрать слова.

— Я чувствую себя выше, а мои ноги выглядят длиннее, — сказала я. Отец и Риддл рассмеялись так, будто я высказала какую-то мудрость.

Потом мы снова вышли в снегопад и нырнули в соседнюю дверь. Это оказалась лавка продавца шерсти. Я увидела мотки шерсти самых удивительных расцветок, какие только можно представить. Я бродила мимо полок, осторожно касаясь каждого цвета и улыбаясь про себя, а Риддл нашел пару зеленых перчаток и шапочку в тон им. Пока он расплачивался и заворачивал их, отец выбрал толстую шерстяную шаль, окрашенную в ярко-красный и светло-серый цвета. Я очень удивилась, когда он набросил ее на меня. Она оказалась огромной и укрывала мои плечи даже тогда, когда я натянула ее на голову. Но она была такая теплая, и не только от шерсти, но и от его заботы обо мне, и не мечтавшей о такой вещи.

Я вспомнила про список Рэвела, но отцу было так приятно находить и покупать мне одежду, что я не стала останавливать его. Оттуда мы пошли по оживленным улицам, забегая то в одну, то в другую лавочку. Потом я увидела мужчину с тележкой, полной щенков. Дряхлый ослик тянул маленькую двуколку по людной улице, а старая полосатая собака с тревогой бежала сзади, следя за щенками, которые стояли на задних лапах в корзине, визжа и поскуливая. Тощий мужчина с рыжими усами, ехавший на тележке, направил ослика прямо к одному из дубов на центральной площади. Он встал ногами на сиденье тележки и, к моему удивлению, перебросил веревку через одну из ближайших голых веток дуба.

— Что он делает, папа? — спросила я, и отец с Риддлом обернулись в ту сторону.

— Эти щенки, — закричал человек, поймав второй конец веревки, — лучшие бойцовые собаки в мире. Все знают, что щенок получает сердце матери, а эта старая сука — самая отважная собака, какая только может быть у человека. Она стара и не слишком красива, но у нее есть сердце. Это ее последний помет! Так что, если вам нужна собака, которая запугает быка, собака, которая вцепится в ногу вора или в нос коровы и не отпустит, пока вы не прикажете, самое время забрать одного из этих щенков!

Я смотрела на бело-коричневых щенков в корзине. Их уши окаймляли красные полосы. Обрезали, поняла я. Кто-то обрезал им уши. Один из щенков вдруг повернулся, будто от укуса блохи, но я уже знала, что он делает. Лижет пенек, который когда-то был его хвостом. У старой собаки тоже были рваные остатки ушей и короткий обрубок хвоста. Пока мужчина говорил, он что-то привязывал к веревке. Покрывало над корзиной вздрогнуло, и на ветке, к моему ужасу, закачалась окровавленная голова быка. Мужчина привязал веревку к ее рогам, и голова завертелась носом вниз, показывая всем белые трубки горла на рассеченной шее. Он поднял ее высоко, как только позволил рост. Затем он привязал веревку и толкнул голову, от чего она раскачалась. Должно быть, он сделал что-то, потому что старая псица внимательно взглянула на него.