Дорога повернула навстречу волнам, и еще не померкший свет на западе исчез за холмами. Тераи мог уже различить радиоантенну над зданием, которое должно было, по его мнению, оказаться залом собраний какой-нибудь из здешних Лож. Строгие тонкие линии напоминали мачту — корабль среди звезд направлялся к неизвестному порту. Звездной громадой над ней высился Орион.
По разбитым колеям Тераи приближался к своей цели. Встречных не было: сейчас все были дома, ужинали. Он видел их в окнах — мужчин, женщин, детей, стариков, обитавших под одной крышей… приятелей, явившихся в гости. Сценки эти несли душевное тепло и мир, но были бесконечно чужды ему. Нужный ему дом был в городе самым большим — как подобает месту собраний, но стены его тоже сложены из тех же прочных бревен, как и повсюду. Дверь была не заперта. Тераи решил постучать: свет свидетельствовал, что внутри кто-то находился. Наверное, сторож, живущий здесь же. Дерево гулко ответило на удар. Дверь распахнулась.
Перед Тераи предстал мужчина средних лет. Свеча, которая была в подсвечнике, осветила сгорбленную фигуру, морщинистые руки, привычные к тяжелой работе. Сторож глядел на рослого пришельца в одежде с чужого плеча.
— Кто ты и чего хочешь? — спросил он наконец. (К незнакомцам в этих лесах обычно относились дружелюбно.) «Но я маурай, — подумал Тераи. — Конечно, он заметил это». И громко проговорил:
— Добрый вечер, сэр, мне жаль беспокоить вас, но мне нужно срочно связаться с Виттохрией.
— А, — кислым тоном сказал смотритель. — Назови свое имя и объясни, в чем дело.
— Я потерпел кораблекрушение и долго шел сюда по берегу, и лишь вчера набрел на племя инжунов, позаботившихся обо мне и направивших сюда. Я просто хочу известить свою компанию и объяснить, что произошло. Они пришлют за мной какой-нибудь транспорт.
— Какая же это компания будет открыта в такой поздний час, да еще в праздник? Интересно бы знать… — Враждебность стала открытой.
Свободная рука мужчины опустилась на рукоять ножа у пояса. — Вот что, сходим с тобой к Ола Норину, он у нас мэр, и ему лучше знать, что творится снаружи.
Быть может, Тераи следовало согласиться. Рассказ его не обязательно мог показаться сомнительным здешнему мэру. Но на своем пути он столько раз оказывался на краю пропасти, и слово «шанс» на его слух звучало чистым ругательством. Невольно он принял стойку дзюдоиста: мышцы и чувства напряжены, тело мобилизовано.
— Охотно принесу свое глубочайшее почтение мэру, после того как переговорю со столицей по радио, — сказал он. — Так что, будь любезен, выполняй.
— Я не собираюсь быть с тобой любезным! — Блеснул нож. — У нас тут таких, как ты, во-о сколько шныряет… ищеек всяких. Черт бы тебя побрал со всеми твоими делами. Пошли…
Схватка, удар, падение тела. Выбросив нож за дверь, Тераи поглядел на корчившегося на досках пола мужчину и пробормотал:
— Извини. Я не хотел этого, но теперь тебе придется исполнять мои приказания, понял?
Разогнувшись, старик поднял подсвечник, зажег свечу и побрел по темному коридору. Впереди моргал огонек. Язычок свечи освещал лицо коренастой женщины: пальцы изломаны артритом, вставные зубы — вещь вовсе не слыханная в Океании.
— Боб? — окликнула она. — Боб, дорогой, что случилось… Ox! — и умолкла, раскрыв рот.
— Не бойтесь, миз-за, — торопливо сказал Тераи. — С вашим мужем ничего плохого не случится. Он просто решил не впускать меня в радиорубку, а поэтому мне придется подержать его в заложниках, пока не прибудут мои друзья. Это произойдет достаточно скоро, и если вы выйдете на улицу, попросите соседей не поднимать шума, за все хлопоты я предоставлю вам, добрые люди, щедрую компенсацию.
— Мара… делай, как он приказывает, — настоял смотритель.
Женщина отправилась прочь, дрожа и подавляя рыдания. Тераи усадил пострадавшего в кресло, запер дверь радиорубки и склонился над передатчиком.
— Если ты и впрямь потерпел кораблекрушение, — сказал норрмен, — значит, ты не из простых моряков.
— Военный, — ответил Тераи. — Я надеялся на дружелюбный прием, но, увы, не вышло…
— А зачем вы, маураи, лезете в нашу страну? В городах у пролива, говорят…
Тераи велел ему умолкнуть и соединился. Ночная дежурная в Виттохрии вызвала офицера, Тераи бы предпочел любого из вышестоящих, но такую личность быстро к радио не доставишь. А в деревне тем временем могли начаться беспорядки. Приходилось надеяться, что возмущение местных жителей не перейдет в действие. Негодующая толпа снаружи, выборные представители, посланные на переговоры… подобного риска.
— Слушайте меня внимательно, энсин[102], — произнес он на родном языке. — И немедленно передайте мое сообщение капитану Кураве. Никому, кроме него, ни слова… как поняли?
Закончив, он получил — с запинкой — ответ:
— Да, сэр, через час за вами прибудет самолет вертикального взлета с взводом на борту. Этого достаточно?
— Надеюсь. Наверное.
— Может, вам что-нибудь очень нужно, сэр?
— Ну что ж… — Тераи изобразил улыбку. — Пришлите бутылку рома.
Самолет за мной отправляйте немедленно, как только отошлете посыльного к капитану Кураве, — Как прикажете, сэр. Танароа… что будет…
— Ничего особенного. Да, и свяжитесь с Нозеланном, чтобы я мог переговорить с женой.
3
Палата, в которой Арнек IV, Местромор Западного Брежа, собрал своих гостей, с высоты дворца глядела на Кемпер. Из окна можно было увидеть крыши, выбеленные недавним снегопадом, две свинцово-серые речки, корпуса и мачты, протянувшиеся вдоль берега, шпиль Кафедрального Собора четко вырисовывался под облаками, затянувшими небосвод. По узким улицам к дворцу подобралась ночь. Их освещали огоньки — рубиновые, сапфировые, изумрудные, янтарные, казавшиеся в этом году столь же неяркими, как и сам праздник, который они освещали. Холодом дышали городские стены. Лампы и очаги тщетно пытались развеять мрак, заползавший в палату извне. Или это шторы, ковры и тяжелая старая мебель казались слишком темными, да и лица предков хмуро глядели из строгих рам, Или же — тень лежала на самих людях. Собравшихся было около двадцати, в основном мужчины средних лет — аэрогены и влиятельные наземники. Торжественность заставляла всех нарядиться, однако богатые одежды не были яркими, лишь плечи Восмайер Тесс Рейман украшала короткая красная мантия. Вина и закуски стояли рядом, но к ним только прикасались — как бы в рассеянности. Образовались небольшие группки, постоянно менявшие свой состав, и все негромко разговаривали.
Наконец Арнек возвысил голос на франсее с акцентом:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});