городскими попрошайками и получают от сената бесплатный хлеб, который раньше выращивали сами…
– Со временем в сенат придут другие люди. Новое поколение, такие как Юлий.
Лицо Тубрука просветлело, однако Брут был поражен тем, сколько горечи и печали звучало в его словах. Для своих воспитанников старый гладиатор всегда был неколебимым утесом. Марк с трудом подобрал нужные слова, чтобы утешить наставника.
– Мы построим Рим, которым ты сможешь гордиться.
Тубрук сжал его протянутую руку.
– Ах, молодость… Хотел бы я снова стать молодым, – сказал он, улыбаясь. – Идем домой. Пусть Аврелия увидит, какой ты теперь высокий и сильный.
– Тубрук, я… – Брут запнулся. – Я ненадолго. У меня достаточно денег, чтобы снять жилье в городе.
Гладиатор понимающе посмотрел на него:
– Это твой дом. И всегда будет твоим домом. Живи в нем столько, сколько захочешь.
Они молча шагали к поместью.
– Спасибо. Я знал, ты не одобришь, если я сразу пойду своей дорогой. Но я могу, веришь?
– Верю, Марк, – ответил Тубрук, усмехнувшись, и громким голосом велел отпирать ворота.
Молодой человек почувствовал, как гора сваливается с плеч.
– Теперь меня зовут Брут.
Тубрук протянул руку, и молодой человек сжал ее в традиционном приветствии легионеров.
– Добро пожаловать домой, Брут.
Распорядившись готовить баню, Тубрук провел Брута на кухню, усадил в кресло и принялся резать мясо и хлеб. После тяжелой работы он тоже проголодался. Потом они с аппетитом ели, долго разговаривали и смеялись – непринужденно и искренне, как старые друзья.
Юлий смотрел на шестерых новобранцев. Африканское солнце жгло кожу; оно раскалило доспехи до такой степени, что, прикасаясь к открытым участкам тела, металл причинял невыносимую боль.
Лицо Цезаря оставалось непроницаемым, а душу терзали сомнения. Рекруты выглядели сильными и выносливыми, но ни один не имел воинской подготовки. Для осуществления замысла молодому тессерарию требовалось не менее пятидесяти воинов. Он уже верил, что сумеет набрать такое количество людей. Беда была в том, что новобранцы не умеют подчиняться приказам и не знают, что такое армейская дисциплина. Необходимо вбить им в головы тот простой факт, что без дисциплины они погибнут.
Физически парни были развиты прекрасно, но только двое мужчин этой деревни пришли по собственному желанию. Юлий ожидал, что их будет больше. Четверо явились по приказу о наборе в римскую полуцентурию и сейчас смотрели настороженно и злобно. Среди новобранцев был здоровяк на голову выше остальных. Юлий знал, что жители деревни рады от него избавиться – парень доставлял им много неприятностей. Вел он себя нагло и независимо, – это раздражало Цезаря.
Вот Рений быстро бы сделал из них солдат. Интересно, с чего бы он начал? Гадитик и остальные офицеры не верили, что здесь удастся набрать рекрутов, но это оказалось делом несложным. Сложнее было их обучить. На побережье живут сотни отставных легионеров. Сколько у них сыновей, подлежащих призыву в римскую армию? Да здесь можно набрать целое войско, обеспечить его всем необходимым, напомнить молодым бойцам о славе их отцов.
Юлий остановился перед самым высоким новобранцем и посмотрел ему в глаза. В них не было ни страха, ни уважения – только любопытство. Парень возвышался над товарищами, как башня; мускулистые руки и ноги блестели от пота. Кусачие мухи, досаждавшие офицерам с «Ястреба», вообще не привлекали его внимания. На солнцепеке он стоял неподвижно, как изваяние. Этот рекрут очень напоминал Юлию Марка. Лицо у него было совершенно римское, вот только речь являла собой неблагозвучную смесь вульгарной латыни и африканского диалекта. Цезарь разузнал, что отец парня умер, оставив хозяйство, которое наследник довел до полного разорения. Что его ждет в деревне? Убьют в драке, или он уйдет с пиратами, когда кончатся деньги и вино.
Как же его зовут?.. Молодой тессерарий гордился своей способностью быстро запоминать имена людей, – этим отличался и его дядя, Марий, который знал по именам своих подчиненных. Наконец имя всплыло из глубины памяти: действительно, здоровяк говорил, что его зовут Цирон. Наверное, даже не знает, что это имя для раба. Как стал бы Рений разговаривать с ним?
– Мне нужны люди, способные драться, – произнес Юлий, глядя в наглые карие глаза.
– Я умею драться, – уверенно ответил Цирон.
– Мне нужны люди, способные в трудную минуту владеть собой, – продолжал Юлий.
– Я умею… – начал Цирон.
Цезарь отвесил ему сильную пощечину. В карих глазах сверкнула ярость, но Цирон сдержался, хотя мускулы на голой груди напряглись. Юлий шагнул вплотную к парню.
– Хочешь взять меч? И зарубить меня? – выдохнул он рекруту в лицо.
– Нет, – совершенно спокойно ответил тот.
– Почему нет? – издевательски спросил Юлий, стараясь вывести Цирона из себя.
– Мой отец говорил, что у легионера должна быть выдержка.
Юлий пристально посмотрел в глаза новобранца, стараясь не выдать своего волнения. Такого ответа он не ожидал.
– А мне говорили, что в своей деревне ты не славился особенной выдержкой.
Парень долго молчал; Юлий терпеливо ждал ответа. Он знал, что торопить нельзя.
– Я тогда… еще не был легионером, – сказал Цирон.
Юлий наблюдал, как из карих глаз испаряется наглость, и молча ругал сенат за то, что тот бросается вот такими парнями, которые мечтают стать легионерами, а не прозябать на чужбине.
– Ты не легионер, – медленно произнес Юлий. Губы у парня дрогнули, как у обиженного ребенка. – Но я могу сделать из тебя легионера. Я расскажу тебе о братстве легионеров и сам стану твоим братом; с высоко поднятой головой ты пройдешь по улицам далекого Рима. Если тебя остановят, скажешь, что ты – солдат Цезаря.
– Скажу, – произнес Цирон.
– Командир, – добавил Юлий.
– Скажу, командир, – повторил Цирон и встал по стойке смирно.
Юлий отступил на несколько шагов к офицерам «Ястреба» и обратился к новобранцам с короткой речью:
– Мы сделаем из вас солдат, для которых нет ничего невозможного. Вы – дети Рима и скоро узнаете о его славной истории. Мы научим вас владеть мечом и двигаться строем, мы расскажем о законах и обычаях, о жизни в большом мире. Придут другие новобранцы, и вы станете учить их и поведаете, что это значит – быть гражданином Рима. Выступаем сегодня… В следующую деревню вы войдете не крестьянами, а легионерами.
Колонна, построенная по двое, шла не в ногу и с разными интервалами, однако молодой тессерарий знал, что это поправимо. Он размышлял о последующих шагах, которые предпринял бы Рений, но потом отбросил подобные мысли. Рения здесь нет. Есть он, Юлий.
Гадитик шагал рядом с Цезарем, замыкая колонну.
– Наши идут за тобой, – негромко заметил он.
Юлий посмотрел на центуриона:
– Что им остается, если они хотят вернуть деньги. Нам нужна