27 февраля в 10.30 мы достигли склада на 80° южной широты. Склад был в том же виде, в каком мы его оставили, никаких сугробов не нанесло, из чего следовало, что здесь все время была тихая погода. В прошлый раз снег был рыхлым, теперь он затвердел от мороза. Нам повезло с солнцем, и мы точно определили местонахождение склада.
Странствуя по этим безбрежным равнинам, лишенным всяких ориентиров, мы ломали себе голову над тем, каким способом метить склады, чтобы потом их находить наверняка. Исход нашей битвы за полюс всецело зависел от этих осенних работ, надо было забросить побольше провианта как можно дальше на юг, да так, чтобы потом непременно его найти. Потеряем провиант, и сражение, скорее всего, будет проиграно. Основательно обсудив этот вопрос, мы решили, что надо попытаться отмечать склады в поперечном направлении – с востока на запад, а не вдоль нашего курса – с севера на юг. Вехи, расставленные вдоль, легко потерять в тумане, если они следуют недостаточно часто, и есть опасность отклониться от курса настолько, что рискуешь не найти их снова.
В соответствии с новым решением мы пометили склад на 80-й параллели 20 темными флажками на высоких бамбуковых шестах, по десяти с каждой стороны склада. От флажка до флажка – 900 метров; всего было размечено с каждой стороны склада по 9 километров. Шесты были нумерованы так, что по цифре всегда можно было видеть, в какой стороне склад и как далеко до него. Метод был совсем новый, еще не проверенный, но он показал себя абсолютно надежным. Естественно, на базе мы как следует выверили компасы и одометр и знали, что можем на них положиться.
Решив эту проблему, мы на следующий день продолжали путь. Температура все понижалась по мере того, как мы удалялись от края барьера. Если и дальше так будет, нас ждут сильные морозы на подходах к полюсу. Рельеф по-прежнему был ровный и плоский. У нас было такое чувство, будто мы все время поднимаемся в гору, но потом выяснилось, что это нам просто казалось. Трещины не попадались, и мы надеялись совсем избежать их. Естественно было ожидать, что участок вдоль самого края барьера будет особенно богат трещинами, но мы его давно прошли, а льда все не видели. Южнее 80-й параллели снеговой покров был лучше, но собаки заметно устали и сбили лапы, и стартовать по утрам было целой проблемой.
Здесь собаки калечили себе лапы гораздо меньше, чем на морском льду. В нашем походе главной проблемой для них были попадавшиеся нам участки наста. Он был недостаточно прочен, собаки проваливались и ранили себе лапы. Кроме того, снег застревал между когтями и смерзался. Куда хуже достается собакам на морском льду весной и летом. Острый лед режет лапы, а в ранки попадает соль. Приходится защищать их лапы чуть ли не чулками. Здесь в этом не было нужды. В долгом плавании лапы у собак стали нежнее и чувствительнее обычного. Во время первого похода никаких повреждений у них не наблюдалось, хотя условия тогда были скорее хуже, чем теперь. Очевидно, лапы натренировались за зиму.
3 марта мы достигли 81° южной широты. Температура в этот день понизилась до -43°, это было не очень-то приятно. Перемена произошла слишком быстро. Это сказывалось и на людях, и на животных. Мы разбили лагерь в 3 часа дня и сразу же забрались в палатки. Следующий день предполагалось использовать на постройку и разметку склада. Ночь была самая холодная за этот поход, – когда мы утром встали, градусник показывал -45°. Если сравнить условия в арктических и антарктических областях, мы увидим, что это очень низкая температура. Ведь начало марта соответствует началу сентября в Северном полушарии, когда еще стоит лето. Нас удивил такой холод в летнюю пору, особенно, когда я припоминал умеренную температуру, какую наблюдал Шеклтон во время своего санного перехода на юг. У меня сразу же родилась догадка, что в средней части барьера Росса, очевидно, есть локальный полюс холода. Сопоставление с наблюдениями, сделанными на английской базе в проливе Мак-Мердо, должно отчасти прояснить этот вопрос. Для полного ответа необходимо знать еще и обстановку на Земле Короля Эдуарда VII. Наблюдения, которые доктор Моусон[76] сейчас проводит на Земле Адели и на барьере дальше к западу, помогут решить эту проблему.
Трещины на барьере
На 81 ° южной широты мы оставили в складе 14 ящиков собачьего пеммикана, итого 560 килограммов. Шестов для разметки больше не было, и пришлось разбить на доски несколько ящиков. Лучше хоть что-нибудь, чем ничего. Лично я считал, что полуметровых досок будет вполне достаточно, судя по тому, сколько осадков здесь выпадало с тех пор, как мы сюда прибыли. Учитывая время года – весна и лето, – осадков было очень мало. Но если в это время года у края барьера осадки незначительны, еще неизвестно, какими они бывают осенью и зимой в глубине материка. Как бы то ни было, лучше хоть что-то, чем совсем ничего. А потому Бьоланду, Хасселю и Стюбберюду, которым предстояло на другой день возвращаться под крылышко Линдстрёма, поручили расставить вехи. Как и предыдущий, этот склад обозначили вехами с востока на запад, на 9 километров в каждую сторону. Чтобы знать, в какой стороне склад, если наткнешься на веху в тумане, на всех досках восточного плеча сделали зарубки топором. По правде сказать, небольшие дощечки, быстро теряющиеся вдали на безбрежной равнине, выглядели крайне невзрачно, и я невольно улыбнулся при мысли о том, что ими отмечено место, где хранится ключ от дворца спящей красавицы. Такой мелюзге – и такая честь.
Мы, кому предстояло идти дальше на юг, в тот день предавались праздности. Дневка была особенно нужна собакам. Однако мороз не дал им использовать ее как следует.
На другой день, в 8 утра мы расстались с тройкой, возвращающейся на север. Мне пришлось отослать домой одну из своих собак – Одена; у него появилась сильная потертость от гренландской упряжи. В моей упряжке осталось только пять собак, все они были очень тощие и явно изнуренные. Но сдаваться рано, мы должны, во всяком случае, дойти до 82° южной широты. Я-то мечтал добраться до 83°, однако теперь на это не приходилось надеяться. Начиная с 81° барьер выглядел несколько иначе. До сих пор рельеф был гладкий, а тут мы в первый же день увидели много бугров, напоминающих стога сена. Сначала мы не придали особого значения этим небольшим, казалось бы, неровностям. Но со временем мы научились держать ухо востро и ступать осторожно, когда проходили поблизости от них. А в этот день нас ничто не насторожило. Снеговой покров отличный, температура сносная (-23°), и дневной переход получился вполне приличный. Но уже на следующий день мы получили представление, что означают эти бугры: пошла трещина за трещиной. Не очень широкие, но, насколько мы могли судить, бездонные. В полночь три ведущих собаки в упряжке Ханссена – Хельге, Милиус и Ринг – провалились в трещину и повисли на постромках. Хорошо, что ремни выдержали; гибель трех собак была бы для нас очень чувствительной потерей. Как только следующие собаки увидели, что три передовых исчезли, они сейчас же остановились. К счастью, собаки здорово боялись трещин и всегда останавливались, заподозрив неладное. Стало ясно, что похожие на стог бугры образованы сжатием и всегда сопровождаются трещинами.