— Компания «Домашний помощник» никогда не подводит своих клиентов, — твердо ответила Эшлин. — Если мы соглашаемся принять заказ, то гарантируем первоклассное обслуживание. — «Если только я не заболею, — подумала она про себя. — Тогда все мое предприятие развалится по швам».
— Я бы хотела увидеться с вами, чтобы подробно обсудить предполагаемое меню, — продолжала Эшлин. — Вам будет удобно встретиться со мной в понедельник в четверть второго в отеле «Харкурт»?
— Да, да, конечно, никаких проблем. Как я вас узнаю?
«Вы сразу увидите женщину с мешками под глазами и розой в зубах», — насмешливо подумала Эшлин. Но вслух произнесла:
— Я блондинка, и на мне будет темно-синий костюм.
— Великолепно! Большое вам спасибо, — ответила женщина на другом конце провода. — Чао.
Чао? Неужели так говорят до сих пор? Эшлин мысленно представила себе Карлу Де Паор — изнеженную состоятельную даму с коротко подстриженными волосами насыщенно-винного цвета, круглогодичным загаром и массой золотых украшений, стоимость которых покрыла бы национальный долг Боливии.
Когда-то женщины такого типа путали Эшлин до дрожи в коленках, заставляя ее чувствовать себя неотесанной и старомодной. Но те времена давно миновали. За последние несколько месяцев она встретилась со столькими светскими модницами, что и представить себе не могла; ее компания обретала известность в качестве эксклюзивного предприятия.
Она убедилась, что у обладателей аристократического выговора и дорогой одежды на кухне может обнаружиться грязная, засаленная утварь и мышиный помет. А однажды, переодевшись в спальне одного из шикарных особняков в Фоксрок и проходя мимо хозяйских апартаментов, она заметила, что элегантная леди, облаченная в изысканный наряд, с французским маникюром на руках, оставила на кровати спутанные колготки, разбросанные туалетные принадлежности и прочие дамские штучки совсем так, как это делают обычные женщины. Она больше не сомневалась в том, что самые утонченные и гламурные обитатели Ирландии утрачивали свой сверкающий ореол, стоило только заглянуть за «ширму». И это придавало уверенности. Так что общение с Де Паорами должно пройти без всяких проблем.
Едва Эшлин закончила разбирать покупки, как телефон зазвонил снова. На это раз она сняла трубку.
— Привет, Эшлин. Как дела, крошка? — Голос Сэма звучал удивительно сексуально.
— Все в порядке, Сэм. Я только что вернулась из магазина, а сейчас снова ухожу, чтобы через полчаса забрать мальчиков. Мы собираемся пообедать вместе с моей матерью.
— Планы на сегодняшний вечер не изменились? — поинтересовался он.
— Нет конечно, — ответила она. — Меня не каждый день приглашают на благотворительный бал, и я ни за что не пропущу такого события.
— Может, ты наконец скажешь мне, что собираешься надеть, или это по-прежнему военная тайна? — осведомился он.
Эшлин постаралась подавить вспыхнувшее раздражение. С того самого момента, как Марк пригласил их сопровождать его и Джо на благотворительном балу по сбору средств для китайских сирот, Сэм из кожи вон лез, стараясь выведать, что она наденет.
— Это сюрприз, — сказала она. — Я хочу поразить тебя.
— Поразить? — с подозрением переспросил Сэм.
— Да, поразить. — Эшлин чувствовала, что начинает злиться. Что с ним такое? Она уже четыре раза отвечала ему, что готовит сюрприз. Интересно, какое слово вызывает у него наибольшие опасения — «поразить» или «сюрприз»?
— Я всего лишь хочу знать, только и всего, — засопел Сэм. В этом он был непревзойденным мастером. Каждое его многозначительное фырканье заслуживало «Оскара».
— Зачем? — Эшлин уже не могла остановиться. Ее раздражал этот намек на то, что она не в состоянии выбрать что-либо подходящее для шикарного бала в «Шелбурне» без его помощи. Он что же, считает ее пустоголовой красоткой, которая не в силах отличить светский прием от шашлыков с пивом на заднем дворе? В конце концов, она — деловая женщина, только что получившая очередной заказ для предприятия. Предприятия, которое она организовала исключительно благодаря своим кулинарным талантам и деловым качествам. Так какого же черта Сэм обращается с нею, будто она умственно отсталая особа, начисто лишенная вкуса?
Черт бы его побрал! Как только речь заходит об одежде, он становится невменяемым. Не удовлетворившись покупкой того нелепого платья во время их первого похода по магазинам, он поразил ее приобретением очередного наряда — невероятно дорогого белого платья известной марки, в котором она стала похожей на молочницу. И теперь Сэм наверняка рассчитывает, что она наденет его на бал. Что ж, он может забыть об этом.
— Я был бы счастлив, если бы ты надела мое платье. — Он снова засопел. — Ты выглядишь в нем такой красивой и элегантной. — Последовала пауза. — Извини меня, — негромко добавил он. — Я веду себя по-детски, настаивая, чтобы ты надела мой подарок.
Теперь уже настала очередь Эшлин вздыхать в трубку. Не требуй от него слишком многого, сказала она себе. Ты выпала из нормального ритма отношений между мужчиной и женщиной. Большинство мужчин наверняка предпочитают, чтобы их возлюбленные носили женственные платья, а не сногсшибательные сексуальные наряды. Это вполне нормальное желание, не так ли? На всякий случай следует спросить об этом у Джо.
— Мне нравится то белое платье, что ты мне купил, — сказала она. Это было ложью только наполовину. Оно действительно нравилось ей, но это — не то платье, которое можно надеть на работу. К тому же оно выглядело чересчур непрактичным, отнюдь не внушающим уверенности ее клиентам. — Но я купила чудесный наряд специально для бала, и теперь хочу надеть его. Он тебе понравится, вот увидишь.
При виде его Сэма хватит удар, сказала она себе, вешая трубку. Платье и впрямь было очень сексуальным — полная противоположность белому наряду девственницы, который он ей купил. Еще год назад она и мечтать не смела надеть что-либо подобное. Впрочем, тогда она и не влезла бы в открытое жемчужно-серое платье до пола с воротником-«хомутиком». Оно облегало ее тело, как вторая кожа. Джо уверила ее, что прием будет событием выдающимся, посему Эшлин сочла себя вправе потратить на платье гонорары за два с половиной заказных ужина.
— Привет, Эш, — пробормотала Джо, входя на кухню и сонно потирая глаза. К восьмому месяцу беременности Джо стала огромной и неповоротливой, а в платье колоколом, надетом прямо на безразмерную футболку, выглядела так, словно привязала к животу большой надувной мяч для игры на пляже.