Хотелось бы верить…
— Верь, — словно услышав ее мысли, добавил Гидеон. — Слышишь, Паола, верь.
А вот пеший путь — против спокойного водного — обернулся сущим кошмаром. Широкая дорога, явно когда-то не просто проходимая, а торная, то и дело пропадала под каменными завалами, зияла трещинами, тонула в снежных заносах. Десяток гномов и двое людей чаще стояли, чем шли, да и шли-то едва-едва. Иногда удавалось найти обходную тропку, но чаще Паола скидывала тулуп, брала веревку и перелетала на ту сторону препятствия налаживать переправу. Узлы вязать она умела, выбирать достаточно надежный валун или скалу научили маг с Альдериком. И все же каждый раз она боялась ошибиться.
По счастью, уже на четвертый день нагромождение препятствий стало ощутимо сходить на нет.
— Кабы не ты, дева, — сказал Паоле Альдерик, — один Вотан знает, сколько бы шли. Полезная штука крылья.
На ночлег в тот день остановились засветло. Не торопясь разбили лагерь. Кто-то из воинов, пока рубили в лесу сушняк, заметил олений солонец, и, не прошло и часа, приволокли к костру тушу молодой телушки. Вскоре на весь лес запахло жареным мясом, а горцы только и сетовали, что, как всегда, не прихватили вдосталь пива.
— Завтра на рассвете выйдем, — объяснил Паоле маг, — к полудню доберемся. Ты, дева, как поставишь свой жезл, до вечера отдохнуть успеешь?
— Должна. — Паола пожала плечами.
— К ночи йети сонный и видит хуже. На него после заката идти надо.
— Можно подумать, я после заката много увижу, — буркнул Гидеон.
— Что надо, увидишь, не промахнешься, — уверил рыцаря Альдерик. — Бей в глаза или под челюсть, в других местах шкура толстая, никакой меч не возьмет. И перед пастью не стой, сбоку заходи.
Паола кусала губы. Подмывало спросить, много ли надежды на победу, но спрашивать такое — только беду кликать.
— Не бойся, — Гидеон приобнял легонько за плечи, погладил край крыла, — справимся.
— Я и не боюсь, — деревянным голосом ответила Паола. Вывернулась из-под руки рыцаря и ушла спать.
Утром дорогу как подменили. Широкая — две телеги спокойно разъедутся, — она плавно вилась между крутыми лесистыми склонами, обегала скалистые выступы, перекидывалась каменными мостами над ручьями и усыпанными крупной галькой сухими речными руслами.
— Здесь, похоже, следят, — заметил наконец Гидеон. — Что ж там так все заброшено?
— Там ничейная земля, — коротко объяснил Альдерик.
— А здесь, значит, обжитая? Что ж тогда на дороге так пусто?
— Не сезон, — ухмыльнулся горец. — Большая охота прошла, большая торговля не началась.
Как и обещал вечером маг, к руднику добрались, когда солнце стояло в зените. Выход рунных кристаллов лежал в низинке под скальным выступом, в стороне от дороги — возле причудливо изогнутой сосны маг свернул на еле приметную тропу, а уж тропа вывела на обширную луговину. Ровное покрывало снега искрилось под полуденным солнцем, нетронутое, чистое, страшно шаг ступить. А за луговиной…
Паола мгновенно поняла, почему ее отправили ставить жезл в такую непроходимую даль: вокруг белой, почти теряющейся в снегу щетки кристаллов разливалась десятком радужных ручейков падающая со скалы речушка. Текучая вода не позволит идущей от жезла магии Жизни захватить ни клочка лишней земли.
Но, Отец Небесный, как же здесь красиво!
Альдерик скомандовал устраивать лагерь.
— Действуй, дева, — кивнул маг.
Почему-то сейчас, в трех шагах от цели, достижение ее казалось призрачным. Ненастоящим. Может, потому что слишком через многое пришлось пройти. А может, оттого, что на самом деле, когда она поставит здесь жезл Империи, ничего еще не будет кончено.
Паола долго стояла, глядя на острые белые грани, ни о чем особо не думая — и думая сразу обо всем. Как же сложно… Наконец, очнувшись, она тряхнула головой и взмахнула крыльями, призывая и направляя силу. Небесной стрелой вонзился в камни жезл, бросил на белизну рунных кристаллов синий отблеск нездешних небес. Вот и все. С этого мига в хранилища Гильдии потечет рунная мана. Они сделали свое дело. А вернутся ли… вернутся или нет… Какого черта, воскликнула мысленно Паола, не буду я об этом думать! Не сейчас. Развернулась и медленно полетела к лагерю, к теплой палатке и запаху мяса.
Она очень надеялась, что успеет восстановить силы до заката.
К удивлению Паолы, пещера йети оказалась почти что под стенами города. Правда, роль «стен» выполняли скалы, а сам город весь, похоже, прятался в недрах горы. Только по воротам и поймешь — огромным, окованным бронзой, блестящим в лучах заката нестерпимой солнечной рыжиной. Но какая разница, если ворота есть, то есть и жители. Стоило ли огород городить, неужто здесь своих бойцов не нашлось расправиться с чудовищем? Или — как раз нашлись?..
Удивляло и то, что город не выслал подмогу.
— Им что, все равно? — Паола дернула за рукав шедшего рядом с ней мага. — Этот йети, он же им жить мешает, не вам? Но вы пришли, а они…
— Им не мешает, — буркнул маг. — Они его и прикормили, выползки пещерные.
— Кто? — резко спросил Гидеон.
Горец вместо ответа ткнул рукой куда-то вбок. Гидеон выругался. Паола вгляделась и, пискнув, ухватилась за руку рыцаря. Сливаясь с горой, почти невидимый в сумерках, у ворот стоял великан. Едва угадывались контуры могучих рук, больше похожих на орочьи лапы, бугристых плеч, странно маленькой для такой громадины головы…
— Господи Всевышний, спаси, — выдохнула Паола.
Великан пошевелился, и сердце девушки дало перебой. Если это враг… если здесь таких врагов — много…
— Почему вы не сказали? — Гидеон даже не говорил — шипел, как рассерженная змея. — Одно дело сам йети, другое — вот такие заступнички! Да против них…
— Никакой разницы, — оборвал маг. — Расправиться с йети все равно придется. А этих, прости Вотан, Имировых выплевков тоже давно пора приструнить.
— Он нас видит? — спросила Паола.
— Ходить здесь не запрещено, — буркнул маг. — Мы могли бы переночевать в городе, единственная опасность — слишком дорого за постой возьмут.
— Охотиться на йети тоже не запрещено? — с едкой подковыркой спросил Гидеон.
— Вот именно. И хватит разговоров, мы почти пришли.
Солнце село, бросив последний рыжий блик на утоптанный снег перед воротами города. Прозрачные сумерки налились чернильной темнотой, зыбкого света луны хватало, чтобы видеть дорогу, но хватит ли для боя? И где она, та пещера?
Пещеру искать не пришлось. То ли йети почуял гостей, то ли не успел еще залечь в логово — снег вздыбился вдруг, завертелся смерчем, обрисовал вставшую посреди дороги огромную тушу. Альдерик пролаял команду, горцы рассыпались веером, маг швырнул вперед какое-то заклинание — девушка едва успела зажмуриться, в глазах полыхнула ослепительной белизной руна, оставив под веками фиолетовый свет.
— Паола, — Гидеон сжал ее руку, — в сторону и не лезь.
— Благослови тебя Всевышний, — торопливо шепнула Паола. Страшно было — как никогда. А рыцарь улыбался. Вот только улыбка эта выглядела чужой на всегда таком веселом, открытом и славном лице. Так улыбаются, уходя в безнадежный бой. Оставив надежду, похоронив себя заранее. Господи, взмолилась Паола, Отец наш Небесный, вразуми! Что делать? Как помочь?
Словно во сне Паола протянула руку, смахнула с черных волос хлопья снега — крупные, словно лепестки шиповника. Улыбка потеплела, ожила. Рыцарь сжал пальцы девушки:
— Не бойся, мы справимся. Верь, Паола.
— Я верю, — прошептала девушка. — Верю.
Скинула тулуп, бросила на приключившуюся рядом крохотную елочку, туда же положила дорожный мешок. Мороз защипал и тут же отпустил, по телу прокатилась волна жаркой силы. Мерзнуть некогда, бояться — тоже.
Дальнейшее слилось для нее в путаную, бестолковую круговерть, захочешь — не вспомнишь. Проблески стали в лунном свете, крики, рев, чужая горячая кровь на лице, взмах крыльями наудачу: «Исцелись!», залепляющий нос и глаза колючий снег, вымораживающий до костей ветер — со всех сторон сразу. Отрывистый лай команд. Слепящие руны заклятий. Фонтан снега, метнувшийся из-под упавшей туши. Все? Нет, встает. Воет. Где Гидеон, цел? «Исцелись, волей Неба, именем Всевышнего!» Молния меча, рассекающая тьму. Крик — злой, отчаянный. «Исцелись! Живи, чтоб тебя!» Уже не снег, осколки льда в лицо. Стынет кровь. Так нельзя, она же ничего не понимает, надо оглядеться! Немного назад, из схватки, и вверх. Темные фигуры гномов едва видны среди вихрей поземки. Хриплый вой — зверюге прилетело по лапе молотом. Взблеск Гидеонова меча — под челюсть. Взмах когтистой лапы, рыцарь отлетает в одну сторону, спиной в сугроб, меч в другую, еще руна, как же от них глаза болят, или это от снега, свистит, воет метель, впивается в лицо колючими иглами… хруст, треск, валятся, разлетаясь щепой, деревья…