Утоптанная тропа ущельем прорезала высокие, Паоле чуть ли не по пояс, сугробы. Очень скоро девушка от души возненавидела гномью одежду: тулуп хоть и был достаточно просторен для того, чтобы без особых неудобств натянуть поверх крыльев, но… Но, Всевышний, продираться по этим сугробам, спотыкаться, вязнуть ногами в снегу, когда можно было спокойно лететь! К тому же кончики крыльев то чиркали по жесткой снежной корке, то щекотали под коленками… нет, все-таки крылатым не место в снежных землях! Не зря горцы все больше в глубину зарываются, оставляя воздух птицам — и метели.
Шли гуськом: Альдерик, два воина, Паола, еще двое, за ними Гидеон — и остальные. Снег хрустел и поскрипывал под ногами, и слышать собственные шаги казалось таким… забавным, удивленно подумала Паола. Вот уж глупости: ровным счетом ничего нет забавного в их с Гидеоном положении! Но — то ли свежий, остро пахнущий хвоей воздух ударил в голову, то ли сбросился с плеч ужас ожидания пытки — Паоле хотелось смеяться.
Эти гномы тоже не очень-то им верили, и доброжелательными их вряд ли можно было назвать, но они по крайней мере обращались с пленниками спокойно. Оставляли решение вождям, сами зная лишь одно: их дело — доставить людей к старейшинам клана. Не более, но и не менее, как выразился на первом привале Альдерик, помогая Паоле подтянуть по ноге слишком большие для девушки сапоги. Кстати сказать, результат его помощи хоть и выглядел смешно — ноги прямо поверх меховой обуви густо перевили крест-накрест узкие ремешки, — зато стало удобно, хоть пляши.
Паола спросила тогда:
— За что он нас так? Можно не доверять, даже союзникам — можно, пусть. Меня вон тоже дома, в первые дни, гномьей стрелой чуть не убили. Но он как будто хотел, чтоб мы врагами оказались. Он бы обрадовался. Что тут может быть радостного?
— Это наши внутренние дела, — отрезал Альдерик.
Сидевший по другую сторону костра Гидеон усмехнулся в открытую:
— Не такой уж секрет. Видишь ли, Паола, не все кланы горцев одобрили союз с нами. Нейтралитет во многих отношениях выгоднее. А получить подтверждение своей правоты всегда приятно.
— Не советую повторять это перед старейшинами, — буркнул Альдерик.
Тут поспела каша, и разговор сам собой увял. Паола грела руки о горячую миску и думала: а если старейшины, к которым их ведут, тоже предпочтут думать, что люди нарушили невыгодный горцам союз? И постараются добыть подтверждение?
Она взглянула на Гидеона: рыцарь спокойно ел, пристроив миску на коленях. Он же не может не понимать того, что поняла даже Паола, верно?
Может, именно потому он и сказал ей, чтобы постаралась сбежать?
Ох, Гидеон! Как плохо, что нельзя поговорить без чужих ушей!
Словно почувствовав ее взгляд, рыцарь поднял голову. И ответил, как будто Альдерику, но глядя в глаза жезлоносице, словно пытаясь втолковать ей что-то, чего нельзя было сказать открыто:
— Нельзя сомневаться в мудрости вождей. Ваши старейшины, почтенный Альдерик, все поймут правильно. Я уверен.
После, на вечерней стоянке, пока горцы рубили лапник и устраивали ночлег, она подобралась к Гидеону. Спросила шепотом:
— Все плохо, да?
— Не знаю, — ответил рыцарь. — Но ты помни, что мы говорили с тобой насчет надежды.
Паола помнила. Но вряд ли можно было всерьез думать о побеге, шагая по узкой тропке между привычными к снегам горцами, да еще и с крыльями, надежно упрятанными под теплый тулуп. Ее единственное преимущество… и не связывали, а все равно что связана!
Но по крайней мере сейчас, в пути, им ничего не грозило. Можно было даже попытаться забыть о войне, выкинуть из головы собственное зыбкое будущее и просто смотреть по сторонам, на чуждую людям, но по-своему прекрасную снежную землю.
Паоле нравился гномий лес. Был он совсем не похож на знакомые ей леса, слишком тихий, заснеженный, с подушками сугробов, лежащими не только на земле, но и на еловых лапах — до самых вершин. Метель не добиралась сюда, запутывалась в ветвях, теряла силу; яростное сверкание белизны, от которого на открытых солнцу местах до слез резало глаза, приглушалось вечными сумерками векового ельника. Здесь, правда, тоже выли волки, и не раз Паола ловила себя на мысли: одна бы я тут не прошла. Но сейчас-то она шла не одна! Десяток воинов-горцев — вполне достаточная охрана. Почетный эскорт… Гномы пересекали лес хозяевами, и временами Паоле казалось, что здешние хищники торопятся убраться с пути отряда, но возвращаются на его следы, перекрывая дорогу назад.
На второй ночевке она поделилась этим ощущением с Гидеоном.
— Очень может быть, — задумчиво кивнул рыцарь. — Слыхал я, будто кое-кто из горцев держит волков за послушных собачек.
Лес кончился на третий день пути. Ельник расступился, выпуская отряд, и Паола, охнув, замерла. Перед ними ставший уже привычным отлогий склон обрывался вниз почти отвесно, а внизу, сверкая радугами над обледеневшими валунами, ревела, кипела и бурлила река.
Шедший впереди воин дернул ее за рукав, сделал знак: пойдем. Оказалось, в отвесном обрыве вдоль стены устроен спуск-лестница, где можно сойти почти без риска свернуть себе шею. Впрочем, та скорость, с какой скатились вниз привычные к скалам и кручам горцы, все равно заставила сердце испуганно замереть, а колени предательски ослабнуть. Паола спускалась боком, уткнувшись носом в смерзшуюся глину обрыва, нашаривая ступени вслепую и гадая, уцелеют ли упрятанные под тулуп крылья, если она все-таки сорвется. Когда вместо очередной ступеньки нога нащупала круглые голыши каменистого берега, показалось — все силы враз ушли. Два гнома ухватили ее под локти и оттащили в сторонку, чтоб не мешала спускаться следующим, а она только и могла, что тихо всхлипывать. Да уж, никогда не думала, что настолько боится высоты…
Утешало одно: здесь хоть всхлипывай, хоть в полный голос рыдай, никто не услышит. От рева потока закладывало уши. Гном снова дернул за руку, махнул в направлении тропы: Альдерик, убедившись, что отряд спустился благополучно, задерживаться не стал и отошел уже довольно далеко. Паола заторопилась следом.
Скоро поток поутих, разлился вширь, а еще через пару сотен шагов влился в озеро. Здесь снова к самому берегу подступали высокие ели, а вода казалась жемчужной от отраженного в ней неба. Паола залюбовалась, приотстав, и вздрогнула от вопля двух или трех десятков луженых глоток. Приветственный рев смахнул снег с еловых лап, заметался эхом между крутых берегов реки. Навстречу отряду неслись, размахивая руками, какие-то гномы, такие же косматые и бородатые, как люди Альдерика, только одетые не в пример легче: кто в кожаной подкольчужной куртке, кто только в штанах и рубахе, а передний так вовсе полуголый, с брызгами воды на волосатом торсе. Паола остановилась: казалось безопасней наблюдать бурную встречу издали. К девушке подошел Гидеон, сказал тихо:
— Не похоже, чтоб где-то рядом был город. Наверное, другой отряд. Вопрос, как они дальше, вместе или…
Если вместе, подумала Паола, побег можно заранее считать провалившимся.
Рыцарь ошибся. Оказалось, за намытым рекой мыском их ждал корабль, а отряд Альдерика — то, что они принимали за весь отряд — был всего лишь группой разведчиков. У корабля висели круглые щиты вдоль низких бортов, и на скамьях хватило бы места для полусотни гребцов. Правда, сейчас гребцы отдыхали. Паола сидела под мачтой, над самой ее головой стойкий попутный ветер бил в парус, и лесистый берег озера быстро и плавно убегал назад.
Ветер вызвал колдун. Паола с некоторым удивлением поняла, что гномий маг ей нравится. Чем-то он напоминал Ольрика, неуловимо, но явственно. И вызывал такое же уважение.
Похоже, именно колдун был здесь главным. Хотя командовал кораблем Альдерик. Сейчас рыжебородый гном стоял у руля, сдвинув рогатый шлем со лба к затылку, и выглядел довольным, как налакавшийся сливок котяра. Заметив взгляд Паолы, прищурился — сходство с котом стало еще явственней, — огладил бороду и вдруг подмигнул: