— Стендаль однажды сказал: "Каждая эпоха сосредоточивает внимание на какой-нибудь отрасли человеческих знаний. В ней только и заключается жизнь". Не кажется ли вам, что в начале XXI века выбор падет…
— …на высокоинтеллектуальные технологии — здесь и химия "умных полимеров", и глобальные информационные системы, и генетическая инженерия, и многое другое, в частности, и наукоемкая нефтехимия.
— Именно это от вас надеялся услышать!.. Но напоследок я все же просто обязан задать еще один вопрос: откуда такая "неожиданная" для русского человека фамилия?
— Мой дед рассказывал, что ему говорил его дед о том, что в середине XIX века некто из Эльзаса приехал в Россию организовать какое-то дело. Француз тот осел в России, женился. Рождались мальчики, и фамилия "Платэ" передавалась по мужской линии.
— Значит, вы из французов?
— "Зова предков" я не чувствую! Но Францию люблю, много раз читал лекции в тамошних университетах, однако никакого ностальгического чувства нет: если посчитать, что "французского" у меня процента два, не больше…
— Благодарю вас за откровенный и обстоятельный разговор. Надеюсь как-нибудь продолжить его…
— Согласен. Ведь мы только начали беседовать о полимерах и нефтехимии, увидели только "вершину айсберга", а самое интересное и важное еще скрыто от сторонних глаз. Однако наша отрасль науки развивается весьма стремительно, и без сомнения, в XXI веке она будет в лидерах научно-технического прогресса. Я призываю молодых, мечтающих о науке, выбирать именно нашу отрасль — поверьте, никто об этом из них не пожалеет!
Член-корреспондент РАН Борис Черток:
НА МАРСЕ БУДУТ ЦВЕСТИ ЯБЛОНИ. КИТАЙСКИЕ…
Остался лишь один человек, который о нашей космонавтике и ракетной технике знает все! Нет, я нисколько не преувеличиваю — это именно так: ведь Борис Евсеевич Черток сразу после войны работал в Германии и "вывез оттуда все, что возможно, тем самым обеспечив развитие ракетной техники в СССР". (Так о нем пишут историки. Они, как всегда, несколько преувеличивают, но в данном случае их мнение весьма близко к истине.) Б.Е. Черток был заместителем С.П. Королева, а затем и у его наследников по КБ — академиков В.П. Мишина, В.П. Глушко. Ныне он по-прежнему работает в "Энергии" и в свои 88 лет столь же энергичен, как и тридцать лет назад, когда нам с ним довелось познакомиться. Ну а памяти Бориса Евсеевича стоит только позавидовать: последние четыре года он выпускает по тому мемуаров "Ракеты и люди", в которых сотни имен, множество событий, поворотные вехи в истории космонавтики, — и все это настолько точно и обстоятельно представлено, что не может не вызывать восхищения — суперсовременный компьютер обязательно даст сбой (как сейчас мой!), но не память Б.Е. Чертока. Я убеждался в этом неоднократно, а потому прошу верить на слово: никаких искажений и домыслов в книгах член-корреспондента РАН Б.Е. Чертока нет!
Мы вновь встретились с конструктором, когда шли съемки фильма "XX век. Супервойна". Кому же другому, как не Чертоку, комментировать те события, которые определяли победы и поражения в "Холодной войне"!
Я спросил его:
— Не кажется ли вам, что в "Холодной войне" полководцами стали Главные конструктора?
— Пожалуй, в определенной степени такое сравнение правомочно — ведь каждый Главный конструктор осуществлял прорыв на своем участке науки и техники. За Главным конструктором, или как часто говорили "Генеральным", шла "армия" ученых, инженеров, специалистов… Вот труднее обстояло дело с Верховным Главнокомандующим и Генеральным штабом. Либо есть сам полководец, как, к примеру, Наполеон, и ему не нужны никакие Генеральные штабы, либо, как в Великой Отечественной войне, нужен единый центр, который разрабатывает стратегию наступления или обороны, а командующие армиями — полководцы и маршалы — уже ее осуществляют. Но наши Главные конструктора, на мой взгляд, обладали значительно большей свободой, чем маршалы минувшей войны. Каждый из них имел право выбирать свой путь прорыва и не ждать, пока ему кто-то и где-то начнет предписывать. Он сам творил, и этим существенно отличался от военного полководца… И, тем не менее, такие параллели весьма условны.
— Можно ли в таком случае сравнивать Сергея Павловича Королева с Наполеоном?
— Нет, с этим я согласиться не могу.
— Но вы ведь создавали принципиально новое оружие, которое в корне изменило бы ход войны, если бы она, не дай Бог, началась!
— Нет, я не сказал бы, что в своей области Королев был "Наполеоном". Наполеон менял историю Франции, народов Европы…
— А разве вы с Королевым этого не делали?
— Мы предотвратили третью мировую войну, но это сделал не Сергей Павлович Королев, перед памятью которого я преклоняюсь, а очень многие. Не он один, а весь народ, который сознательно, а подчас и несознательно, участвовал в той грандиозной работе, которая выпала на долю нашего поколения. Если употреблять вашу терминологию, то были и другие полководцы, которые стоят вровень с Королевым.
МЫСЛИ ВСЛУХ: 'Термин "ракетно-ядерный щит" ассоциируется в сознании людей, далеких от ракетной и атомной технологии, со сплошной линией укреплений вдоль границ государств, начиненной ракетами с ядерными зарядами. Эти ракеты в представлении неосведомленного населения и обязаны защищать нас от вероятного нападения ракет и авиации США и НАТО. В этом есть доля истины: ракеты ПВО, предназначенные для поражения самолетов, и ракеты ПРО, предназначенные для борьбы с баллистическими ракетами, по праву могут называться "щитом". Они действительно предназначены для обороны, а не для нападения. Однако для такого ракетного щита вовсе не обязательно использовать ядерные заряды. Для уничтожения самолетов и ракет "потенциального противника" изобретены достаточно эффективные средства поражения, в том числе некогда фантастическое "лучевое оружие".
Термин "ракетно-ядерный" следует отнести не к "щиту", а к "мечу". Если ракета снабжается ядерным боезарядом, она перестает быть простой ракетой. По военно-политической терминологии, такая ракета попадает в категорию "наступательных стратегических во оружений".
— Как известно, наша ракетная техника рождалась в спорах и конкуренции нескольких Главных конструкторов…
— Раньше я тоже так считал. Но теперь мне кажется, что конкуренции как таковой не было. Просто взгляды на развитие ракетной техники у них были разные. И самый принципиальный — о применении того или иного вида топлива. Королев был сторонником применения для ракет-носителей жидкого кислорода и керосина, а Глушко с Янгелем стояли за высококипящие компоненты, которые были очень токсичны. Именно различие взглядов выдающихся конструкторов XX века и породило несколько направлений в развитии боевой ракетной техники.
МЫСЛИ ВСЛУХ: "К концу "холодной войны" в 1991 году США и страны СНГ имели на различных носителях более 50 тысяч ядерных боеголовок. Если принять среднюю мощность одной боеголовки 0,5 мегатонны, то общий ядерный потенциал стратегических наступательных сил составлял 25 тысяч мегатонн. При одновременном использовании стратегического потенциала всех ядерных средств СССР, США и блок НАТО бы ли способны взорвать в сумме не менее 20 тысяч мегатонн (считаем, что 5 тысяч использовать просто не успеют). Одна мегатонна — это 50 бомб типа сброшенной на Хиросиму и уничтожившей 100 000 человек. В совокупности обе супердержавы могли взорвать в эквивалентном исчислении 1 000 000 таких бомб. Значит, можно уничтожить миллион городов с общим населением 100 миллиардов человек. А людей всего на земном шаре круглым счетом 5 миллиардов. Двадцатикратный запас по уничтожению человечества накоплен сверхдержавами и их союзниками в ходе "холодной войны"! Даже если в этих расчетах я ошибся в десять раз, то все равно накопленных ядерных средств вдвое больше, чем требуется для полного уничтожения всего человечества".
— Не было ли обидно тому же Валентину Петровичу Глушко, что Королева, а не его, называют "отцом первого спутника", "основоположником практической космонавтики"? Это как высадка на Луну. Армстронга все знают, а Олдрина — никто, хотя они опустились на Луну вместе. Однако Нил Армстронг сделал первый шаг, и это определило все…
— Я с вами не согласен, что никто не знает Олдрина. В Америке хорошо знают обоих, и стараются их не разделять, понимая, что это несправедливо… Если вы спросите наших школьников, кто такой Армстронг, то они тоже не знают — назовут скорее музыканта, чем астронавта. Хорошо, если еще Гагарина вспомнят… А что касается конкуренции "за славу", то, конечно же, ничто человеческое нашим великим конструкторам не было чуждо. Я считаю, что их честолюбие было здоровое и полезное, потому что полное отсутствие честолюбия в таком большом деле было бы, на мой взгляд, ненормальным для нормальной человеческой натуры.