Читать интересную книгу Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

87

Только о нем может быть здесь речь. Марк Брут, отец так называемого «освободителя», был в 671 г. [83 г.] народным трибуном и, стало быть, не мог командовать армией.

88

Сообщают, что Сулла занял то ущелье, которое открывало единственный путь к Пренесте (App., I, 90). Дальнейшие события показывают, что дорога в Рим была открыта как для армии Суллы, так и для армии, которая шла на выручку Пренесте. Сулла, несомненно, стоял на дороге, которая сворачивает перпендикулярно от Латинской дороги — по последней шли самниты — у Вальмонтона в направлении на Палестрину. Таким образом, Сулла имел сообщение со столицей по Пренестинской дороге, а неприятель — по Латинской или Лабиканской.

89

По всей вероятности, именно это название скрывается под искаженным текстом Ливия (Liv., 89) miam in Samnio; ср. Strabon, 5, 3, 10.

90

Satius est uti regibus quam uti malis legibus (ad Herenn. 2, 22).

91

Эту общую цифру приводит Валерий Максим (9, 2, 1). По Аппиану (B. C. 1, 95), Сулла объявил вне закона около 40 сенаторов, причем к этому числу впоследствии прибавилось еще несколько имен, и около 1 600 всадников. Согласно Флору (2, 9) (отсюда заимствует Августин de civ. dei 3, 28) всех осужденных сенаторов и всадников было 2 000. По словам Плутарха (Sull. 31), в течение первых трех дней было внесено в список 520 имен; по Орозию (5, 21) в течение первых дней было внесено 580 имен. Между всеми этими указаниями нет существенных противоречий, так как казнили не только сенаторов и всадников, и список оставался открытым в течение нескольких месяцев. В другом месте Аппиан (1, 103) говорит, что по приказанию Суллы были убиты или сосланы 15 консуляров, 90 сенаторов и 2 600 всадников; но уже из самого контекста видно, что здесь смешаны жертвы гражданской войны вообще с жертвами Суллы. Приводим имена 15 консуляров: Квинт Катул, консул 652 г. [102 г.]; Марк Антоний — 655 [99]; Публий Красс — 657 [97]; Квинт Сцевола — 659 [95]; Луций Домитий — 660 [94]; Луций Цезарь — 664 [90]; Квинт Руф — 666 [88]; Луций Цинна — 667—670 [87—84]; Гней Октавий — 667 [87]; Луций Мерула — 667 [87]; Луций Флакк — 668 [86]; Гней Карбон — 669, 670, 672 [85, 84, 82]; Гай Норбан — 671 [83]; Луций Сципион — 671 [83]; Гай Марий — 672 [82]. Из них 14 было казнено, а 1, Луций Сципион, сослан. Если согласно данным Ливия у Евтропия (5, 9) и Орозия (5, 22) во время войн союзнической и гражданской погибли (consumpti) 24 консуляра, 7 преторов, 60 эдилов, 200 сенаторов, то в это число включены погибшие во время италийской войны, как например, консуляры Авл Альбин, консул 655 г. [99 г.], Тит Дидий — 656 [98], Публий Луп — 664 [90], Луций Катон — 665 [89], а также, быть может, и Квинт Метелл Нумидийский, Маний Аквилий, Гай Марий Старший и Гней Страбон, которых также можно причислить к жертвам этого времени, или другие лица, участь которых нам неизвестна. Из 14 убитых консуляров 3 — Руф, Цинна и Флакк — пали жертвами военных бунтов, а 8 консуляров, преданных Сулле, и 3 преданных Марию стали жертвами противной партии. При сравнении вышеприведенных цифр оказывается, что жертвами Мария считали 50 сенаторов и 1 000 всадников, а жертвами Суллы 40 сенаторов и 1 600 всадников. Эти цифры дают по крайней мере не совсем произвольное мерило при определении размеров злодеяний, совершенных обеими партиями.

92

К ним принадлежал Секст Альфен, о котором неоднократно упоминает Цицерон в своей речи в защиту Публия Квинктия.

93

См. том I, стр. 397. К этому присоединялось также следующее особое ухудшение положения: латинское право, точно так же как и право перегринов, обычно предполагало принадлежность к определенной латинской общине, или общине перегринов; в настоящем же случае, точно так же как и для позднейших вольноотпущенников латинского права или права дедитициев, оно выступало без такого собственного городского права. В результате эти латины не пользовались привилегиями, связанными с городским управлением: в сущности говоря, они не могли также составлять завещания, так как завещание можно было сделать не иначе, как по законам своего города. Впрочем, они могли приобретать собственность по римским завещаниям и могли заключать сделки между собою, равно как с римлянами и с латинами, по формам римского права.

94

Произведенное Суллой распределение по общинам Азии недоимок за 5 лет и военных издержек (Appian, Mithr. 62) имело силу и в дальнейшие времена. Это видно из того, что разделение Азии на 40 округов приписывалось Сулле (Cassiodor, chron., 670), что это распределение принималось за основание при позднейших таксациях (Cicero, pro Flacc., 14, 32) и что суммы, издержанные на сооружение в 672 г. [82 г.] флота, были вычтены из уплачиваемых налогов ex pecunia vectigali populo Romano (Cic., Verr., I. 1, 35, 89). Наконец, Цицерон прямо говорит, что греки «не были в состоянии уплачивать наложенные на них Суллой взносы без посредничества откупщиков» (ad Q. fr., I, 1, 11, 33).

95

До нас не дошли сведения о том, кем был издан закон, сделавший необходимым возобновление прежней привилегии путем издания театрального закона Росция от 687 г. [67 г.] (Becker — Friedländer, 4, 531). Однако, судя по всему положению вещей, автором этого закона был, несомненно, Сулла.

96

Неизвестно, сколько квесторов выбиралось ежегодно до этого времени. В 487 г. [267 г.] их было 8: 2 городских, 2 военных и 4 морских (I, 403); впоследствии к ним прибавились квесторы в провинциях (I, 513). Морские квесторы в Остии, в Калесе и т. д. отнюдь не были ликвидированы, а военные квесторы тоже не могли быть используемы для выполнения других обязанностей, иначе консул-главнокомандующий остался бы без квестора. До Суллы существовало 9 провинций, кроме того в Сицилию отправлялись 2 квестора; поэтому возможно, что Сулла застал уже 18 квесторов. В то время число высших должностных лиц было гораздо ниже числа соответственных мест; возникавшие отсюда трудности устранялись путем продления срока и другими способами; правительство вообще стремилось по возможности ограничивать число должностных лиц. Поэтому возможно, что число квесторских мест превышало число квесторов. Могло даже быть и так, что в малых провинциях, например в Киликии, вообще не было в то время квестора. Во всяком случае не подлежит сомнению, что уже до Суллы было больше 8 квесторов.

97

В точности говоря, о неизменном числе сенаторов вообще не может быть речи. До Суллы цензоры каждый раз составляли список из 300 лиц; но к этому числу постоянно прибавлялись те не-сенаторы, которые в промежуток времени между составлением старого и нового списков занимали одну из курульных должностей. А после Суллы было столько сенаторов, сколько было в живых бывших квесторов. Однако можно полагать, что Сулла намеревался увеличить число сенаторов примерно до 500—600 человек. Мы получим эту цифру, если учтем, что в состав сената ежегодно вступало 20 новых членов в среднем 30-летнего возраста, и если примем среднюю продолжительность пребывания в сенаторском звании в 25—30 лет. Во время Цицерона на одном многолюдном заседании сената присутствовало 417 членов.

98

На это указывают слова Лепида, которые приводит Саллюстий (hist. 1, 41, 11 Dietsch): populus Romanus exutus… iure agitandi и которые имеет в виду Тацит (Ann. 3, 27): statim turbidis Lepidi rogationibus neque multo post tribunis reddita licentia quoquo vellent populum agitandi. О том, что трибуны не потеряли вообще права обращаться к народу, свидетельствует еще яснее, чем слова Цицерона (de leg. 3, 4, 10), плебисцит de Thermensibus; однако во вступительной формуле к этому плебисциту также говорится, что он состоялся de senatus sententia. Напротив, о том, что консулы и по законам Суллы могли обращаться с предложениями к народу без предварительного постановления сената, свидетельствует не только молчание источников, но и ход революций 667 и 676 гг. [87 и 78 гг.], вождями которых были именно по этой причине не трибуны, а консулы. Поэтому и в это время встречаются консульские законы по второстепенным административным вопросам, как например, хлебный закон 681 г. [73 г.]. В другое время, несомненно, вместо этих законов проходили бы плебисциты.

99

Для этого предположения у нас нет других доказательств, кроме следующего: территория кельтов в Италии не была в старые времена провинцией, если понимать под словом «провинция» страну с определенными границами, управляемую назначенным на год наместником, но она столь же несомненно принадлежала к числу провинций во времена Цезаря (Ср. Licin., c. 39: Data erat et Sullae provincia Gallia cisalpina). Так же обстоит дело с продвижением вперед границы. Мы знаем, что страну кельтов отделяли от Италии сначала река Эзис, а во времена Цезаря река Рубикон, но не знаем, когда произошло это продвижение границы. Из того факта, что Марк Теренций Варрон Лукулл предпринял в качестве пропретора урегулирование границы в области между Эзисом и Рубиконом (Orelli, Inscr., 570), некоторые делали вывод, что, следовательно, этот округ должен еще был быть провинцией, по крайней мере в это время, т. е. спустя год после Лукулловой претуры (679) [75 г.], так как пропретору нечего было бы делать на италийской территории. Однако только в пределах померия всякое продленное imperium прекращалось само собой; на территории Италии, по законам Суллы, такой пророгации не существовало вовсе как правило, но она допускалась в экстраординарных случаях, а должность Лукулла, несомненно, была чрезвычайной. Мы можем определенно указать, когда и как Лукулл занимал такую именно должность в этой местности. Еще до сулланской реорганизации 672 г. [82 г.] он был там военным начальником и, вероятно, так же, как Помпей, получил от Суллы пропреторскую власть. Очевидно, состоя в этой должности, он и занимался регулированием границ в 672 или 673 г. [82/81 г.] (см. Appian, I, 95). Поэтому из приведенной выше надписи нельзя делать никаких заключений о правовом положении территории северной Италии, особенно после диктатуры Суллы. Зато заслуживает внимания тот факт, что Сулла передвинул черту римского померия (Seneca, de brev. vitae, 14; Dio, 43, 50); по римскому государственному праву это дозволялось делать только тому, кто расширил не вообще пределы римского государства в целом, а лишь пределы города-государства, т. е. италийскую границу (I, 97).