Читать интересную книгу Игрушки для императоров - Сергей Кусков

Теперь все встало на места. Дочь погибшего военного, которой разрешили поступать в корпус телохранителей на общих с остальными основаниях по блату. Погибшего недавно — рана девочки еще слишком глубока, не успела зарубцеваться. Да, такое могло произойти, в их стране всё для военных — любые условия, любые льготы. Тем более, погибших при исполнении долга. Как бы она хотела, чтобы ее отец тоже был военным!..

Елена искренне сочувствовала девочке. Она, как и все в приюте, с раннего детства мечтала о семье — об этом мечтает каждая. Конечно, такие мечты реализуются редко, и даже реализовавшись, частенько рушатся — у них в группе, например, двух мальчиков и одну девочку приемные родители в свое время вернули после усыновления. Но всё равно все об этом мечтают, и в шесть, и в восемь, и в десять, и даже в тринадцать лет. Вдруг повезет, и кто-то решится взять тебя, несмотря на возраст и сложившиеся привычки?

Елена мечтала о маме — что та найдет ее, удочерит, подарит любовь, которую не дала ей сука, бросившая в родильном доме. О том, как будет баловать ее, читать сказки на ночь и разрешит играть в сетях сколько душе угодно. Но еще больше мечтала об отце — добром и заботливом, который будет сажать ее на плечи и катать по улице, а еще покупать конфеты и мороженное. И защитит от хулиганов — от всякого отребья, на которое насмотрелась в приюте.

Но мечтать, не имея — это одно, а потерять, имея — совсем другое. Девочка потеряла, любящего человека, которого будет помнить всю жизнь, и которого всю жизнь ей не будет хватать. Это больнее, чем жить без него с раннего детства.

— А у меня никогда не было отца, — пожаловалась она и села рядом. — И матери тоже. Не расстраивайся?

Девочка шмыгнула носом.

— Мне жаль. Ты тоже меня прости. Просто так… Нахлынуло!

— Да ладно, ничего! — примиряющее махнула рукой Елена. — Проедем?

Девочка кивнула и отстранилась, вновь напуская на себя непрошибаемый вид. Но теперь только для других, всех, кроме нее.

— Давай.

— Елена. — Она протянула руку. — Елена Гарсия.

— Катарина, — пожала ее незнакомка. — Катарина Веласкес.

— Как королева? — усмехнулась Елена.

— Ага, как королева, — расплылась в улыбке девочка.

Затем обе они, не сговариваясь, рассмеялись. Общее напряжение, держащее в кулаке третий день, спало, и обе почувствовали близость, какая бывает только у тех, кто может доверять друг другу. Несмотря на то, что они только что познакомились.

— Катарина, а ты знаешь, что у тебя очень красивые волосы? — Елена провела рукой по спадающим на плечи смоляным пядям теперь уже подруги. Та довольно хмыкнула:

— Вообще-то у тебя не хуже!

Апрель 2411 г., Венера, Дельта, Сьерра дель Мьедо, лагерь службы вербовки корпуса

— Встать! Встать, я сказала! — заливаясь, орала Сирена на плачущую Катарину. Болото под названием «четвертая рота», тяжело дыша, повалилось на пол, постягивав с плеч вещмешки, с интересом наблюдая за разворачивающимся действом.

— Я не могу! Правда, не могу! — ревела объект всеобщего внимания, сидя на полу, судорожно сжимая винтовку и потирая ушибленную щиколотку.

— Встала и побежала! Через «не могу»! Мы и так плетемся в хвосте! Хочешь, чтобы нас всех отчислили?

Она пнула сидящую по ноге. Та испуганно подобралась.

— Не надо, пожалуйста! Я, правда, подвернула ее! Я не смогу бежать!

— Я сказала, встала и побежала! Ничего не знаю! Ползком, но двигайся!

— Я не смогу! Бегите без меня! — она залилась слезами.

Сирена Морган, полукровка-гринго, та самая хвастунишка, кичившаяся на сборном пункте лагеря, что одолела двух старших, с первого же дня дала всем понять, что она лидер и покушений на свой статус не потерпит. Большинству было плевать, потому она быстро возглавила сброд из пяти десятков девчонок, гордо именуемый здесь «рота». До настоящей роты это сборище недотягивало, здесь не было никакой дисциплины, все кучковались по интересам и по провинциям, откуда приехали. Выполнение общих же для всех задач осуществлялось чудом, и имя этому чуду — страх. Страх перед инструкторами, злобными и кровожадными ангелами, и страх быть отправленными назад, в родной детский дом, где девочки, не прошедшие отбор, устроят вернувшимся «горячую» встречу. Каким-то образом рота действовала, держалась, выполняла команды, но из пяти десятков спустя всего две недели в ней осталось четыре. И это было только начало.

Впрочем, в других ротах было то же самое, они ничем среди других не выделялись, кроме…

…Кроме Веласкес. Она оказалась комнатным цветочком, не способным ни на что. Рота постоянно приходила к финишу последней из-за того, что она не могла бежать быстро или долго. А также не могла сдать простейшие физические тесты, которые засчитывались «по-последней», благодаря чему вся рота в общем зачете уверенно плелась в хвосте. За это девочки ненавидели Веласкес, ненавидели люто, ведь общий зачет дан неспроста, а всех мало-мальски проявивших слабину ангелы без жалости вышвыривали. Пару раз ее пытались избить, оба раза девчонок удержала от такого смертоубийственного шага она, Елена Гарсия, жестко встававшая между ними. Как выяснилось позже, здесь везде системы слежения, даже в душе, и любая провокация, любая попытка одной кадетки разукрасить лицо другой, каралось вышвыриванием «за борт» обеих. Оба раза девочки отступали, но все понимали, что долго так продолжаться не может, и Веласкес все равно свое получит, рано или поздно.

Глаза Сирены налились кровью:

— Или ты сейчас встанешь и побежишь, несмотря на растяжение, или я тебя убью! Прямо здесь!

Елена вновь, как и прошлые разы, встала между Катариной и потенциальной обидчицей, легонько оттолкнув последнюю:

— Сирена, остынь! Перебор!

— О, защитница объявилась! — воскликнула та. — А я уж думала, куда она подевалась? — ее глаза презрительно прищурились. — Скажи своей подруге, что если она сейчас не встанет…

— То что, если она не встанет? — Елена уперла руки в бока.

Сирена натужно задышала, не находя аргументов. Там, на воле, их обеих бы избили. Скрутили, зажали рот и отделали бы так, что родные мамы, буде у них имелись такие, ни в жизнь бы их не узнали. Но здесь бить нельзя, и это все осложняло.

— Короче, ты берешь свою подругу и помогаешь ей бежать следом за нами.

— Их надо бросить, — раздалось сзади. — Обеих.

Все обернулись. Сзади, в группе «ближних товарищей» Сирены, назрела революция, которую та благополучно проморгала. Эта девочка тоже была полукровкой, но мулаткой. Она, как и Сирена, с первого дня поставила себя лидером, но поскольку законы выживания требовали сотрудничества, конфликта умудрялась избегать. До этого самого момента.

— Это итоговое задание. Если мы опять придем последними, все отправимся по домам, нас предупредили. А если мы их не бросим — однозначно придем последними, даже если понесем эту дрянь на себе.

Сирена вспыхнула:

— Мы не можем никого бросать! Корпус — своих не бросает!..

— Хрен тебе «не бросает»! — заорала мулатка, вскакивая с места. — Еще как бросает! Скольких уже бросил?

Они берут лучших! Лучших, Сирена! А мы в хвосте с большим отрывом! Ты можешь тащить ее, но я не собираюсь! Я не хочу возвращаться!

— Ты не права, — произнесла стоящая чуть в стороне Мутант, девочка-мод с золотыми волосами и светлой кожей — авторитетная и боевая, но не встревавшая до сих пор в вопросы управления ротой. Ходили слухи, она тоже из блатных, из флотских, но проверить это Елена не. Экзотическое прозвище Мутант получила в первый же день, благодаря непривычному цвету волос, и спокойно на него отзывалась.

— Рота — именно семья, и мы должны держаться вместе, что бы ни случилось. Ты не права.

— Зачет по-последней! — вспыхнула мулатка, сжимая кулаки от ярости. — Нас всех, всей «семьей», отправят по домам, если мы ее не бросим! Ты этого хочешь?

— Пусть лучше отправят семьей, чем по одному, — спокойно парировала беловолосая.

— Разве может быть ЭТО семьей? — окинула мулатка рукой вокруг. — Это сказка, Мишель! Байка! Они стравливают нас, специально, каждый день, и смотрят, кто кого сделает! Какая тут семья? Логово змей!

Воцарилось недоброе молчание, которое мулатка приняла за одобрение своей позиции.

— Они выбирают лучших, лучших из лучших, тех, кто сильнее. И тех, кто принимает сильные решения. А отсеивают того, кто не слушается, и слабых. Как Веласкес. Которые всех подводят.

— Я не хочу домой! — ее затрясло от злости. — Мы должны двигаться! И дойти в установленное время! Чего бы это ни стоило!

— Ты хочешь бросить раненую, — гнула свое Мишель. — Так нельзя.

Мулатка усмехнулась:

— Да какая она раненая! Не смеши мои ботинки!

— В общем так, — обернулась она к группе. — Все слышали, что сказали инструкторы по поводу сегодняшнего теста? Группа, пришедшая последней, исключается.