Читать интересную книгу Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Но несмотря на эти въ высшей степени удовлетворительные признаки домашняго комфорта, лобъ м-ра Боба Сойера, сидѣвшаго передъ каминомъ, былъ омраченъ какимъ-то зловѣщимъ облакомъ думы, гнетущей его мозгъ. Выраженіе дружеской симпатіи проглядывало также весьма рѣзко въ чертахъ м-ра Бена Аллена, когда онъ пристально смотрѣлъ на уголья въ каминѣ.

Послѣ продолжительнаго молчанія, м-ръ Аллень открылъ бесѣду такимъ образомъ:

— Ну, да, это нехорошо, что она заартачилась какъ нарочно на этотъ случай. Что бы ей подождать до завтрашняго утра?

— Поди, вотъ, толкуй съ ней, — отвѣчалъ м-ръ Бобъ Сойеръ: — если она разбушуется, самъ чортъ ее не уломаетъ. Презлокачественная натура!

— Ты бы ее какъ-нибудь подмаслилъ.

— Подмаслилъ, да что въ этомъ толку? Она говоритъ, что если я сзываю гостей и намѣренъ задавать балы, такъ мнѣ, дескать, ничего бы не стоило уплатить ей "этотъ маленькій счетецъ".

— Неужто она не понимаетъ, что балы можно благоразумному джентльмену давать экономически, особыми средствами, не истративъ ни гроша?

— Я говорилъ ей то же самое, да она рѣшительно ничего не хочетъ слушать: наладила одно и тоже!

— A сколько ты ей долженъ?

— Бездѣлицу! Всего только за одну треть съ небольшимъ, — отвѣчалъ м-ръ Бобъ Сойеръ, махнувъ съ отчаянія обѣими руками.

Бенъ Алленъ кашлянулъ совершенно безнадежнымъ образомъ и устремилъ пытливый взглядъ на желѣзные прутья каминной рѣшетки.

— Непріятная исторія! — сказалъ наконецъ Бенъ Алленъ. — Что, если ей вздумается при гостяхъ снять дверь или выставить рамы I На что это будетъ похоже?

— Ужасно, ужасно! — проговорилъ Бобъ Сойеръ.

Послышался легкій стукъ въ наружную дверь.

М-ръ Бобъ Сойеръ выразительно взглянулъ на своего друга, и вслѣдъ за тѣмъ въ комнату просунула свою голову черномазая дѣвочка въ грязныхъ стоптанныхъ башмакахъ и черныхъ бумажныхъ чулкахъ Можно было подумать, что это — заброшенная дочь какого-нибудь престарѣлаго поденщика, который всю свою жизнь сметалъ пыль съ тротуаровъ и чистилъ сапоги прохожимъ.

— Прошу извинить, м-ръ Сойеръ, — сказала дѣвочка, дѣлая книксенъ. — М-съ Раддль желаетъ съ вами переговорить.

Прежде, чѣмъ м-ръ Бобъ Сойерь произнесъ свой отвѣтъ, дѣвочка вдругъ исчезла съ такою быстротой какъ будто кто-нибудь влѣпилъ ей сзади сильный толчокъ, и, едва только окончился этотъ мистическій выходъ, послышался опять другой стукъ въ дверь, сильный стукъ, краснорѣчиво выражавшій сентенцію слѣдующаго рода:

— Здѣсь я! Иду на васъ!

Еще разъ м-ръ Бобъ Сойеръ бросилъ безпокойный взглядъ на своего друга и проговорилъ нерѣшительнымъ тономъ:

— Войдите!

Но позволеніе войти было, казалось, совершенно лишнимъ. Лишь только м-ръ Бобъ Сойеръ произнесъ это слово, въ комнату вломилась малорослая особа женскаго пола, съ ухарскими ухватками и блѣдная отъ злости. Явленіе ея предвѣщало неминуемую бурю.

— Ну, м-ръ Сойеръ, — сказала маленькая женщина, стараясь принять по возможности спокойный видъ, — если вы потрудитесь покрыть теперь этотъ маленькій счетецъ, я буду вамъ очень благодарна, потому что мнѣ надобно сейчасъ отнести хозяину квартирныя деньги. Хозяинъ дожидается меня внизу.

Здѣсь маленькая женщина принялась потирать руки и устремила черезъ голову Боба Сойера пристальный взглядъ на противоположную стѣну.

— Мнѣ очень непріятно, сударыня, что я обезпокоилъ васъ нѣкоторымъ образомъ, — началъ м-ръ Бобъ Сойеръ, — но…

— Ничего, м-ръ Сойеръ, — перебила маленькая женщина, — большихъ безпокойствъ тутъ не было. Деньги мнѣ понадобились собственно нынѣшній день потому что я обѣщалась заплатить хозяину за прошлую треть. Мы съ нимъ, знаете, на такой же ногѣ, какъ вы со мною. Вы обѣщались уплатить этотъ счетецъ сегодня вечеромъ, м-ръ Сойеръ, и я не сомнѣваюсь, что вы, какъ честный джентльменъ, сдержите свое слово. Вы вѣдь не то, чтобъ какой-нибудь надувало, м-ръ Сойеръ, — я это знаю.

Выразивъ это мнѣніе, м-съ Раддль закинула голову назадъ, закусила свои губы и принялась еще крѣпче потирать руки и пристальнѣе смотрѣть на противоположную стѣну. Это значило, какъ выразился впослѣдствіи Бобъ Сойеръ, что хозяйка его "заводила паровую машину своей злобы".

— Право, мнѣ очень совѣстно, — началъ опять м-ръ Сойеръ чрезвычайно смиреннымъ тономъ, — но дѣло въ томъ, сударыня, что со мною еще до сихъ поръ продолжаются непредвидѣнныя неудачи въ Сити. Терпѣть я не могу это Сити. Какъ много людей въ англійскомъ мірѣ, которые всю жизнь встрѣчаютъ непредвидѣнныя неудачи въ этомъ странномъ мѣстѣ!

— Очень хорошо, м-ръ Сойеръ, — сказала м-съ Раддль, твердо становясь на пурпурные листья цвѣтной капусты, изображенной на киддерминистерскомъ коврѣ,- a мнѣ-то, позвольте спросить, какая нужда до вашихъ неудачъ?

— Но ужъ теперь… право, м-съ Раддль, не можетъ быть никакого сомнѣнія, что въ половинѣ будущей недѣли я обдѣлаю аккуратно всѣ свои дѣла. Тогда мы сквитаемся, и, авось, впередъ ужъ не будетъ больше никакихъ недоразумѣній между нами.

Этого только и добивалась м-съ Раддль. Она вломилась въ комнату студента именно за тѣмъ, чтобъ дать просторъ своимъ взволнованнымъ чувствамъ, и еслибъ, сверхъ чаянія, м-ръ Сойеръ заплатилъ ей свои деньги, это, вѣроятно, озадачило бы ее чрезвычайно непріятнымъ образомъ… Нѣсколько предварительныхъ комплиментовъ, сказанныхъ на кухнѣ м-ру Раддлю, совершенно приготовили ее къ этой высоко-трагической сценѣ.

— Неужели вы думаете, м-ръ Сойеръ, — начала м-съ Раддль, постепенно возвышая свой голосъ, такъ, чтобъ на всякій случай могли ее слышать всѣ ближайшіе сосѣди, — неужели вы думаете, что я перебиваюсь со дня на день для того, чтобъ держать въ своей квартирѣ тунеядца, который и не думаетъ платить денегъ? Да развѣ одна тутъ квартира идетъ въ расчетъ? Я покупаю для него яйца, сахаръ, масло, молоко, и ему не прожить бы безъ меня ни одного дня. Что-жъ, сударь мой, долго-ли вы намѣрены разсчитывать на чужой карманъ? Неужто вы думаете, что трудолюбивая и работящая женщина, которая лѣтъ двадцать прожила на одной и той же улицѣ… да, сударь мой, ровно двадцать безъ трехъ мѣсяцевъ: десять лѣтъ насупротивъ черезъ улицу и девять лѣтъ да девять мѣсяцевъ съ двумя днями въ этомъ самомъ домѣ… неужто я должна распинаться изъ за какихъ-нибудь праздношатающихся бродягъ, которые только и дѣлаютъ, что курятъ да пьянствуютъ, да повѣсничаютъ, да собакъ бьютъ, вмѣсто того, чтобъ заняться какимъ-нибудь честнымъ ремесломъ? Неужели вы…

— Позвольте, сударыня, — перебилъ м-ръ Бенжаменъ Алленъ.

— Вамъ что угодно? Можете поберечь свои замѣчанія для себя самого, — сказала м-съ Раддль, внезапно пріостанавливая быстрый потокъ своей рѣчи и обращаясь къ гостю своего постояльца съ медленною и величественною торжественностью. — Я и не знала, сэръ, что вы имѣете какое-нибудь право ввязываться въ чужой разговоръ. Вы, кажется, ещене нанимали моихъ комнатъ, сэръ.

— Разумѣется, не нанималъ, — сказалъ м-ръ Бенжаменъ Алленъ.

— Очень хорошо, — подхватила м-съ Раддль, — въ такомъ случаѣ, молодой человѣкъ, продолжайте рубить и рѣзать кости бѣдныхъ людей въ своемъ госпиталѣ и держите языкъ свой за зубами, не то здѣсь найдутся особы, которыя порасквитаются съ вами, сэръ.

— Ахъ, какая неразсудительная женщина, — пробормоталъ м-ръ Бенъ Алленъ.

— Прошу извинить, молодой человѣкъ, — сказала м-съ Раддль, съ трудомъ удерживая новый припадокъ гнѣва, — не угодно-ли вамъ повторить, что вы сейчасъ изволили сказать?

— Ничего, сударыня, я не имѣлъ намѣренія васъ обидѣть, — отвѣчалъ Бенъ Алленъ, уже начинавшій нѣсколько безпокоиться на свой собственный счетъ.

— Прошу извинить, молодой человѣкъ, — повторила м-съ Раддль громкимъ и повелительнымъ тономъ. — Кого, сэръ, вы назвали сейчасъ неразсудительной женщиной? Ко мнѣ, что ли, вы относите это замѣчаніе, сэръ!

— Что это за напасти, право! — проговорилъ м-ръ Бенжаменъ Алленъ.

— Я спрашиваю васъ еще разъ, ко мнѣ или нѣтъ относится ваше замѣчаніе, сэръ? — перебила м-съ Раддль, возвышая голосъ на цѣлую октаву и растворяя настежь обѣ половинки наружной двери.

— Конечно къ вамъ, — отвѣчалъ м-ръ Бенжаменъ Алленъ.

— Ну, да, разумѣется, ко мнѣ,- сказала м-съ Раддлъ, отступая постепенно къ дверямъ и возвысивъ свой голосъ до самой верхней ноты, чтобы доставить живѣйшее удовольствіе своему супругу, укрывавшемуся на кухнѣ. — Разумѣется, разумѣется, и всему свѣту извѣстно, что всякій шарамыжникъ можетъ безнаказанно обижать меня въ моемъ собственномъ домѣ, потому что муженекъ мой лежитъ себѣ, какъ байбакъ, не обращая никакого вниманія на свою жену, какъ будто я y него то же, что собака на улицѣ. Нѣтъ въ немъ ни чести, ни стыда (м-съ Раддль зарыдала), ему и горя мало, что два головорѣза вздумали буянить въ его собственной квартирѣ… злословить его жену… срамить… позорить… какая ему нужда? Онъ спитъ себѣ, негодный трусъ… боится глаза показать… трусъ… трусъ…