До самой ее смерти… Джереми надеялся, что этот день придет еще не скоро. Вскоре пробьет последний час Камиллы. Легочное заболевание, которое в свое время заберет жизнь у его второго сына, сейчас всерьез принялось за его маленький цветочек.
– Куана Паркер… – тихо произнесла Бесс. – Это ведь сын Синтии-Анны Паркер, которую индейцы похитили еще совсем маленькой девочкой?
– Да, – сказал Анри. – Ее похитили в 1836 году. Тогда девочке было девять лет. Вызволили ее только в 1860 году.
– Это сделали рейнджеры под командованием капитана Сала Росса, – с явной гордостью в голосе вставил Филипп.
Джереми, Джессика и Анри переглянулись, вспоминая о давно прошедших днях.
– Mon dieu[46], – тихо произнес Анри. – Прошло уже сорок четыре года с тех пор, как погиб Джон Паркер, а его малышку похитили индейцы.
– А мы-то собирались идти прямо им в зубы, – промолвил Джереми.
– Расскажи нам об этом, дедушка, – взмолился Брэндон, младший сын Джереми Младшего.
– Как-нибудь в другой раз, – ответил его дед. – На один вечер вам и так хватит историй. Мне надо пойти навестить вашу бабушку.
Он поднялся со стула – при этом один из суставов в ноге хрустнул. Джессика тоже встала. По тому, какой задумчивой она казалась, Джереми сделал вывод, что все ее мысли занимает рассказ Филиппа о последнем сражении с индейцами, случившемся шесть лет назад. Мужчина пожалел о том, что рассказ был слишком уж красочен. Детям будут сниться кошмары.
– Можно я провожу тебя домой, Джесс? Уже совсем темно, – предложил Джереми в пышном вестибюле шато Дюмонов, пока слуги помогали гостям облачаться в их верхнюю зимнюю одежду.
На дворе стоял февраль 1880 года.
– Премного признательна. Я только скажу Томасу – он и Присцилла хотели задержаться, пообщаться с Филиппом.
Они почти не разговаривали, пока шли вдоль авеню в направлении особняка Толиверов. Обоих одолевали невеселые воспоминания, связанные с именем Куаны Паркера, а также печаль из‑за болезни Камиллы.
Наконец Джереми нарушил молчание:
– Я чувствую на своих плечах тяжесть всех семидесяти четырех прожитых мною лет, Джесс.
Джессика взяла его под руку.
– С годами жизнь не становится легче.
– Или проще, что бы там ни говорили. Единственное, что можно противопоставить годам, так это ежедневный труд.
– Ты так и поступаешь, – сказала Джессика.
Прошло сорок лет, и с развитием железнодорожной инфраструктуры страны вера Джереми в лесозаготовительный бизнес как в движущую силу индустриализации Техаса оправдала себя. «Лесозаготовительная компания Уорика» задавала в этом деле тон. К 1878 году, когда в Техасе было проложено больше миль железнодорожных путей, чем во всех остальных штатах страны вместе взятых, бесконечные акры девственных лесов, принадлежащих компании, и высокое качество заготовки твердых пород древесины открыли перед Джереми все рынки штата. Лес заготовляли и отвозили по железной дороге во все концы Техаса. Для удовлетворения потребностей железной дороги в шпалах, товарных вагонах и помещениях станций, для удовлетворения потока заказов на стройматериалы от застройщиков в новых городах и недавно основанных округах компания закладывала новые лесопилки и дома для рабочих. Бизнесом по-прежнему руководили Джереми и два его сына – Джереми Младший и Стефан.
– Я иногда задумываюсь, что пора уже притормозить, больше времени проводить с Камиллой, – год назад, сидя в бельведере, сказал он Джессике. – Она хочет, чтобы я повез ее в Европу. Я бы мог отступить в сторону, оставить лесозаготовительный бизнес на мальчиков и заняться другим, но я чувствую, что мы находимся на заре великих дел. Я хочу ощутить тепло солнца, когда оно наконец взойдет.
Вспоминает ли Джереми о тех своих словах и сожалеет ли, что поставил интересы своего дела выше желаний жены? Теперь-то время Камиллы уходит, и шансов еще раз почувствовать солнечное тепло на своем лице у нее почти не осталось.
Джереми словно читал ее мысли.
– Она была прекрасной женой, Джесс.
Женщина услышала плаксивые нотки в его голосе.
– Да, Джереми.
Теплое дыхание вырывалось из их ртов и скрывалось в темноте ночи облачками пара. Из‑за мороза Джессика сегодня надела теплую накидку из котикового меха, которую семья подарила ей на Рождество. На Джереми было пальто из верблюжьей шерсти с богатыми отворотами из стриженого барашка. Кристальность свежего воздуха предвещала завтра утром снегопад.
– Гораздо лучшей женой, чем я – мужем.
– Камилла с тобой не согласилась бы.
– Нет, не согласилась бы, но я‑то знаю…
Джессика положила руку на отворот его пальто. Они дошли до крыльца веранды ее дома.
– Тогда пусть она отойдет в мир иной без этого знания, Джереми.
В серебряном свете луны в его глазах блеснуло изумление.
– Ты знаешь? – спросил он.
– Знаю.
– Но это не значит, что мы не можем быть друзьями.
– Мы всегда были и будем друзьями, Джереми.
Мужчина наклонился и поцеловал ее в холодную щеку.
– Спокойной ночи, Джесс.
– Спокойной ночи, Джереми.
Глава 76
То было утро милых визитов – внуки приходили к бабушке. Первым пожаловал Вернон. Он постучал в дверь, когда Джессика переодевалась.
– Бабушка! Помоги определиться, что нам с Дэвидом подарить Маковке на день рождения?
Позже, после завтрака, когда все окончили трапезу и ушли, Дэвид, ее любимец, остался. Джессика была единственным человеком во всем доме, с которым он мог поговорить о своей страсти к бейсболу. Оказывается, Джон «Монте» Уорд стал первым игроком, который за одну игру выбил два хоум‑рана, когда его команда «Нью-Йорк Готамс» выиграла у бостонской в мае со счетом 10:9.
– Вот бы такое увидеть, бабушка, – завершил Дэвид свой рассказ.
– Да, конечно, – согласилась Джессика.
– Может, на днях вместе посмотрим игру?
– С удовольствием.
А потом пришла Регина. Сидя в бельведере, Джессика видела, как ее внучка выходит через заднюю дверь дома, прикрытую металлической сеткой.
– Я так и знала, что застану тебя здесь, – сказала она бабушке.
«Как будто я могу быть сейчас в другом месте», – промелькнуло в голове у Джессики.
Бабушка наблюдала за тем, как Регина с необыкновенной грацией приподнимает подол платья и, спустившись по ступенькам, изящно следует по мощенной кирпичами дорожке к бельведеру. Если позволяла погода, Джессика всегда в это время сидела на качелях, попивая чай. Да, Регина унаследовала некоторую долю пустопорожности своей матери, но этот изъян с лихвой компенсировала доброта – качество, которым природа обделила Присциллу. Было бы просто невозможно не полюбить внучку.