– Это не твоё дело!
– Вообще-то моё!..
– Нет. Какой смысл во всём этом? Зачем играешь хорошую? Зачем спасаешь всех, когда никому до тебя и дела нет! Я думал, ты-то меня поймёшь. Разве не хотела бы опять встретиться с ним, со своим лучшим другом? Веселиться, играть, просто общаться. Чтобы всё как раньше? И не важно, сколько придётся заплатить.
– Но не ценой чужих жизней! Ты не имеешь права!..
– А они имели право? Открой глаза! Сколько крови на их руках? Да они заслужили сгореть в аду не меньше моего!..
– Так, заканчивай эти сопли, – Денис оттолкнул их друг от друга, не коснувшись и пальцем. – Я слышу, там вон мой наггетс с картошкой фри кричит. Устрой-ка дела. А ягнёнка, так и быть, приготовлю сам.
Дима, тяжело дыша, обернулся на брата, явно собираясь что-то высказать и ему, но быстро сдался, когда за стеной и правда послышался незнакомый голос:
– Помогите! Тут кто-нибудь есть?
Сердце упало в пятки. Это был кто-то совсем юный, совсем ребёнок. Облизав нервно губы, Элина собиралась умолять и всеми силами гнать отсюда, как рот просто зажали рукой. Мертвецки ледяной.
– Ну-ну, не хочешь же спугнуть добычу. Такого не прощу. Я ещё гуманным мертвецом считаюсь. Не вмешивайся.
И повёл её обратно в лес, подталкивая в спину, не сводя предостерегающего взгляда. Дима остался позади. Стояла тишина, только листва и трава иногда шелестели под ногами.
***
Над поляной поднялось солнце – белый шар на тёмном небосводе. Его свет не грел, лишь очерчивал резкие контуры и изгибы, не лучше уличного фонаря, оставляющего темноту по углам. И почему не использовали более подходящее «луна»?
Только Денис, стоило упасть первым лучам, начал ворчать и жмуриться и быстро ушёл куда-то вглубь, в своё мрачное тёмное логово. Но при этом не забыл наказать: «Не заходи за круг, не подходи к домам».
Как оказалось, поляна не была поляной в том простом понимании. Это были руины. Остатки старого пепелища. Центром служил алтарь, а вокруг строилось всё остальное. Маленькие избушки, покорёженные и прогнившие, но удивительным образом продолжавшие вглядываться пустыми глазницами окон. Башня метров в пять с ржавым колоколом. Торчащие палки, когда-то служившие сваями и кольчатыми заборами. Многое покрывала копоть, многое – гниль и жуки. Возможно, когда-то очень давно всё здесь было по-другому, но сейчас это место стало никому не нужным прошлым.
– Может, ты всё не так поняла?
Элина склонилась над глубокой ямой, достаточной, чтобы поместить человека. И не только человека. Сквозь мелкие прутья выглядывало знакомое лицо, испещрённое мелкими шрамами. Яромир, неизвестно как отделённый от неё в тот вечер, сейчас приобрёл форму близкую к самому Морозу или Денису.
– У Мороза ещё одна мать была кроме Морены?
– Она Богиня, – выплюнул, как ругательство. – А значит, чтобы говорить с ней, не нужно видеть. Второго «пришествия» я точно не вынесу.
– Не ты ли говорил, что Богов не существует и ответа ждать не стоит?
– Я уже ни в чём не уверен. Может, одни из нас всё же были достойны? – и чуть тише, опустив голову, пробормотал: – Хотя в чём тогда смысл обряда «»? Мы с ним оба жили бы где-нибудь в небе и иногда являли себя людям. Не худшее перерождение…
– Я что-то не припомню?
Но Яромир быстро вернулся к главной теме обсуждения:
– Когда Мороз вернётся, второго шанса уже не будет. Уверен, одна неудача не остановит, он попробует снова.
– Но что я могу сделать в этих оковах? Одно их слово, и побегу делать, что скажут, – Элина опустилась на колени, едва ли чувствуя ноги. – Хорошо, что Денис зарылся в своём склепе. Боюсь представить, какая богатая у него фантазия.
– Раньше «название» пользовались, чтобы сдерживать силы. В дни Равноденствия и Единства мы входили в Чернолесье, лишь заковав себя ими. Так избегались кровопролитья севера и юга. Не всегда конечно все честно следовали законам Волхвов, но мне хочется думать, в ответ получали не меньшего горя.
– А подчинение воли?
– Кто-то очень способный приложил руку к этому. Мастер своего дела.
– И что мне остаётся?
– Надеяться, что пропажу заметят?
Истерический смех застрял где-то в горле.
– Не говори, что ты серьёзно. Посмотри хотя бы на этих двоих. Их обоих бросили, даже не стали искать.
– Ежели всё так, как ты говоришь, считай, нам обоим конец.
В лесу стало неспокойно. Он вдруг ожил криком птиц, скрипами и шорохами. Сухие ветки затрещали под натиском ветра.
Элину посетило плохое предчувствие. И словно в подтвержденье по вытоптанной дорожке меж двух избушек показалась человеческая фигура. В исхудалом тонком силуэте легко было признать Диму. Лицо его словно стало ещё белее, а походка нелепее. Кажется, он хромал? Но стоило приблизиться, и Элина поняла – нет, не хромал. За собой по земле он волочил бездыханное тело.
Тот ребёнок?
Она боялась даже смотреть. Почему Дима делал это? Почему все они делали это?
Яромир молчал. Не заметив и отблеска золотых кудрей меж прутьев, Элина поняла, что тот спрятался. Оставил один на один с убийцами и маньяками.
Однако Дима пока не обращал на неё внимания. Действовал как на автомате, а возможно и вовсе позабыл о нежданном пополнении. Обойдя алтарь, он поплёлся к одной из избушек: сохранившейся лучше всех, с затворёнными ставнями и дверью. Постучал и крикнул:
– Вставай, давай. Хотел себе ужин, вот, пожалуйста.
Хоть и приглушённо, но ответ слышался чётко:
– Вообще-то завтрак!
Денис, не заботясь, вылез через пустое окно. Он и правда выглядел так, будто только проснулся: раздражённый и растрёпанный.
– Да положи хоть на камень. Не буду же я с пола есть, – тут же взялся приказывать.
Элина, понимая, что идут они в её сторону, подскочила и хотела уже бежать и прятаться, да только не успела. Денис разулыбался и выкрикнул, нисколько не заботясь о тишине этого места:
– Жди нас! Стой на месте!
Оказывается самое худшее, это просто стоять и видеть приближение своего проклятья. Внутри страх смешался с ненавистью. Борись, не подчиняйся! Только ведь усвоила урок! Но видимо на самом деле недостаточно в ней было желания – наручники лишь теплели да слабо светились.
С усилием Дима поднял ребёнка и уложил на алтарь, на котором ещё недавно была распластана сама Элина. Денис от нетерпения ходил по кругу, поигрывая ножичком, выхваченным из рук Димы.
– Скажи же, любопытно. Хочешь посмотреть?
– Не хочу.
– Как жаль, что мне плевать. Я-то хочу себе поклонницу.
Но Дима не дал закончить, когда заключил:
– Всё готово.
Денис отвлёкся и теперь переключил всё внимание на жертву. Элина не намеривалась нарушать обещаний: уставилась себе под ноги и пыталась считать мелкие камешки. Один, два… Ей помешал задушенный стон, тихий и почти не слышный. Значит, не убил! Но подняв взгляд, она быстро позабыла о мимолётном облегчении. Денис припал к распоротой ладони и слизывал кровь, смакуя, как хорошее вино. Блаженство на лице говорило за него. Чёртов безумец, вампир, маньяк. Осталось ли в нём хоть что-то человеческое?
Элина смотрела так долго, что не заметила, как закружилась голова, а сердце забилось бешено и загнано. Словно для себя устроила пытку, продолжала смотреть, и смотреть, и смотреть…
А потом резко очнулась.
– Вы что творите!? Хватит! У вас совсем уже совести не осталось?
Она схватила Дениса, но смогла оттащить едва ли на метр. Быстро вырвавшись, тот не оценил её храбрости и, угрожающе нависнув, приказал:
– Не двигайся.
Тело расслабилось, отдавая волю чужому. Но вот рот ей пока не заткнули, так что Элина не стала сдерживаться.
– Вы просто отвратительны! Ты отвратителен! Жалкий и мерзкий! Как можно причинять боль абсолютно беззащитному человеку!? Да на твоём месте я лучше бы умерла, чем убивала других и превращалась в настоящее чудовище! Твоя жизнь!..