в лицо. Она взвыла, изогнулась, пытаясь выбраться из кокона, и закрыла глаза обеими руками. Потом поднялась на ноги и незряче побрела к окну. Когда ее рука нащупала осколок стекла в оконной раме, вампирша подтянула себя к окну, перевалилась через него и упала вниз, пропав из виду.
Палатазин выглянул в окно, ветер хлестнул его по лицу. Он увидел две убегающие тени, а потом услышал скрипучий голос безумца:
– Грязные сатанинские отродья, я сражу вас именем Господним!
Один за другим прозвучали три выстрела, и вампиров поглотила буря. Палатазин и сам был ошеломлен, он и представить себе не мог, что святая вода обладает такой разрушительной силой. Его мутило, перед глазами прыгали темные пятна. Внизу заходилась в истерике Гейл. Когда голова перестала кружиться, он посмотрел на пузырек со святой водой, которой осталось меньше половины. «Что в этой воде могло вызвать такую реакцию?» – задумался Палатазин. Одна капля до сих пор сохранилась на его ладони. Он понюхал ее, потом лизнул.
Вода была соленая.
«Морская вода? – спросил он самого себя. – Так, может быть, это соль мгновенно разъедает мертвую плоть вампиров?»
Палатазин не знал, зачем отец Сильвера принес ему морскую воду, но был искренне благодарен священнику за это.
– Энди? – позвала его снизу Джо. И повторила с паническими интонациями: – ЭНДИ?
На дрожащих ногах Палатазин спустился по лестнице.
– Со мной все в порядке, – успокоил он жену. – Все хорошо. Но теперь нам придется обыскать весь дом сверху донизу. Не думаю, что здесь прячется кто-то еще, но мы должны убедиться в этом.
Он заглянул в гостиную, где Гейл свернулась калачиком на диване и хныкала, как маленькая девочка.
– Вам уже лучше, мисс Кларк? – спросил он.
– Да, – быстро ответила она. – Да-да. Дайте мне только отдышаться. Все в порядке, да.
Палатазин кивнул, понимая, что долго она сдерживаться не сможет. Он сжал руку Джо и негромко сказал:
– Начнем с подвала.
III
Томми бежал. Позади горел его дом.
Он не думал, что огонь займется так быстро, но решил, что это ветер раздул пламя. Томми долго стоял над трупами своих родителей, просто смотрел на них и размышлял, что делать дальше. Он знал, что должно случиться. Мама и папа будут спать до наступления темноты, а потом где-то посреди ночи они проснутся и выйдут на улицу вместе с другой нежитью. Так происходило во всех фильмах.
Нежить.
«Какое холодное слово, – подумал Томми. – Какое бесповоротное. Шагнув за эту черту, уже не вернешься назад никогда. Но ведь это лежат мои папа и мама, а не… вампиры!»
– Проснитесь, – прошептал он в пугающей темноте. – Пожалуйста… проснитесь… оба…
Но они не шевелились, и Томми видел глубокие ямки на горле обоих, которые говорили, что они никогда больше не проснутся Доном и Синтией Чандлер.
И поэтому, простояв долго-долго, он зашел в свою комнату, надел джинсы, рубашку и куртку на любую погоду, отыскал в шкафу списанный армейский рюкзак, который он недолгое время таскал на плечах, когда был бойскаутом. Положил несколько спичек в карман куртки, остальные отправил в рюкзак вместе с запасным баллончиком лака для волос и отцовским аэрозольным дезодорантом «Райт-Гард». Потом спустился вниз, сделал себе пару сэндвичей с арахисовым маслом и фруктовым джемом, завернул их в вощеную бумагу и засунул в рюкзак вместе с разделочным ножом, который нашел в ящике кухонного стола. Теперь ему предстояло решить главный вопрос: куда лучше отправиться – к океану или в горы. Он раздумывал, не остаться ли дома до рассвета, но мысль о том, что его родители переступят черту и станут нежитью, была для него невыносима. Томми не мог находиться рядом с ними, когда они лежали в спальне, такие бледные и опустошенные. До океана было далеко, поэтому он выбрал горы.
Чего он не мог знать наверняка, так это того, сколько настоящих людей живет в соседних домах и сколько вампиров поджидает там маленьких мальчиков, убежавших в ночь. Он решил при любой встрече готовиться к худшему. Томми завернул своих родителей в простыни и затолкал газеты под кровать. Он немного всплакнул, собираясь с духом, перед тем как чиркнуть первой спичкой, потом зажег факел баллончика и коснулся пламенем простыней. Они мгновенно сморщились и загорелись. Томми не мог остаться и проверить, захватит огонь тела или нет. Когда языки пламени обожгли ему лицо, он развернулся и побежал.
Он мчался по краю Хэнкок-парка. Песок жалил щеки, ветер приносил ароматы апельсинов и гвоздики из битумных ям, воздух в его задыхающихся легких отдавал металлом. За последние несколько часов буря ослабла. Теперь по всему пространству парка были разбросаны белые песчаные дюны, сломанные ветви деревьев устилали дорогу Томми. Он был хорошим бегуном и знал, что сможет продержаться долго, – бегая по утрам с папой и мамой, Томми всегда оставлял их позади и не останавливался до тех пор, пока, оглянувшись, не увидит вместо них две крошечные удаляющиеся точки. Сердце его сжалось, к горлу подкатил комок. Он обернулся и вроде бы различил слабое красноватое зарево в небе над своим домом – над тем местом, где раньше стоял дом. Точно сказать он не мог, но решил больше не оглядываться.
Томми направился на северо-восток – к единственному зеленому убежищу рядом с домом, какое он только смог вспомнить. В августе отец водил его в Музей природы и птичий заповедник, расположенный в Маунт-Голливуде и дальше на площади в сорок тысяч акров (как сказано в путеводителе), в Гриффит-парке. Через парк проходило множество дорожек для верховой езды, но очень мало обычных дорог, и Томми помнил, как поражался тому, насколько близко к извилистым жилым улицам Голливуда находится эта и в самом деле нетронутая горная страна. Туда он и собрался. Томми понимал, что без труда затеряется в парке, но, чтобы добраться туда, нужно было пересечь самое сердце Голливуда, и он ужасно боялся того, что́ может там скрываться. Баллончик со спреем для волос, которым он отогнал Вернонов, все еще был зажат в руке, а в кармане куртки по-прежнему лежали надежные старые «файр-чифс»… «Те самые, которыми я поджег папу и маму», – внезапно подумал Томми. На бегу он заметил, как ветер колышет завесу песка перед ним, и подумал об испуганном мальчике из «Пришельцев с Марса», что бежал по песчаному холму, который вдруг закружился водоворотом у него под ногами и отправил его в подземный мир инопланетных чудовищ.
И тут он понял, что кто-то преследует его – примерно в тридцати ярдах слева. Томми оглянулся через плечо и увидел