безудержная жажда главенствовать и из-за нее — порою щедрость и пышность, но чаще усердие и настойчивость, качества не менее вредоносные, когда они используются для овладения самодержавной властью». Из этого мы можем заключить, что Элий Сеян был личностью весьма выдающейся и чрезвычайно трудоспособной и деятельной.
Возвышению Сеяна способствовал случай, когда, как пишет Тацит, Тиберий пировал со своими приближенными в естественном гроте в одном из своих поместий. «Вдруг у входа в него произошел обвал и камнями завалило несколько прислуживавших рабов; всех обуял безудержный страх, и участники пиршества разбежались. Сеян же, обратившись лицом к Цезарю и опираясь на колени и руки, прикрыл его собой от сыпавшихся камней и в таком по’ ложении был найден подоспевшими на помощь воинами. Это вознесло его еще выше, и сколь бы пагубные советы он ни давал, Тиберий, помня о проявленной им самоотверженности, выслушивал их с полным доверием».
Справедливости ради следует сказать, что нам трудно судить, «сколь пагубные советы» давал Тиберию Сеян, но внешняя политика империи в этот период была весьма взвешенной, состояние финансов улучшалось, а экономика и торговля находились далеко не в худшем состоянии. В то же время приведенный случай показывает, что Сеян был человеком решительным и не трусливым.
Добиваясь все большей власти, Элий Сеян разводится со своей женой Апикатой и в 25 году обращается к императору Тиберию с просьбой разрешить ему жениться на овдовевшей Ливии Ливилле, мотивируя это тем, что таким образом лучше сможет оградить Ливию Ливиллу и ее ребенка, внука Тиберия, от враждебности Агриппины Старшей, которая тогда претендовала на то, чтобы именно ее сыновья, будучи старшими по возрасту, наследовали Тиберию. Тиберий поблагодарил Сеяна за преданность, но отказал, пояснив, что против такого брака будет настроена большая часть римской знати, поскольку Сеян происходит из сословия всадников. При этом, отказав Сеяну в разрешении на брак с Ливией Ливиллой, Тиберий отнюдь не лишил его своей благосклонности.
В 27 году император Тиберий удаляется на остров Капри, оставив всю власть в Риме в руках Сеяна. Младшего сына Германика и Агриппины Старшей — Калигулу — Тиберий не притеснял, но два старших внука Тиберия от его приемного сына Германика и сама Агриппина Старшая постепенно попадают во все большую опалу и практически отстраняются от власти, а затем и вовсе отправляются в ссылку, из которой уже не вернутся. Решение об их высылке, а затем и об их уничтожении принял император Тиберий, но поскольку тайной службой Тиберия ведал Элий Сеян, то решение Тиберия об устранении Агриппины Старшей и двух ее сыновей во многом было предопределено докладами Сеяна.
Власть Элия Сеяна достигает своего апогея. По словам Тацита, «Тиберий был так расположен к нему, что не только в частных беседах, но и в сенате, и перед народом превозносил Сеяна как своего сотоварища и сподвижника и допускал, чтобы в театрах, на городских площадях и преториях в расположении легионов воздавались почести его статуям». Статуи Сеяна начали отливать даже из золота и ставить везде рядом со статуями самого Тиберия. По приказу Тиберия в Риме стал всенародно праздноваться день рождения Сеяна. И, наконец, в 31 году Элий Сеян, хотя и состоявший все еще лишь во всадническом сословии, вступил в должность консула, став соконсулом самого Тиберия (исполнять должность консула вместе с императором было наиболее почетно), а кроме того, Тиберий дал наконец согласие на брак Элия Сеяна с Ливией Ли-виллой, вдовой своего единственного родного сына, принимая его, таким образом, в свою семью.
Действия Тиберия были вполне логичны, учитывая то, что он не знал о причастности Сеяна к отравлению своего сына. Ведь самому Тиберию было уже больше 70 лет, сыновей у него не осталось, двое старших сыновей Германика совершенно не устраивали его в качестве наследников, младший сын Германика был слишком молод, чтобы удержать власть, а родной внук Тиберий Гемелл был и вовсе еще ребенком. Такое положение объясняет, почему Тиберий сделал ставку на Элия Сеяна — Элий Сеян был умен, властен, деятелен, но вместе с тем недостаточно знатен, чтобы захватить власть, не породнившись с Тиберием, а став наследником Тиберия, он, как, видимо, казалось Тиберию, мог бы обеспечить высокое положение и безопасность потомков Тиберия.
Все уже видели в Сеяне преемника Тиберия, но в середине 31 года положение резко изменилось. Тиберий жил на Капри чрезвычайно замкнуто, однако Антония Младшая — мать Германика, которую Тиберий уважал и любил, смогла сообщить ему о планах Сеяна захватить власть. Тиберий понял всю грозившую опасность и не стал действовать открыто против ставшего всесильным временщика, но искусно организовал контрзаговор (по мнению Светония Транквилла, даже разрешение Сеяну на брак с Ливией Ливиллой и назначение его консулом были сделаны всего лишь для того, чтобы притупить бдительность Сеяна и облегчить его арест). С помощью преданного преторианского офицера Невия Сертория Макрона Тиберий, не покидая Капри, передал свои указания о смещении Сеяна консулу Меммию Регулу и префекту городской стражи Лакону, причем Макрон встретился с ними в ночь перед планировавшимся арестом. Утром, когда сенат начал собираться на свое заседание, Макрон по дороге повстречал Сеяна и по секрету сообщил, что имеет на руках тайное послание Тиберия сенату о предоставлении ему, Сеяну, трибунской власти. Таким образом Макрон успокоил Сеяна на случай, если к тому просочилась какая-либо информация о тайных распоряжениях Тиберия. Подождав, пока Элий Сеян войдет в охранявшийся преторианцами храм Аполлона, где собрались сенаторы, Макрон сообщил преторианцам, что приказом императора назначен их новым префектом, а затем отвел преторианских гвардейцев в их лагерь, находившийся за городскими стенами. Место преторианцев заняла стража из солдат Лакона. В это время открывший заседание сената консул Меммий Регул зачитал длинное и путаное письмо Тиберия, где тот сообщал сенаторам, что на него готовится заговор, и просил выслать к себе консула с вооруженной стражей, дабы тот мог обеспечить безопасность переезда Тиберия с Капри в Рим. В заключение Тиберий просил сенат наказать двух друзей Сеяна, а самого Сеяна арестовать.
По мере того, как консул читал письмо Тиберия, сенаторы, сидевшие рядом с Сеяном, отодвигались от него все дальше и дальше, а после того, как Меммий Регул огласил обвинение, Сеяна тут же окружили преторы и трибуны. Консул трижды объявил имя Сеяна, дабы тот встал и выслушал вердикт сената, но Сеян продолжал сидеть, не признавая себя виновным или просто в шоке от случившегося. Сенаторы, большинство из которых еще столь недавно лебезили перед Сеяном, дружно проголосовали за его арест, после чего Сеян в сопровождении консула Меммия