(С 27 г. по 16.10.31 г. — официальный «сотоварищ» — соправитель императора Тиберия.)
Луций Элий Сеян — Lucius Aelius Sejanus (?—16.10.31).
Элий Сеян был сыном Луция Сейуса Страбона, римского всадника из этрусского города Вольсинии, не исключено, что этот Страбон был родственником знаменитого географа Страбона. Страбон сделал неплохую карьеру, дойдя до должности префекта претория в Риме. Несомненно, именно успешная служба отца привела к тому, что император Тиберий назначил ему на смену на должность префекта претория его сына — Элия Сеяна. Известно, что Страбон и впоследствии, несмотря на почтенный возраст, занимал важные должности, в частности, был префектом Египта. Мать Элия Сеяна Коскония Галита происходила из довольно знатного рода Коскониев. Один из ее предков — Марк Косконий — в 135 году до нашей эры избирался претором, а в 134–132 годах до нашей эры был римским наместником в Македонии.
По словам Корнелия Тацита, в ранней юности Элий Сеян «состоял при внуке божественного Августа Гае Цезаре, и не без слухов о том, что он продавал свою развращенность богачу и моту Апицию» (читая эти строки, надо помнить, что это могло быть как правдой, так и вымыслом, вымыслом не Тацита, а современников Сеяна, которым выгодно было изобразить его в глазах потомков самым неприглядным образом). Тацит сообщает также об Элии Сеяне, что «в дальнейшем посредством различных уловок он настолько пленил Тиберия, что тот, обычно непроницаемый для окружающих, с ним одним оставлял свою скрытность и настороженность». Поверить в то, что кто-либо мог добиться расположения Тиберия, опытнейшего государственного деятеля, выросшего среди интриг, одними уловками, трудно. Гораздо более вероятно, что Сеян привлек расположение императора своими способностями и деловыми качествами.
В течение 16 лет, с 15 по 31 год нашей эры, Элий Сеян был при императоре Тиберии префектом претория, причем «значительно приумножил» умеренное влияние, которым пользовались прежние префекты претория. Именно Элия Сеяна и его отца Страбона император Тиберий отправил вместе со своим сыном Друзом Младшим на усмирение солдатского бунта в Паннонии. Поскольку сам Друз был еще весьма молод, Тиберий практически доверил Страбону и Сеяну оберегать жизнь своего сына.
С этим весьма непростым поручением Сеян тогда успешно справился, однако в дальнейшем именно Элий Сеян явился причиной гибели Друза Младшего. Добившись необычайного влияния на Тиберия, Сеян не удовольствовался этим и попытался добиться верховной власти.
Устранить Тиберия путем переворота было крайне проблематично — сам Тиберий был прославленным полководцем, в которого верили воины, выдающимся полководцем был его приемный сын Германик, неплохим полководцем показал себя и родной сын Тиберия — Друз Младший. Выступить против них всех одновременно было делом немыслимым.
Сеян действовал постепенно. Сначала он настраивал Тиберия против его приемного сына Германика. В 19 году Германик умер при загадочных обстоятельствах то ли от болезни, то ли от отравления. В отравлении подозревался близкий к Тиберию наместник Сирии Пизон, который вынужден был покончить с собой, хотя отравление Германика не было доказано. Сеян никогда не упоминался в связи с делом Германика, но смерть Германика значительно увеличила его возможности. Сеян стал вести себя все более самоуверенно. Однажды дело дошло до того, что во время спора он никак не согла-е шалея с сыном Тиберия Друзом Младшим и тот сгоряча у» ударил Сеяна по лицу. Тиберий не придал этому конфликту большого значения. Возможно, не придал этому особого значения и Друз Младший, но Сеян стал опасаться, что после смерти Тиберия Друз может подвергнуть его опале. Возможно, именно это подтолкнуло Сеяна к тайной борьбе за власть.
Сеян был известным в Риме дамским угодником, и ему удалось тайно сойтись с женой Друза Младшего — Ливией Ливиллой, на которой Сеян обещал жениться. По наущению Сеяна Ливия Ливилла в сентябре 23 года при помощи своего личного врача отравила мужа. Все выглядело достаточно естественно и ни у кого не вызвало подозрений.
Такая версия считается общепринятой, ее излагают Корнелий Тацит и Светоний Транквилл, но Тацит указывает также, что вскоре после смерти Друза Младшего, в том же 23 году, умер от болезни один из его сыновей — Германик Младший. Это наводит на мысль, что смерть Друза Младшего могла быть естественной — от той же болезни, что унесла и его сына, — вряд ли Ливия Ливилла как мать пошла бы на отравление не только мужа, но и четырехлетнего сына. Выдвинутое же позднее обвинение могло быть результатом чьих-либо интриг и мнительности Тиберия. Рассматривая события тех лет, нельзя исключать и такую версию.
Между тем, влияние Сеяна росло и росло. Вот как об этом говорил римский всадник Марк Теренций, слова которого приводит Корнелий Тацит: «Сначала я видел то, что он и его отец стоят во главе преторианских когорт, а позже — еще и то, что, неся обязанности военачальника, он одновременно управляет городом Римом. Его родственники и свойственники были осыпаемы почестями; всякий, кто был другом Сеяна, тем самым удостаивался расположения принцепса; напротив, те, к кому он питал неприязнь, обрекались на вечный страх и прозябание». Римский историк Веллей Патеркул, чей труд был закончен в момент наивысшего расцвета могущества Сеяна, превозносит его чуть ли не наравне с самим Тиберием и ставит Тиберию в заслугу то, что он выбрал себе такого «исключительного помощника в несении бремени принципата», указывая, что «его братья, родные и двоюродные, а также дядя были консулами, сам же он показал себя очень деятельным и преданным. Его физическая крепость соответствует силе духа. Человек старинной суровости, жизнерадостной веселости, активности, внешне подобной праздности, ничего для себя не добивающийся и в силу этого получающий все, ценящий себя меньше, чем ценят другие, внешностью и жизнью безмятежный, но с недремлющим разумом», причем не забывает добавить и то, что «давно уже в оценке достоинств этого человека мнение сограждан состязается с мнением принцепса».
Писатели и историки нередко лебезили перед лицами, облеченными высшей властью, поэтому мы могли бы сомневаться относительно высокой оценки личных и деловых качеств, даваемой Элию Сеяну Веллеем Патеркулом, но и Корнелий Тацит, писавший свой труд через много лет после свержения Сеяна, хотя и говорит, что Сеян достиг своего высокого положения «не столько благодаря свойственному ему хитроумию, ведь и его одолели тем же оружием, сколько вследствие гнева богов, обрушенного ими на Римское государство», тут же признает, что «тело его было выносливо к трудам и лишениям, душа — дерзновенна», «внутри —