сделан в форме зеленого дракона. Чтобы скатиться, надо было залезть в его распахнутую пасть. Это не слишком нравилось Ленноксу, и он медлил забираться внутрь.
Но желание играть пересилило, и он забрался по пестрым лесенкам. На одной из площадок был деревянный домик. Малыш Леннокс юркнул внутрь и увидел сверху отца. Он хотел помахать рукой, но тот погрузился в экран ноутбука и не смотрел на сына.
Наконец, поднявшись на верхнюю площадку, Леннокс оказался у горки.
Из-за высоты ему делалось неуютно, но он слишком далеко зашел, чтобы теперь отступить. Пасть зеленого дракона ждала его. Это была труба идеальной формы, будто висящий в воздухе коридор. На выходе она выплевывала пассажира в бассейн с цветными шариками. Леннокс заранее был в восторге. Он сел на самом верху горки и предвкушал спуск, скорость, свист в ушах.
Оставалось сползти всего пару сантиметров, и начнется…
Дети, ожидавшие его, засмеялись внутри пластикового тоннеля, и Леннокс ухватился за край, чтобы не ухнуть вниз раньше времени.
Где были эти дети? Он не видел, как они заходили на площадку!
Снова раздался смех, и Ленноксу это не понравилось.
Это был совсем не добрый смех. Наоборот, в их голосе было что-то… злое.
«Леннокс, – шепнул один из детей, – Леннокс, давай же, спускайся».
Мальчик резко покачал головой. Голоса не предвещали ничего доброго.
Теперь он точно знал, что не должен оказаться внутри трубы.
«Леннокс, малыш, давай к нам… Мы положим тебя на язык…»
Мальчик был в панике. Он догадался, что нечто страшное пытается его съесть, и понял, что голоса доносятся не снизу горки, но изнутри.
«Спускайся, и мы вырвем твои руки!» За этим последовал ледяной, жестокий смех.
«Давааааай… иди же…» – произнес голос жутким, сладострастным тоном.
Леннокс почувствовал, как струйка мочи потекла по штанишкам. Но ему было плевать. Он должен был как можно скорее уйти с площадки. Он попытался выбраться из горки, и тогда его схватили невидимые когти.
Когда мальчик понял, что сползает вниз к тем жутким детям, Леннокс стал отчаянно цепляться за стенки тоннеля, чтобы не дать себя утащить. На его лице было выражение недетского ужаса.
Чуть поодаль Стив только закончил лайкать комментарии на своей стене в соцсети и открыл почту, как услышал вопли.
Сначала он подумал, что это визжит свинья или собака, случайно попав под машину. Потом он понял, откуда идет звук, и заметил, что сына не видно. Его сердце бешено заколотилось. И тогда он различил в невыносимых криках голос Леннокса, во всяком случае, ноты знакомого тембра. Боль так исказила голос, что его почти нельзя было узнать.
Труба аттракциона задрожала и затряслась в жестоких конвульсиях. Внутри боролись какие-то тени. Что-то забрызгало горку.
Когда Стив подбежал к площадке, он увидел, что бассейн покрыт алыми пятнами, и кровь его сына стекает из горки.
Широкий алый поток.
62
В кабинете Марты Каллиспер, уставленном странными предметами таинственного назначения, было яблоку некуда упасть.
Экстрасенс сидела в кожаном кресле, напротив нее – Том и Оливия Спенсеры, старый Рой Макдэрмотт и Джемма Дафф, по чьей инициативе они все и собрались этой ночью. Они сидели полукругом перед Мартой. Не хватало только подростков, которые устроились (все, кроме Коннора) в просторной гостиной с пиццей и сериалами, в то время как малышка Зоуи мирно спала в углу дивана.
Итан Кобб стоял в проеме двери.
Он в конце концов взял трубку. Джемма сказала, что Спенсеры хотят как можно скорее с ним поговорить. Что это крайне важно.
– Вот он я.
Все взгляды обратились к нему.
Джемма собрала всю свою волю в кулак, чтобы наконец признаться:
– Я им все рассказала. О голосах в тоннеле, криках, и как тени на нас набросились, – все.
Итан покорно опустил голову.
– Понятно. Думаю, вы должны быть в ярости.
– Как давно вы в курсе? – спросила Оливия.
– В курсе чего? Что под городом живут призраки? Я впервые обнаружил их в субботу, вместе с вашими детьми.
Оливия и Том переглянулись и взялись за руки. Последние часы были для них испытанием. След зубов на покрывале стал последний каплей и окончательно убедил Оливию в том, что семье пора наконец поговорить откровенно, тем более что Джемма настаивала, что это необходимо. Длинный разговор с детьми был уже позади. Они собрались в гостиной, и Оливия все им рассказала. Все, что Том узнал об их доме, о Дженифаэль Ашак и о своем собственном кошмаре. Чад и Оуэн в свою очередь во всем признались и рассказали, перебивая друг друга и чуть не плача, обо всем, что им пришлось пережить. Под конец они обы были в слезах и держались за руки. Том с Оливией считали, что их дети весело проводят лето в Мэхинган Фолз, а оказалось, что им приходится бороться с демонами. Хуже всего было не то, что родителям пришлось столкнуться с кошмаром, который перевернул всю их картину мира, а то, что их дети испытали ту же угрозу, сами того не зная. Оливия была потрясена. Она повторяла слова извинения, обнимая детей.
– Знаю, если я буду бросаться словом «призраки», как будто это обычное дело, вы примете меня за больного, – вдохнул Итан с горькой улыбкой.
– Этим вечером у нас с мальчиками был очень необычный разговор, – возразил Том. – Мы все друг другу рассказали. В нашей семье… были секреты друг от друга. Благодаря Джемме мы это осознали, и…
Оливия прервала мужа и спросила лейтенанта:
– Вы верите в историю с пугалом?
– После того, что я увидел под землей, если честно, мне сложно ставить под сомнения слова мальчиков. Мистер и миссис Спенсер, я легко могу понять чувство недоверия, которое вы, возможно, испытываете. Наверно, вы считаете меня психом, который затащил ваших детей в…
– Мы верим всему, что дети нам рассказали, – перебила Оливия. – Всему. В том числе самому невероятному.
Итан выглядел сбитым с толку. Он был готов, что ему придется оправдываться, обещать, что уйдет в отставку, и умолять об их милости и небольшой отсрочке.
– Это не случайно, – добавил Том. – У нас с женой тоже были серьезные подозрения насчет… ну, в общем, насчет призраков в нашем доме. Мы провели исследование, и судя по всему, в наших стенах обитает дух женщины, которую запытали и сожгли в XVII веке за колдовство, и дух ее ребенка.
Он развел руками, показывая, что ему сложно поверить в собственные слова, но продолжил:
– Так что мы склонны верить детям. И мы больше не хотим иметь никаких тайн друг от друга.