…Революционная пропаганда страдала многими серьезными недостатками. Никто не учитывал ни культурного уровня горцев, ни особых условий их существования; пропаганда имела абстрактный характер, была непонятна и далека от проблем тех, для кого она предназначалась.
…«Бедные» теперь уже не понимали материальных преимуществ [революции]. Земли для раздела было очень мало. [Немногочисленные] богатые землевладельцы угнали свои стада в Грузию, а само население, напуганное прежней властью беев и пропагандой «клерикалов», не желало принимать участия в конфискации собственности и уклонялось от нее, несмотря на все призывы революционных органов[350].
Таким образом, на местах не было никакой советской власти, а лишь одна ее видимость, под прикрытием которой продолжали в полной мере существовать прежние социальные отношения, прежние условия жизни. Только в городах, в густонаселенных местах и, частично, в равнинных аулах начинался реальный прогресс в революционном смысле этого слова».
Тем временем Гражданская война в России с разгромом генерала Деникина приняла новые формы. Польская кампания, достигшая пика летом 1920 г., поглощала военные силы Советов; белые, под командованием генерала Врангеля, перехватили инициативу в Крыму, а среди казаков Северного Кавказа начался крупный мятеж, который возглавил генерал Фостиков.
В Закавказье в мае 1920 г. Красная армия в нескольких местах создала угрозу на границе с Грузией, однако советское правительство продемонстрировало свое желание избавиться от проблем на южной границе, заключив договор, в котором снова признала независимость Грузинской республики (7 мая). Примерно в то же самое время мятеж мусульманских татар Гянджи и Шамхора, жестоко подавленный советской властью, продемонстрировал, что контрреволюционные настроения, тлевшие на востоке Кавказа, все еще сильны.
Многие лидеры контрреволюционных фракций Дагестана нашли прибежище в Тифлисе. Здесь они разделились. Группа бывших членов «горского правительства» работала над созданием независимой «Горской республики». Вполне возможно, что симпатии (если не активная поддержка, как предполагал Тодорский) членов грузинского правительства были на ее стороне, ибо при правлении Советов в Дагестане закавказские правительства могли существовать только с их молчаливого согласия. Другая организация под названием «Комитет помощи горцам и терским казакам в освобождении от большевистского ига» выступала за сотрудничество с генералом Врангелем и создание общей дирекции для координации разных антисоветских движений.
Когда в сентябре 1920 г. вспыхнуло восстание, оно сразу же приобрело характер борьбы за независимость и священной войны против русских. Из Турции прибыл молодой офицер турецкой армии Саид-бей, внук Шамиля, и его назначили – только ради его имени – национальным главой этого восстания. Его всегда сопровождал личный эскорт из 25 сабель, причем все их владельцы были его кровными родственниками из Гюмри. Однако реальная власть над шариатскими[351] войсками горных племен принадлежала совету шейхов и Саид-бею, которому доверили военное командование. В то же самое время большинство военных командиров было тесно связано с белыми, поэтому наиболее фанатичные горцы относились к ним с подозрением.
Политическим лидером восстания стал Наймудин Гоцынский, которого Тодорский называет самым образованным арабистом Дагестана, но при этом эгоистичным, тщеславным и скупым; Тодорский цитирует язвительные слова Узун-Хаджи, одного из главных помощников Гоцынского, сказанные им перед смертью: «Я хотел сделать из него Имама, а он оказался Иваном», намекая на близость Гоцынского к белым генералам. Тодорский цитирует также газету «Свободный горец», орган дагестанских демократов, издававшийся в Тифлисе (от 6 декабря 1920 г.): «Восстание охватило бы весь Дагестан, если бы оно с самого начала не было бы скомпрометировано тем, что его возглавили Наймудин Гоцынский и Кайтмас Алиханов».
Полковник Кайтмас Алиханов из Хунзаха являлся братом более известного генерала Алиханова-Аварского, который, по приказу императорского правительства, возглавил подавление грузинского восстания в 1905 г. Во время предыдущего мятежа в Дагестане он служил на стороне русских, а потом участвовал в Русско-японской войне. Он воевал с большевиками на стороне белых и, как уже говорилось, возглавил войска генерала Деникина в Аварии.
Полевым командиром восставших войск являлся уроженец Дагестана полковник Джафаров, который родился в Кудале в Гунибском округе[352]. В свое время он служил офицером в дагестанской кавалерии, командовал горным полком белой армии и сражался под руководством генерала Врангеля.
Отряды восставших формировались в «меньшевистской» Грузии из контрреволюционных беженцев из Дагестана, и в начале сентября 1920 г. они начали потихоньку просачиваться между горными хребтами в долины Анди и Авара, где их ряды сразу же резко возрастали за счет многочисленных добровольцев из аулов Аварского, Андского и Гунибского округов.
Первоначально отряды насчитывали не более 600 человек, но вскоре разрослись до 3 тыс. и в результате своих первоначальных побед сумели обеспечить себя винтовками, пулеметами и патронами. Но у них не было артиллерии, за исключением одной легкой батареи, захваченной у бойцов Красной армии в конце октября, и это обрекло их на гибель, когда они вторглись в Приморские районы.
Восставшие являлись великолепными стрелками, чрезвычайно храбрыми и стойкими, какими бывают только горцы. Более того, они знали каждую пядь земли в одной из самых сложных по рельефу стран в мире. Подавляющее большинство восставших были пехотинцами, но каждый отряд имел вспомогательную кавалерийскую часть или даже несколько частей.
В войска, находившиеся в распоряжении Дагестанского областного военного комиссариата, которые подавляли восстание до декабря 1920 г., входили:
а) 1-я Дагестанская стрелковая дивизия, принадлежавшая отдельной Дагестанской бригаде. Она состояла из русских солдат, за исключением 9-й роты, где служили дагестанцы. Этот полк был сформирован из красных бойцов, которые находились в тылу Деникина, в Дербенте до самого конца 1919 г. Их ряды пополнили 150 дезертиров и пленных из Дагестанского полка Деникина. Большинство офицеров когда-то служили в царской армии; полк насчитывал 720 человек при 2 «максимах» и 12 орудиях Льюиса. В нем поддерживалась строгая дисциплина, и он во всех отношениях был готов к бою;
б) 38-й стрелковый батальон ВОХРа (Войск внутренней охраны);
в) резервный эскадрон областного ополчения;
г) полк пограничников, слабый в боевом отношении, и несколько эскадронов местных пограничников;
д) батальон 176-го стрелкового полка, поспешно переброшенный из Азербайджана.
Уже в сентябре в Шуре стало известно, что в приграничных с Грузией районах формируются отряды мятежников. Когда их основные силы спустились с гор к рекам Авар и Анди, советские войска тоже передвинулись туда. Бои должны были идти: на правом фланге – в районе Ботлиха, в центре – Хунзаха и на левом фланге – у Гуниба. 8 сентября 2-й батальон 1-го Дагестанского полка (200 штыков, один пулемет «максим», пять пушек Льюиса) достиг Хунзаха, в котором обычно стоял один эскадрон горских нерегулярных бойцов под командованием Атаева, военного комиссара Аварского округа. Когда вести о вторжении мятежников подтвердились, всему полку, за исключением 3-го батальона, стоявшего в Петровске, также приказали идти в Хунзах. 11 сентября 250 человек с одним пулеметом «максим» и пятью пушками Льюиса вышли из Шуры и, перейдя ущелье Аркани, через два дня добрались до места назначения, отправив по пути одну роту (85 штыков и две пушки) в Гуниб, куда она прибыла 14 сентября. Командира Дагестанской бригады назначили командующим военными действиями в этой местности, включавшей в себя Гунибский, Аварский и Андийский округа.
1-й батальон 1-го Дагестанского полка был отправлен из Хунзаха в Ботлих, где 18 сентября он оставил 15 бойцов охранять мост через Анди-Кёйсу в Тлохе, и его встретили музыкой и танцами некоторые обитатели этого важного аула. Потом, по приказу областного комиссара, этот батальон, оставив 40 бойцов и одну пушку в Ботлихе ради усиления местного гарнизона, в котором насчитывалось 100 партизан (все – коренные жители этого аула), 20-го двинулся вверх по берегу реки через Хушдаду в Эчедитл, а оттуда – через Саантлу в Кварши (Ателко). Его задачей было занять аул Шиитл, расположенный на западном склоне хребта Богос, и одновременно вести наблюдение за аулами Сагада, Гако и Шудли, находившимися в районе верхнего течения Анди-Кёйсу. Если посмотреть на карту, то можно понять, какое сложное задание получил этот небольшой отряд[353].
В то же самое время из Хунзаха отряд в 250 человек из 2-го батальона Дагестанского полка (включая подразделение из 45 человек из Грузии) с 10 пушками Льюиса и сотней бойцов аварских пограничников прошли маршем вдоль Авар-Кёйсу, через Гхидатл и Эрту, в сторожевой пункт Анцух, расположившийся западнее аула Хобок.