ткнул голограмму, с нотками альфа-самца в голосе обозначил расклады, выслушал ответ, и только потом поднял на противника взгляд.
— Слушай, они говорят, что-то местные нехорошо шевелятся. Ты им что, так сильно хвост прищемил? Сразу бы сказал!
— Я говорил, но ты не слушал.
— Ладно, тогда давай начинать. Чем быстрей начнём, тем быстрей… кончим, — и я заразительно заржал дурацкому каламбуру. Мой оппонент поддержал ржачь.
Хотя на деле мне смеяться совсем не хотелось. Хотелось сплюнуть бредовыми словами и выражениями, и никогда их больше не произносить и не слышать. Псионцы на деле оказались ещё большими отморозками, чем рассказывали Лирана с Витаной. Пацаны пацанами. Неужели столь древняя цивилизация могла породить подобную… мышь? Вместо слона Республики родилась мышь Псиона. Почему? Неужели поля так влияют на мозг мужчины? А поля ли? Не абсолютная ли власть над ближним, обусловленная этими самыми полями?
Между тем площадка, на которой мы стояли, стала принимать очертания дуэльной зоны. Мы выжгли полями землю под ногами, спекли её, очертив таким образом круг приличного диаметра. Секундантов не требовалось, «реальные пацаны» были в состоянии сами проследить за дуэлью. Да и что тут вообще нарушать, если есть лишь одно правило: кто победит, тот и выиграл? Любыми средствами. Что до жульничания… Мы сами — самое совершенное оружие современности. Что есть в мире такого, что могло бы повлиять на исход дуэли изнутри очерченной зоны? Стилет под ребро? Банка кислоты в морду? Шокер? Бластер? Не смешно. Пелена блокирует абсолютный ноль вакуума и солнечное вещество. Какой бластер, какой шокер? Акститесь! Только жесть, только хардкор! И мы начали.
Бой начался с дистанционного обмена ударами. Мне эта практика была понятна и привычна, я долбал весомо и вдумчиво, так что противнику пришлось знатно полетать в своём коконе. Однако и он не оставался в долгу, впечатывая в мою защиту мощные удары полевых кулаков. После очередного такого удара псионец неожиданно влепил в мою пелену чудовищный по насыщенности разряд. Всё вокруг застило от соприкосновения полей и молний, я было расслабился, дожидаясь, пока буйство спадёт, но у Чёрной звезды имелись на этот счёт свои соображения. Уже через мгновение меня, точно пушинку, подкинуло очередным ударом полевого кулака. Нет, пелену он не пробил, да и не пытался. Полёт закончился одновременно с завершением энергетической вакханалии на стенках моего кокона, и тут же, словно чёртик из коробочки, рядом возникла довольная харя противника. А следом прилетел солидный удар двуручником.
В вихре малинового оттенка разрядов белёсое лезвие ввинтилось в пелену… чтобы вместе со змейками разрядов стечь по выставленному в блоке клинку. Вбитые на подкорку рефлексы не подвели. А далее, уже рефлексы рукопашника позволили припечатать ногой по бедру увлёкшегося борьбой клинков мечника — да так, что мужика закрутило в воздухе и отбросило прочь.
Теперь уже я перехватил инициативу, в точности повторив атаку жгутом разряда и сразу же, не давая опомниться, полем. Потом ещё раз, а следом — удар клинком, и ещё раз ногой. Псионец от подобного напора растерялся. Он умел фехтовать, но мастером рукопашного боя не был от слова совсем. Пользуясь преимуществом в ближней зоне, я принялся клепать удары, как горячие пирожки. Ни в коем случае нельзя было давать ему опомниться и взяться за меч, с которым псионец мастак. Каждый мой удар ногой был не просто ударом — наносящая его поверхность неизменно оказывалась укутана в полевой кокон. По сути, не было разницы — бить ли дистанционно, или бить вот так, конечностью, укутанной в тот же полевой каркас. А ещё так было банально быстрей, в виду меньшего расстояния до тушки оппонента, да и на плетение время не тратилось.
Сначала Литуэль пытался банально отползти, слишком сильно его контузило первыми ударами. Но вскоре нарастил пелену уровня до третьего, так что стал менее восприимчив к последствиям ударов. Это помогло ему прийти в себя. Я поздно понял свою ошибку. Надо было поступательно наращивать мощность ударного кокона на ногах, а не бить всё время одним и тем же слабосильным полем. Вернее, полем, ставшим к тому времени слабосильным.
Что ж, за свои ошибки нужно платить — и моя плата едва не оказалась фатальной. Псионец ловко извернулся, вроде бы целя рукоятью мне по ноге, но когда я попытался блокировать согнутой в колене ногой, этим классическим рукопашным блоком, Литуэль резко сменил направление удара. И опять выручили рефлексы — на этот раз вбитые валькириями для боевых имплантов. Подчиняясь наитию, я мазнул вылезшими когтями по устремлённой для удара кисти руки. Брызнули искры. От напряжения схлестнувшихся полей нас разбросало в стороны. Вскочив, я глянул на поднимающегося псионца, и только теперь различил источник чудовищной опасности — прямо из запястья, над кистью его левой руки, торчал белёсый клинок тридцати сантиметров длиной. Именно он по задумке Литуэля должен был поставить точку в нашем противостоянии — либо хотя бы склонить чашу весов в пользу ушлого псионца.
Пользуясь лёгким ошеломлением противника, я попытался оценить диспозицию. Электроника больше не работала; скорее всего, она просто выгорела, не выдержав энергетического буйства схватки. Неубиваемая республиканская электроника, рассчитанная на бой стаи с участием мечницы, отказывалась работать! Вот что значит дуэль двух псионцев! Тут действительно только ху… в смысле, поля против полей. Пришлось оценивать диспозицию персональными оптическими средствами любого человека — глазами.
Товарищи Литуэля всё же не утерпели, высыпали посмотреть на бесплатное представление. Никакие приказы не могли остановить их тягу к подобного рода зрелищу. Очередная вилка получила своё развитие, путь на корабль оказался открыт. Валькирии должны справиться, если смогут организовать по-настоящему молниеносную атаку.
Словно только и дожидались паузы в схватке, возле туши шатла мелькнули силуэты в броне. Почти сразу раздались хрипы умирающих горе-охранников, ставших жертвами интегрированных в броню десантниц клинков — этих старших собратьев имплантов на кистях рук. Последним, что я успел разглядеть, был стремительный бросок двух теней внутрь шлюза, чтобы не дать местным и тени шанса его закрыть.
Моя роль тут же выкристаллизовалась без всяких указаний. Следовало во что бы то ни стало обеспечить девочкам простор манёвра, а значит — отвлечь своего противника. Судя по всему, он пока не заметил прорыва боевой группы, слишком уж стремительно и профессионально действовали кошки, да ещё и без всяких внешних спецэффектов, которые однозначно сопутствовали бы любому другому оружию. Валькирии воистину