выстрелить в тебя по ошибке.
Тиннстра усмехнулась:
— Не волнуйся. Я использую твое тело как щит.
— Это было бы честью для меня, — пробормотал Раласис.
Где-то воробей пропел короткую песенку.
— Сделайте это, — сказала Тиннстра.
В листве произошло внезапное движение. Мужчина вскрикнул, затем еще один. Чей-то кулак ударился о плоть. Что-то тяжелое упало на землю. Затем наступила тишина.
— Пойдем? — спросила Тиннстра, снова отправляясь в путь.
Она обнаружила Тависа и остальных в двадцати ярдах впереди. Они охраняли двух мужчин и женщину, стоявших на коленях на земле и с угрюмыми лицами смотревших на Тиннстру. Один из мужчин получил удар в лицо, и его глаз уже заплыл. К утру он не сможет им ничего видеть. Я знаю, каково это. Ему повезло, что его зрение улучшится.
— Здравствуйте. Меня зовут Тиннстра. — Она улыбнулась. — Я вижу, вы уже познакомились с моими друзьями.
— Сука, — выплюнул мужчина с заплывшим глазом.
Тавис ударил его по затылку:
— Веди себя вежливо.
Тиннстра наклонилась:
— Послушайте, я знаю, что вы не Черепа. Как и мы. Вы носите оружие, а это значит, что вас не волнует, что по закону это преступление карается смертной казнью, и, как вы можете видеть, мне и моим друзьям тоже на это наплевать. Так что, я думаю, это делает вас ханранами. Если это так, то мы действительно на одной стороне.
— Тогда почему вы на нас напали? — прорычала женщина.
Тиннстра указала на Раласиса.
— Он боялся, что вы случайно подстрелите нас, и я не хотела рисковать. — Она оглядела лес. — Через минуту мы отправимся в Котеге, чтобы убедиться, что это место безопасно для нашей армии. Найдем ли мы там еще друзей, которые будут нас ждать?
Все трое обменялись быстрыми взглядами.
— У вас есть армия? — спросил Опухший Глаз, внезапно став счастливым. — Армия Зорики?
— Она самая, — сказала Тиннстра.
— Слава Богам, — сказала женщина. — Вот почему мы здесь. Чтобы присоединиться к вам.
— В Котеге нас уже почти две тысячи, — сказал Опухший Глаз. — Моя группа пришла с Эндж и Гаро, но есть и люди и со всей Джии.
Тиннстра взглянул на Тависа, который кивнул:
— Двое детей Хасана.
— Хасан из клана Хаска? — спросил другой мужчина.
— Тот самый, — сказал Тавис. — Это мой клан.
— Наш предводитель — генерал Джакс из клана Хаска, — сказал Опухший Глаз.
— Джакс? — повторила Тиннстра.
— Джакс мертв. — Тавис вытащил нож. — Почему вы нам лжете?
— Он жив, — сказала женщина. — Обожженная кожа, одна рука?
Тавис кивнул:
— Это он.
— Он жив.
— Когда-то я бы сказала, что это невозможно, — сказала Тиннстра, — но не сейчас.
— Лучшая новость, которую я слышал за весь день, — сказал Тавис.
— Значит ли это, что мы все теперь друзья? — спросила Тиннстра.
Все трое кивнули.
— Хорошо, — сказал Тиннстра. — Тогда давайте пойдем и поздороваемся с Джаксом.
Ханраны повели Тиннстру и остальных в Котеге.
Все было таким, как Тиннстра помнила, но совсем не похожим на то, что было раньше. Когда отец привел ее в школу, это было внушительное здание, возвышавшееся над ней и оглашавшееся криками, доносившимися с тренировочных площадок, звоном деревянных мечей и топотом марширующих ног. Теперь она увидела его таким, каким оно было на самом деле: имитацией за́мка, где дети играли в Шулка, прячась за невысокими стенами и мнимыми сторожевыми башнями. Неудивительно, что его так быстро захватили во время нападения Эгрила. Часть ее спросила себя, зачем Черепам вообще понадобилось его штурмовать.
Но там было полно ханранов, и это было хорошо. Мужчины и женщины наблюдали за их приближением со своих позиций на стенах и у главных ворот. Другие работали над восстановлением повреждений, нанесенных как во время первой атаки Черепов, так и позже, когда Избранные напали на нее, Зорику и Аасгода. Тиннстра могла сказать, что некоторые из них были Шулка, в то время как другие были обычными джианами, привлеченными к их делу. Независимо от их происхождения, ее сердце было радо их видеть. Все они понадобятся, чтобы вернуть Джию.
Опухший Глаз провел их через ворота во внутренний двор. Здесь Тиннстру ждали руины главного здания, опаленные и разбитые, с круглой дырой в сердце. При виде этого она почувствовала тошноту; смесь вины, раскаяния, гнева и ненависти. Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз была здесь? Пятнадцать лет? Долгий срок, но все же недостаточно долгий. Воспоминания угрожали ее захлестнуть. Имена, лица. Смерти. Резня.
Мертвых убрали, но Тиннстре все еще повсюду мерещились их призраки: Джоно был обезглавлен Дайджаку, Лину разорвало на части бомбой, Дарна зарубил Череп. Сколько людей погибло на ее глазах в ту ночь? Ее друзья и ровесники, все такие молодые, у них было отнято будущее.
Затем ее взгляд переместился на главное здание. Она увидела дыру там, где Аасгод сражался с Избранным; увидела, как он стоит там, на краю, выглядя непобедимым, и мечет молнии. Она увидела Избранную, просто тень, просто дым, поражающую его своим топором. Она видела, как он падает, унося с собой всю ее надежду.
Она услышала хруст, с которым он ударился о землю. Она вспомнила, какую боль испытала, какое отчаяние, какой страх. Даже хуже, чем когда умер ее собственный брат, Берис. Слава Богам, тела Аасгода убрали, но она не могла не думать о том, насколько другой была бы ее жизнь, если бы он остался жив.
Она была такой молодой, когда все это случилось. Такой бесполезной.
Нет. Я уже другая. Она копнула глубже, нашла в себе гнев, позволила ему вспыхнуть и поглотить слабость. Я — ярость, которая все исправит. Я — смерть.
— Тиннстра!
Она обернулась, услышав свое имя, и увидела бегущую к ней Венну. Слава Богам, она жива. Затем она увидела ожоги на лице своей подруги и поняла, что путь Венны к Котеге был таким же трудным, как и у нее:
— Рада тебя видеть.
Венна поднесла руку к лицу:
— Не такое хорошее, как было.
— В наши дни у всех лучших людей есть шрамы, — сказала Тиннстра, указывая на свое собственное. — Что случилось?
— Избранный. Когда я уходила из Айсаира. — Венна постаралась, чтобы это прозвучало как ни в чем не