Это было давно и неправда, и вообще у меня был шок от всего случившегося тогда. Король настаивал, что насилие и обман должны рассматриваться как важное обстоятельство, которое нужно учитывать при вынесении приговора. Арксан же больше упирал на то, что я целенаправленно, хладнокровно и произвольно причинила смерть беззащитному магическому существу в целях мщения. Меня временно оставили в покое, король и Арксан препирались, остальные откровенно скучали.
— В конце концов, ваше величество, подобные дела всегда рассматриваются Орденом самостоятельно и независимо! — Загремел голос Арксана. — Вы дали нам подобную прерогативу и теперь только от меня, как от представителя Ордена, зависит приговор, который мы вынесем.
— Не сомневаюсь, — холодно ответил ему король, — знаю я все ваши приговоры наизусть — вам бы только убивать.
Арксана аж передернуло от этих слов. Он зло осклабился, но ответил подчеркнуто вежливо:
— Мы защищаем магических и дивных существ, наша задача — соответственно наказывать тех, кто им вредит. И, как вы знаете, смерть карается смертью.
— Да будь он проклят, этот Рэндар Черный, — рыкнул король, приподнимаясь всей своей внушительной фигурой, будто пытаясь задавить Арксана, — он и его проклятое отродье! Его следовало кастрировать еще во младенчестве!
— Вы забываетесь! — Взвизгнул Арксан, в страхе отклоняясь от короля. — Это угроза, ваше величество, смотрите как бы вам самому не пришлось отвечать за нее перед Орденом!
— Да кто вы такие! — Заревел в голос король, сверху вниз глядя на извивающегося перед ним мага. — Думаете, вам все дозволено? Вы не маги — вы кровожадные твари, которые под видом защиты дивных уничтожают людей, моих подданых, между прочим!
Он тяжело задышал, медленно сел и откинулся на спинку кресла. Я забеспокоилась — уж не инфаркт ли схлопотал мой доблестный защитник?
— Тем не менее, защита дивных и магических тварей — в чистом виде наша правовая область, — недовольно заметил Арксан, — и это заверено документами, выданными Ордену еще вашим прадедом и его братьями. Только Орден имеет право определять меру наказания в таких делах. За нами всегда последнее слово.
Король буркнул под нос какие-то пожелания насчет судеб своих предков за пределами жизни и затих. Арксан откашлялся, оттянул воротник на тощей шее и встал, опираясь кончиками пальцев о стол.
— Итак, — он оглядел всех цепким взглядом, — кто согласен с тем, что данная ведьма должна быть лишена жизни по приговору, вынесенному на этом заседании суда?
Разумеется, орденские маги и Скаррага были целиком и полностью за — руками, ногами и ушами. Придворные боязливо косились на короля. Тот ни на кого не смотрел.
— Бросьте, ваше величество, не надо, — мягко сказала я, — магистр же все равно убьет меня, вы ведь это понимаете. Бесполезно тянуть время.
Придворные потрясенно раскрыли рты, не ожидая как такого поворота, так и моего свойского обращения. Король вздохнул и нехотя поднял руку — вслед за ним этот жест повторили и придворные чиновники.
— Принято единолично, — удовлетворенно кивнул Арксан, выпрямил спину и торжественным тихим голосом подвел итог, — итак, ведьма по имени Джуди Прист, ты признана виновной в особо тяжких преступлениях перед магическим миром и должна окончить свою жизнь публичной казнью. Я приговариваю тебя к очищению Древом Чистоты.
Король вздрогнул, чиновники оробело переглядывались. Я спокойно кивнула, глядя на мерзавца-мага и криво улыбнулась ему.
— Я знала, что решение будет именно таким. Ваш Орден следовало бы закрыть за одно только это сверх меры садистское наказание, — и я покосилась на короля, тот сидел, закрыв лицо руками и мрачно глядел на меня сквозь пальцы.
— Ты будешь соединена с Древом Чистоты завтра, сразу же как наступит рассвет! — Возвысив голос произнес Арксан и неожиданно смачно чихнул.
— Будь нездоров, — вежливо пожелала я ему, — платочек для соплюшек дать?
Придворные издали несколько шелестящих смешков и лицо Арксана задергалось в бессильной судороге.
ГЛАВА 62. Казнь
День был слишком хорош, чтобы умирать: небо, нежно-голубое, было слегка подернуто ажурной дымкой, которая смягчала жар солнца. Травы, налившиеся зеленью после дождей, мягко стелились волнами под беззвучной поступью ветра. Воздух был легким и сладким. День обещал впереди зной и веселое солнце. Словом, в такой день умирать не хочется совершенно. Лучше всего, пожалуй, сейчас было бы просто выйти наугад по какой-нибудь дороге и неторопливо брести по ней, покуда хватит сил. Без мыслей, без забот, без ожиданий. Вместо этого я шла по пыльной городской улице, с руками туго стянутыми за спиной, с душащим меня ошейником и видела как улицы наполняются народом. Похоже моя казнь весьма значимое событие с эффектом развлекаловки. Сначала передо мной выскакивали из многочисленных лавочек вездесущие мальчишки, которые с воплями «идет, идет!» уносились куда-то вперед. Затем из дверей и окон начинали высовываться, с оханьем и шепотками, любопытные головы. Люди покидали дома, спешно запирали свои лавки и трактиры и следовали за мной, вернее — за стражей, что вела меня. И вся эта свита постоянно пополнялась и пополнялась, заполонив сначала улицу, по которой мы шли, затем все соседние переулочки, выплеснувшись наконец на крыши домов и дверные козырьки. Я старалась держаться непринужденно, улыбаясь и раскланиваясь на все стороны. Эх, да я бы и рукой помахала, если б меня не связали!
— Эй, ведьма! Как настроение! — Спросил меня долговязый тип, что взобрался на красноватую черепицу крыши. — Что делать будешь?
— Видимо, умирать, — ответила я ему, — а что — есть предложение получше?
Парень расхохотался так, что едва не скатился с крыши.
— Ведьма! А сколдуй нам чего-нибудь на прощаньице! — Потребовал женский голосок из толпы, которая все больше теснилась вокруг меня, заставляя нервничать стражей.
— Не могу! Я очень занята — мне казниться пора, боюсь опоздать! — Выкрикнула я в ответ, вызвав вспышку одобрительного хохота. Стражники не выдержали и принялись отгонять народ, угрожая копьями и мечами. Одному из них немедленно прилетел в голову булыжник, оставив приличную вмятину на шлеме. Еще часа через два мы миновали городские ворота и навстречу пахнуло свежим лугом. Я неторопливо шла по дороге, которая вилась среди трав, оглядываясь и все еще не веря, что скоро начну умирать. Об этом вообще думать не хотелось. Толпа все густела, заполоняя обочины. Самые везучие сидели на телегах, так что могли смотреть поверх голов остальных. Я даже не устала от ходьбы, когда мы неожиданно свернули на проселочную дорогу, которая взлетала вверх по холму. Чисто из вредности я начала хромать и падать, вынуждая стражников поднимать меня волоком. Бедняги уже испотелись под своими душными, хоть и легкими железяками, они непрестанно косились на подпирающий народ и зло покрикивали. Когда меня